Забавы Палача

— Будьте добры сказать мне, откуда вы и куда направляетесь, — произнес Куэрк, отчасти вернувшись к своей официальной манере. — И еще, я хотел бы взглянуть на ваши права и страховку.

Тина вынула из отделения для перчаток бумаги, оформленные при аренде машины, и вместе с правами, своими и Дитера, передала их через окошко Куэрку.

— Мы только что приехали в вашу страну, — сказала она. — Сегодня ночевали в Дублине. А теперь хотим провести несколько дней на западе Ирландии. Подальше от людей и толпы, чтобы никто не мешал, — ну, вы понимаете.

Вместе с последними словами Тина посмотрела прямо в глаза Куэрку — и увидела, как в них промелькнула крохотная искорка сомнения. Что-то показалось ему странным, что-то было не так. В нем зародилось едва заметное сомнение. Она быстро припомнила все, что говорила, но их беседа была вполне невинной и естественной. Нет, она не сказала ничего лишнего. Его подозрения возбудило что-то другое, но что же? Пистолеты были спрятаны. Больше в машине не имелось ничего, что могло бы привлечь внимание.

Куэрк посмотрел на полдюжины автомобилей, выстроившихся за “эскортом”. Ему не улыбалось схлопотать тут большую пробку. Он протянул документы обратно — и вдруг снова почувствовал этот запах. На долю секунды его мысли вернулись к стрелковым учениям в Темплморе.

Полицейские не всегда носили с собой оружие, но должны были уметь с ним обращаться. Сорок два практических занятия, потом зачет. Курсанты, развернутые в цепь; резкие хлопки выстрелов. Мишени в форме человеческих фигур, измочаленные пулями. Затем нудная чистка оружия. Характерный запах предохранительной смазки в арсенале и слабый аромат машинного масла, исходящий от “смит-и-вессона” тридцать восьмого калибра, когда сдаешь его обратно на склад. А потом снова полагаешься лишь на свою форму, пару кулаков да, в редчайших случаях, на дубинку, с помощью которых ты обязан поддерживать порядок.

Запах машинного масла не желал улетучиваться. Полисмен взвесил в руке бумаги и права, думая краем сознания, что у него чересчур разыгралось воображение. К документам не придерешься. Однако он был не прочь поближе взглянуть на девушку.

— Извините, мисс, — вежливо сказал он, — не могли бы вы на минутку выйти и открыть багажник?

— Конечно, — ответила Тина. Она вынула из замка зажигания ключи и умышленно уронила их на пол. Шаря внизу, чтобы поднять их, она скользнула рукой под сиденье и перевела предохранитель на автоматическую стрельбу, потом выпрямилась с ключами в руке и сконфуженно улыбнулась. Она отстегнула ремень, открыла дверцу, вылезла и пошла к багажнику. Полицейский наблюдал за ней. Двое солдат в тридцати метрах от машины узрели ее обтянутые нейлоном ноги и решили, что Куэрк не мог сделать лучшего выбора.

Дитер по-прежнему сидел, развалясь на своем месте. Его рука нащупала спрятанный под газетой “скорпион”. Он никак не мог понять, отчего полисмену вздумалось обыскать багажник. Может, это просто каприз, ведь они не сделали ничего подозрительного — однако поведение полицейского неуловимо изменилось. Благодаря своему обостренному восприятию окружающего Дитер был в этом уверен. От предчувствия опасности по коже у него побежали мурашки. Он заставил себя быть спокойным и готовым ко всему.

Проверяя свою силу воли, он отнял руку от взведенного пистолета. Потом глянул на сумку с надписью “авиа”, где лежали запасные магазины, — она чуть высовывалась из-под сиденья. Молния на ней была застегнута до конца. Ничего подозрительного не было видно.

Чувство опасности стало более острым, и он уже не мог заставить себя пассивно ждать. Он осторожно вынул из ножен на поясе охотничий нож с коротким лезвием и спрятал его в правый рукав, готовый мгновенно выхватить это оружие давно отработанным жестом.

Куэрк закончил осмотр багажника. Собственно говоря, он и не рассчитывал ничего найти, к тому же машина была казенная — Бог его знает, кто на ней раньше ездил. Может, какой-нибудь охотник пролил в ней масло полгода назад. Этот запах из тех, что держатся долго.

Куэрк усмехнулся себе под нос. Он захлопнул багажник, оперся на его крышку и снова почувствовал себя легко. Он старался не глядеть открыто на длинные, стройные ноги Тины. Ветерок пошевелил ее юбку, и на миг его взору открылась внутренняя поверхность бедра.

— Ну, все в порядке, — сказал он. — Теперь я быстренько загляну внутрь, и можете отправляться по своим делам. Он открыл заднюю дверцу машины.

— Будьте так любезны, сэр, выйдите на секунду, — сказал он Дитеру, который лежал в ленивой позе и словно дремал. Немец сладко потянулся.

— Пожалуй, мне не помешает глотнуть свежего воздуху. — Он выбрался из машины через левую дверцу и захлопнул ее левой рукой. Его правая рука висела свободно. Он обошел автомобиль и встал вместе с Тиной за полицейским.

— Благодарю вас, сэр, — сказал Куэрк. Он наклонил голову и начал бегло осматривать заднюю часть салона.

На задней полочке не было почти ничего — только путеводители и книга какого-то военного фотокорреспондента. Заднее сиденье было пустым, за исключением газеты. Он рассеянно перевернул ее, думая посмотреть футбольную таблицу, — и вскрикнул от дикой боли, когда нож Дитера вспорол ему живот.

Молодой полицейский осел на дорогу, сжимая живот обеими руками, тщетно пытаясь удержать на месте вываливающиеся кишки. Сквозь его форму и пальцы просочилась кровь, она пузырилась на его губах. Еще в сознании, он упал посреди дороги, и гудронное покрытие под ним стало багроветь. Изо рта у него вырывались булькающие звуки, как у смертельно раненого зверя.

Тина выхватила из-под шоферского сиденья свой “скорпион”. Первая очередь досталась солдату с винтовкой, ошеломленно глядевшему на умирающего полисмена. Пули застучали по магазину его винтовки и впились ему в пах и в бедро. Вторая очередь разнесла ему грудную клетку. Он сполз вниз по дверце “лендровера” и уткнулся лицом в грязь на обочине шоссе.

Дитер всадил нож в спину другого полицейского и, не тратя времени на то, чтобы вынуть его, сорвал с заднего сиденья второй “скорпион”, развернул откидной приклад и очень быстро, но с отработанной точностью начал посылать тройные очереди в заднее стекло “лендровера”, где маячил силуэт радиста с передатчиком.

Капрал, который поддерживал радиосвязь, выкатился из “лендровера” спиной вперед как раз в тот момент, когда выстрелы Дитера вдребезги разнесли мощный приемопередатчик, разлетевшийся веером искр и покореженных микросхем. Внутренняя обивка “лендровера” загорелась, и машину стали вылизывать язычки пламени.

Капрал спрятался за пустым патрульным автомобилем, а объединенный огонь двух террористов разрывал тонкий металл корпуса и бил стекла, которые рассыпались каскадами сверкающих осколков. Кровь от порезов заструилась по его лицу. Одна пуля ободрала ему голень правой ноги, вызвав сильный болевой спазм и парализовав его на несколько драгоценных секунд.

Почти в шоке, едва веря тому, что случилось, солдат стащил с плеча автомат “карл-густав” и передернул затвор. Девятимиллиметровый патрон высокой пробивной силы скользнул в казенную часть.

Пули пробили бензобак полицейского автомобиля, и по дороге начала растекаться бензиновая лужа.

В стрельбе наступил перерыв. Дитер менял магазины. Тина ждала. Приклад ее пистолета был уже полностью развернут и упирался в плечо. Она использовала “форд” как дополнительную опору. Как только раненый капрал показался из-за патрульного автомобиля, она нажала курок: два ее выстрела почти слились в один. Из шеи капрала брызнула кровь; вторая пуля раздробила ему ключицу. Капрал упал на спину и сполз в кювет. Тина сменила магазины.

На несколько минут наступило затишье. Потом до слуха террористов начали доходить более слабые звуки: потрескивание объятого огнем “лендровера” и бульканье, перемежающееся стонами, которые издавал полумертвый Лайам Куэрк. Тина подошла к нему. Его душераздирающие стоны действовали ей на нервы. Она навела на него свой автоматический пистолет и снесла ему челюсть. Она видела, что он еще жив, но стоны прекратились.