Отпечаток пальца

Джорджина и Мирри шли бок о бок за гробом. Они стояли рядом у могилы. Когда Мирри стало нехорошо, Джонни Фэбиан подошел ближе и обнял ее за плечи. Но Джорджина стояла одна, высокая и стройная, в простом черном жакете и юбке, лицо ее было бледным, а глаза устремлены на голые ветки деревьев, четко вырисовывавшихся на фоне по-зимнему блеклого неба. Когда церемония закончилась, она просто и спокойно отвечала на соболезнования старых друзей, которые по двое, по трое подходили к ней.

Фрэнк Эббот, стоявший позади, оказался рядом с мистером Винсентом.

— Вам не кажется все это очень странным… в самом деле, очень странным? Богатый, процветающий человек застрелен в своем доме в сельской местности… Кому бы такое пришло в голову?

Фрэнк никогда не считал, что сельская местность обладает иммунитетом против преступлений. Так он и сказал, процитировав в подкрепление своих доводов высказывание Шерлока Холмса, в том виде, как донес его до нас доктор Ватсон.

Винсент с недоумением посмотрел на него;

— Но это же все придумано. В рассказах должны происходить необыкновенные события, иначе их будет скучно читать. Но в реальной жизни все по-другому. Нет, конечно, вы не правы. Вам не кажется, что убийство мистера Филда как-то связано с той историей, которую он рассказал нам после обеда в своем кабинете, в тот вечер, когда устраивали танцы? Вы были там, правда?

— Да.

— Как вы отнеслись к этому? — продолжал допытываться мистер Винсент. — Лично я подумал, что он рассказывает нам сказку, вы понимаете, что я имею в виду. Помню, четырнадцать лет назад, когда я жил в Венесуэле…

— Что ж, конечно, он мог все это придумать. Получилась очень занятная история. — Фрэнк прервал его, возвращая к событиям, происходящим в Ледшире в настоящий момент.

Мистер Винсент согласился.

— Я сам рассказывал ее несколько раз… за обедом, понимаете ли, и по другим случаям. Лорд и леди Пондсбери были так любезны, они пригласили меня к себе. Ведь ни они сами, ни их гости не присутствовали в кабинете, когда мистер Филд показывал нам свой альбом. Я взял на себя смелость повторить то, что он нам рассказывал. Боюсь, у меня это вышло не так интересно, как у него. Я, например, не мог вспомнить, называл ли мистер Филд точную дату этого происшествия и относил ли он эти события к какому-то определенному году войны. Я рассказал им об этом приключении, оно напомнило мне о том, что произошло в Венесуэле в тридцатые годы…

— Вы рассказывали где-нибудь еще историю мистера Филда? — резко оборвал его Фрэнк.

— Дважды… может быть, три раза, — самодовольно ответил мистер Винсент. — У меня есть друг, который руководит клубом для подростков в предместье Лондона, неподалеку от Пиджин-Хилла. Я провел у них вечер… во вторник или в среду на прошлой неделе. Не на этой неделе, конечно… По-моему, это был вторник, потому что, кажется, это как-то связано с моей свояченицей Эммелин Краддок. Во вторник я получил от нее письмо, она хотела приехать и провести со мной предстоящий уик-энд… Мне это было неудобно, но, боюсь, она обиделась, когда я сообщил ей, что занят. Очаровательная женщина, и я очень люблю ее, но она постоянно обижается, если кто-то делает не так, как ей хочется.

— Вы рассказали историю мистера Филда в клубе для подростков?

— О да, нескольким людям… и потом повторил ее в небольшом докладе, с которым мне предложили выступить. Все прошло очень хорошо, и я успел закончить ее… эту историю, но, к сожалению, не свое выступление. Мой друг вынужден был обратить мое внимание на то, что время позднее и что я могу опоздать на поезд. Но позвольте мне рассказать вам правдивую историю о том, что случилось в Венесуэле…

Мирри Филд впервые присутствовала на похоронах. То, что происходило в церкви, было довольно неприятно. Множество цветов и длинный гроб, на который их возлагали, на всех уродливые платья, которые напомнили ей худшие из вещей, полученных в благотворительных посылках. Даже леди Пондсбери и миссис Шоттерли выглядели так, будто их платья были куплены в магазине подержанных вещей. У них с Джорджиной были новые жакеты и новые юбки. На ней была хорошенькая маленькая шляпка, по форме напоминавшая кепку, только к ней была прикреплена небольшая вуаль. Шляпка была просто прелестная. Раньше Мирри никогда не носила черных платьев, а черный цвет оказался ей очень к лицу, но Джорджине он шел еще больше. Новая одежда помогала ей держать себя в руках, но когда она смотрела на гроб и думала о дяде Джонатане, который лежал в нем, то слезы начинали струиться сами по себе.

Еще хуже стало в церковном дворе, продуваемом со всех сторон. Им с Джорджиной пришлось стоять у края вырытой могилы. Мирри с трудом выдержала такое испытание. У нее перехватило дыхание, и слезы потекли с такой силой, что она почти ничего не видела. Вот тогда к ней подошел Джонни Фэбиан и обнял ее. Она не перестала плакать, но у нее исчезло ощущение, что она сейчас задохнется; поэтому она отвернулась и спрятала лицо у него на груди.

Люди подходили к Джорджине, выражали ей соболезнования, а она тихим печальным голосом отвечала им так, как отвечают в подобных случаях. Некоторые говорили добрые слова и Мирри. Лорд Пондсбери потрепал ее по плечу, и несколько человек сказали: «Бедное дитя». Немного погодя все стали расходиться. Джорджина разговаривала е викарием. Мирри последний раз вытерла глаза и положила носовой платок в карман. Джонни отошел от нее. Все они уже собирались возвращаться домой. Мирри огляделась вокруг, увидела, что люди расходятся, и в эту минуту заметила Сида Тернера, направлявшегося к ней с противоположной стороны могилы.

Его появление явилось для нее полной неожиданностью. На Сиде был темный костюм и черный галстук. На голове котелок. Одежда была новой и дорогой. Сид всегда гордился тем, как хорошо он одевается. Костюм лорда Пондсбери, похоже, сохранился еще с довоенных времен. У мистера Шоттерли концы галстука обтрепались. Полковник Эббот был одет далеко не так модно, как Сид. Но здесь, во дворе этой сельской церкви, среди этих древних могильных плит, все они выглядели достойно, а Сид выглядел отвратительно. Впервые Мирри пришло в голову, что одежда не должна смотреться слишком новой.

Сид подошел к ней и приподнял шляпу. Мирри почувствовала, что внутри у нее все дрожит. По идее ей следовало бы радоваться при виде Сида. Но она не пришла в восторг при его появлении. Ей хотелось убежать и спрятаться, чтобы он не встретился с Джонни.

— Как дела, Мирри? — спросил Сид.

Сид был почти такого же роста, как Джонни. Мирри пришлось поднять вверх голову, чтобы посмотреть на него. Она встретила его дерзкий взгляд и поспешно опустила глаза. У Сида были курчавые черные волосы. Даже при беглом взгляде она заметила, что они завиты слишком сильно и слишком длинные. Мирри придвинулась поближе к Джонни и тут же поняла, что совершила ошибку. Сид тоже на шаг приблизился к ней.

— Как поживаешь, Мирри? Тебе очень идет черный цвет. Не собираешься приехать к нам на чашечку чая?

Джонни разговаривал с Грантом Хатавеем. Он оглянулся и заметил, что Мирри покраснела и лицо у нее расстроенное, а рядом с ней стоит странный молодой человек, который явно смущает ее.

— Думаю, нам пора, — сказал Джонни, и Мирри с облегчением повернулась к нему.

Над головой она услышала голос Сида:

— У меня точь-в-точь те же пожелания. Извините… не хотел каламбурить. Все мы уйдем из этого мира, верно? Но вы, похоже, не знаете, кто я. Вот и представился удобный случай, чтобы познакомиться с дружком, Мирри. Дорогая, представь нас.

Она сказала почти шепотом:

— Это сводный брат тети Грейс Сид Тернер, Джонни. — В этот момент к ним подошла Джорджина, и ей пришлось повторить все еще раз.

Сид вместе с ними вернулся в Филд-Энд. Мирри и Джорджина поднялись наверх, и Мирри пришлось немного рассказать о Сиде. Это было очень путаное объяснение.

— Он… он ко мне по-доброму относился. Иногда я ходила с ним в кино. Тетя Грейс не знала. Она никуда не позволяла мне ходить. Она… они с дядей Альбертом не одобряли поведения Сида.