Смерть в конверте

Констебль помрачнел:

— Вы понимаете, что многие в деревне твердо уверены, что письма пишет именно мистер Бартон?

Ответ прозвучал, как обычно, сдержанно:

— Всегда подозревают чужака, тем более ведущего жизнь, не укладывающуюся в деревенские стандарты.

— Никто не упоминал его при вас в качестве подозреваемого?

— Дорогой Рэндел, никто, кроме миссис Родни, вообще не упоминал при мне об анонимках.

— Это вполне естественно. Вы тоже чужая, а тут дело внутреннее. Но жители действительно подозревают Бартона, а если вы видели, как этот человек возвращался домой в половине одиннадцатого, то можно предположить, что он побывал и в коттедже «Крофт», чтобы заставить замолчать Конни. Хотя вряд ли предполагаемый убийца решил воплотить в жизнь свои гнусные замыслы, сопровождаемый свитой котов.

— Ну, Бартон привык выходить с ними по ночам, так что, оставь он их дома, это привлекло бы больше внимания… предполагая, конечно, что цель прогулки — совершение преступления.

Ее собеседник расхохотался:

— А тому нет никаких доказательств. Давайте лучше вернемся к вашей экспедиции в Ледлингтон. Вы все время были вместе с мисс Вейн?

— Нет. Я как раз обнаружила в магазине прекрасную шерсть и решила купить одну, прекрасного красного цвета, чтобы связать джемпер и кардиган в рождественский подарок моей племяннице Этель. А потом получила истинное удовольствие, встретившись с миссис Джернингем.

На обоих собеседников нахлынули воспоминания. Было время, когда Лайль Джернингем оказалась на краю гибели, и только они двое видели это.

— Она очаровательна, — отметил Рэндел, — да и Рейф — неплохой парень, сейчас они очень счастливы. Но давайте вернемся к жителям Тиллинга. Я узнал у водителя автобуса, что тем утром их в Ледлингтоне было огромное количество. Загадочная вещь — человеческий характер. Можно выбирать любой день недели, но они прутся именно в среду, когда все рано закрывается, так что и в автобусах, и в магазинах давка. Перечислять надоест всех из Тиллинга, кто был тем утром в городе. Преподобный Томас Мартин, Роджер Рептон с прекрасной супругой, его сестра Мегги, Валентина Грей, Дафна Холлис, одна из подружек невесты, мисс Эклс и еще дюжина других особ. Я не живу в вашей деревне, но тоже был в Ледлингтоне вместе с Риеттой и многих из них заметил. И любой мог отправить те три письма.

Мисс Силвер подумала мгновение, а потом спросила:

— А что говорят те, кто получил эти письма?

— Викарий признался, что получил письмо, но не собирается сообщать мне его содержание, что-то вроде тайны исповеди. Дескать, мне это ничем не поможет. Валентина Грей сначала покраснела, потом побледнела и сказала, что она письмо сожгла и не хочет даже обсуждать такую гадость. Как будто не ее обязанность помочь полиции. Не знаю, вы уже успели…

Мисс Силвер отрицательно покачала головой:

— Я еще с ней не познакомилась. Надо найти какой-то подходящий предлог.

— Что-нибудь придумаем. Конечно, многого ожидать нечего… викарий с его делами, девушка с секретами… Но с третьим письмом происходит нечто странное. Почтальон говорит, что доставил его по адресу, а Роджер Рептон отрицает, что получил.

Глава 16

Чай стал приятной передышкой в утомительной беседе, мисс Силвер повосхищалась детьми приятной пары и вернулась обратно, в коттедж «Виллоу». Не делая секрета из своего визита, она заговорила о нем, не дожидаясь расспросов.

— Какой прекрасный дом, какие милые люди! Знаете, миссис Марч великолепно выглядит.

Мисс Вейн ловила каждое слово.

— Я сама с ней не встречалась, но, кажется, там была какая-то история…

Мисс Силвер добродушно улыбнулась:

— Все истории о миссис Марч только увеличивают уважение к ней.

