Страница 19 из 51
Рэндел удобно уселся в обитое ситцем кресло и спросил:
— И как там у вас, в Тиллинг-Грин?
— Не представляю, как поточнее ответить на этот вопрос, — рассудительно произнесла мисс Силвер. — Вам самому понятно, что много чего говорят о смерти Конни Брук, не знаю только, что знаете вы сами.
— Предположим, что ничего. Пожалуйста, мне хотелось бы услышать ваше мнение.
Тогда гостья передала ему свой разговор с миссис Родни. Полицейский задумался.
— Итак, вы считаете, что девушка знала что-то об анонимных письмах и пошла к викарию, чтобы рассказать все ему, но ушла, не сделав этого по причине, как вы выразились, что если слово скажешь, то назад уже не вернешь. И как это понимать?
— А так, что особа, которую она подозревала или против которой у нее были улики, была ей хорошо знакома, к тому же обладала достаточным весом в обществе, такую нелегко обвинять.
Мужчина согласно кивнул:
— А вы встречали эту девушку сами? Какое она производила впечатление?
— Только на репетиции венчания Валентины Грей, когда мисс Вейн попросила меня пойти с ней. Это было во второй половине дня в среду. Вечером того же дня Конни посетила прием в поместье, домой шла вместе с Метти Эклс, которая живет рядом с нашим домом.
— Да, я читал показания этой женщины. Она утверждает, что у дверей ее дома они расстались и дальше Конни пошла одна.
— Да, должно быть, так и случилось, я сама слышала, как они прощаются.
— Правда? Это очень важно.
— Полностью за свои слова не поручусь, Рэндел, я уже засыпала, так, общее впечатление.
— Понимаю. Итак, вернемся к репетиции венчания. Оно происходило после визита Конни к викарию?
— На следующий день.
— Какое она произвела на вас впечатление?
— Конни сделали подружкой невесты вместо мисс Мерридью, подхватившей ветрянку. Застенчивость, нервозность или возбуждение меня в такой ситуации не удивили бы, но их и не было. Сразу было заметно, что она много плакала, причем задолго до церемонии, наверно, всю ночь. Так и вижу ее красные и опухшие глаза и неумелые попытки запудрить следы. Репетиция скорее прошла неудачно, жених с лучшим другом попали в аварию и опоздали, все нервничали, напряжение просто витало в воздухе. А Конни стояла как ни в чем не бывало, казалось, даже не осознавая, что вокруг происходит.
— Она что-то задумала?
— Мне кажется, да.
— Полагаю, большинство жителей были в курсе событий?
— Конечно, большинство знало, что девушка приходила к викарию по поводу анонимок и ушла, так ничего и не сказав.
Рэндел наклонился, чтобы подложить в камин полено, вспыхнули искры.
— Да, такие секреты опасны. Знаете, согласно протоколу вскрытия, она приняла — или ей дали — огромное количество снотворного. Не просто лишнюю таблетку, а около двух смертельных доз. Обычно слишком большое количество принятого указывает на самоубийство. Человек не принимает случайно целую горсть таблеток.
Мисс Силвер негромко кашлянула, как привыкла делать, призывая класс к вниманию.
— Вам, наверно, говорили, что Конни Брук не могла проглотить ничего в виде таблеток из-за нервов. И мисс Эклс, и мисс Вейн, и миссис Родни об этом упоминали, думаю, и вся деревня знала об этом. Так что таблетки следовало сначала измельчить и растворить, вероятно, в ее вечернем какао.
— Девушка привыкла пить какао перед сном?
— Да, она полагала, это помогает ей заснуть. Кажется, Конни упоминала мисс Эклс, пока они возвращались домой в среду ночью, что оставила готовый напиток на плите в кастрюльке, чтобы быстренько разогреть его перед сном. При разговоре о таблетках девушка сказала, что собирается растворить их в напитке. Метти удивилась, почему бы просто не проглотить их. Они говорили об этом достаточно долго, причем мисс Эклс утверждает, что настойчиво рекомендовала Конни ни в коем случае не принимать больше одной.
— Да, это есть в ее показаниях. Интересно, насколько это правда.
Мисс Силвер промолчала.
— Знаете, такое сказать легко, причем мисс Эклс сразу попадает в выигрышное положение. Она что, из тех, кто любит производить хорошее впечатление?
Черты лица мисс Силвер словно окаменели, и она сдержанно отметила:
— Полагаю, Рэндел, что многие из нас обращают внимание на то, какое впечатление производят в экстремальных ситуациях.
— Вы хотите сказать, что человеку свойственно представлять себя в лучшем виде друг перед другом?
— И перед полицией…
Полицейский нахмурился:
— А что вы сами думаете о мисс Эклс?
Умные глаза дамы насмешливо блеснули.
— Чрезвычайно занятная особа, держит руку на пульсе всего, что происходит в деревне, а родственные отношения с Рептонами придают ей вес в обществе.
— Значит, сует свой нос в чужие дела и всех судит непогрешимо.
— Энергична, хорошо знает, что делает, много говорит, обо всем имеет собственное мнение. Ее дом очень опрятный, а сад ухожен и безличен.
Рэндел рассмеялся:
— Ладно, ладно, я ведь видел эту женщину и знаю, как она выглядит Любой начал бы описание с внешности, а вы нет, интересно почему?
Мисс Силвер одарила бывшего ученика своей особой милой улыбкой:
— В этом нет ничего странного, мой дорогой Рэндел, она ведь сказала мне, что встречалась с вами.
— Так, так… понимаю. Вернемся к нашей проблеме. Есть два варианта: либо она сама растворила гору таблеток в своем какао, либо это сделал кто-то другой. Причем он или просто оставил напиток на плите, или вошел в дом вместе с девушкой и заставил выпить его. Обе версии мне чем-то не нравятся. Во-первых, не думаю, что в том пузырьке оставалось слишком много таблеток. Я сам говорил с Мегги Рептон, надеясь вытянуть из нее больше, чем Крисп.
— И как, удалось?
— Кажется, да. Очень нервная дама, желающая быть полезной, всего боится, особенно определенности. Из тех, кто будет полчаса молчать, пытаясь вспомнить, произошла какая-то чепуха за полминуты до семи или полуминутой позже. Пришлось потратить уйму времени, чтобы она достаточно успокоилась, чтобы вообще заговорить, но зато потом так разболталась, что мы совсем запутались. Но в результате у меня создалось впечатление — можете даже назвать это уверенностью, — что таблеток было мало.
— Точно, Рэндел?
Он кивнул:
— Конечно, с полной определенностью сказать нельзя, но такова уж эта мисс Рептон.
Мисс Силвер пристально посмотрела на него:
— Может быть, она только хотела произвести на вас впечатление неуверенной и нерешительной особы?
— Моя дорогая, не считайте мисс Мегги подозреваемой.
— Что-то слишком вы в этом уверены.
Мужчина рассмеялся:
— Скажите, какой тут мог бы быть мотив преступления?
Дама грустно покачала головой:
— Если Конни действительно убили, тому существует единственная причина — она знала или предполагала, кто автор анонимных писем. Именно у анонимщика был реальный мотив для убийства.
— Вы абсолютно правы, дорогая. Но Мегги Рептон исключается. Это добрейшее и безвреднейшее создание… эдакая не вышедшая замуж дочь или сестра, которая быстро становится незаменимой. Она ухаживала за родителями, вела дом брата, пока тот не женился, уверен, что и сейчас продолжает это делать. Умение вести домашнее хозяйство вряд ли является сильной стороной миссис Рептон.
Снова послышалось предупреждающее покашливание прирожденной воспитательницы.
— Вам никогда не приходило в голову, что автора анонимок следует искать именно среди таких людей? Их жизнь настолько тусклая, почти без происшествий, сами и слишком робки и не приучены открыто выражать собственное мнение… Мне кажется, именно такие люди могут найти отдушину в анонимках. Ведь в них можно выразить все накопившиеся обиды, подавленные желания, зависть, тайно лелеемую злобу. В основе анонимок редко лежит одно лишь желание навредить, чаще под ними скрывается чувство неполноценности или перенесенное разочарование. Причем трудно сделать лишь первый шаг, потом порок быстро укореняется, входит в привычку. В маленькой деревне легко наблюдать за результатом каждого письма, так что автор осознает собственную силу и значимость, письма становятся все более многочисленными и ядовитыми, аппетит приходит во время еды. И вдруг появляется угроза разоблачения. Боязливый человек не станет ни с того ни с сего храбрым, но от отчаяния он на многое способен. Я бы сказала, что робость может подтолкнуть к преступлению. Если Конни Брук могла привести такую особу к полному краху, то разве это недостаточный мотив, чтобы ее убили?