Мисс Рени ужасно сконфузилась:

— Конечно, я и не имела в виду ничего такого… Жизнь в деревне портит людей, мы так много злословим, а, как говорил старинный друг моей матери, добрых слов никогда не бывает слишком много. Мне вовсе не хотелось намекать на то, что, конечно же, является злой сплетней. Моя дорогая сестра всегда говорила: «Никогда не повторяй чужие слова, Рени», но, как ни старайся, они все равно иногда вылетают. Но это только потому, что человек интересуется жизнью своих соседей. Например, если бы дорогая Эстер была сейчас здесь, она бы не смогла молчать о бедняжке Конни. Конечно, ничего недружественного, но ведь предположения-то можно строить, правда?

Мисс Силвер перематывала красную шерсть, купленную в магазине Эшли, ведь ее лучше хранить в клубках. Мисс Рени предложила держать мотки, так что дамы временно пребывали, так сказать, в непосредственной близости друг от друга. И ничто не могло избежать теплого дружеского внимания мисс Силвер, когда она сказала:

— Ни в коем случае человек не может изолироваться от жизни общества. Ущерб, нанесенный одному из нас, не может не привлечь внимания других. Как говорил святой Павел, «когда страдает один, все мы страдаем вместе с ним».

Мисс Вейн уронила моток и прижала к носу скомканный носовой платок:

— Как хорошо вы сказали! Дорогая, я, кажется, запутала моток! Как глупо с моей стороны!

Мисс Силвер расправила нитки с ловкостью, приобретенной годами практики.

— Сейчас просто натяните потуже. Не понимаю, почему надо себя винить за естественный интерес к смерти этой девушки. Случай крайне угнетающий, а подумать только, как чувствуют себя ее друзья.

Мисс Рени всхлипнула:

— Мне показалось на репетиции венчания, что она плакала, но человек и представить себе не мог…

— Правда? — то ли спросила, то ли согласилась мисс Силвер.

Тут моток снова упал, а мисс Рени разрыдалась:

— Все время думаю, как бедняжка тогда выглядела, все видели, что она плакала, говорили, что у девушки что-то на уме… Почему никто не пошел с ней домой и не выяснил, что именно? Никто этого не сделал, а сейчас уже слишком поздно. — Женщина высвободила обе руки из шерсти и прижала к лицу платок. — А все эти ужасные письма, — она высморкалась, — но, наверно, вы о них и не слышали? Ответ прозвучал хладнокровно:

— Об анонимном письме упоминалось, когда писали о расследовании по поводу смерти Дорис Пелл. Такие вещи всегда приводят к неприятностям.

Мисс Вейн всхлипнула.

— Они ужасны! Мне не хотелось начинать говорить о них первой, я ведь не знала, что вы уже что-то слышали… а иногда так хочется с кем-то поделиться. Джойс всегда так боится, что Дэвид что-то услышит, чепуха это все, неужели пятилетний мальчик поймет хоть слово про анонимки? Да он и слова-то такого не знает.

— Удивительно, как иногда совсем маленькие дети схватывают и запоминают, — наставительно произнесла мисс Силвер.

Мисс Вейн вынырнула из носового платка:

— Джойс мне не очень симпатизирует, а я привыкла все обсуждать со своей дорогой сестрой, уж она бы просто пришла в ужас, узнав о письмах. Знаете, несколько лет назад подобная история случилась в Литл-Пойнтон, в десяти милях отсюда. Двое покончили жизнь самоубийством, даже Скотленд-Ярд вызывали. Письма приходить перестали, но кто этим занимался — так и не нашли. Кое-кто считал, что это проделки жены почтмейстера, но мы с сестрой этому не верили. Она была такая усердная прихожанка, а уж до чего любезная, когда заходишь в ее магазин. Они с мужем кроме почты держали еще бакалейную лавку. Наша пожилая тетушка жила совсем рядом с ними, так что мы с Эстер обо всем знали почти из первых рук. Тетя Мартин всегда повторяла, что никогда не поверит ничему плохому о такой набожной женщине, как миссис Солт. Кстати, ее сестра, миссис Гурни, заведует у нас почтой… Но я полагаю, что никто не будет подозревать, что она имеет какое-то отношение к анонимным письмам, которые люди начали получать здесь, в Тиллинг-Грин.

Мисс Силвер упорно сражалась с красным мотком.

— А что, есть основания для таких подозрений? — как бы между прочим поинтересовалась она.

Мисс Вейн вспыхнула: