Двадцать отражений лжи

Я глянула на него исподлобья.

— Возможно. Но я все равно не понимаю, зачем…

— А вам не приходило в голову, что я без всяких задних мыслей хочу, чтобы вы были здоровы? — он отнял окровавленную салфетку от лица и тут же прижал другую. — И если вам так уж необходимо знать мои мотивы — просто потому, что иначе не сможете мне помочь.

— Именно вам? — я с равным скептицизмом наблюдала за его манипуляциями и оправданиями. Может, псион он и неплохой, но ускоренной регенерацией не страдает.

— Именно мне, и не надо так пренебрежительно хмыкать. Вы оскорбили меня в лучших чувствах.

— И в чем я должна помочь?

Все равно не верю, что он и есть Большой Босс.

— Вы действительно так хотите это знать?

— Учитывая, что вы злодейски меня похитили, разговоры о ваших благих намерениях при отказе это сообщить звучат как-то фальшиво, не находите?

— А вы предпочли бы, чтобы дело обошлось без похищений, и о вашем выздоровлении узнали все? — прищурившись, Неро внимательно посмотрел на меня.

— Не имею ничего против, — я отвернулась с независимым видом, доставая из аптечки баллончик с дезинфектором. Мужчина продолжал все так же внимательно смотреть мне в спину, и у меня возникло крайне неприятное чувство, что он действительно знает, о чем говорит.

Да нет, ерунда. Этого никто знать не может.

— А я вот думаю, что те, кому вы и ваши способности в свое время помешали, с радостью вернут вас в исходное состояние, если узнают, не правда ли?

— Как-то вы переборщили с маскировкой, вам не кажется?

Ладно, пусть подавится. Вернут, и еще как.

— При таких ставках — навряд ли. И поскольку следующим будет вопрос, почему было предварительно с вами обо всем не договориться, отвечу сразу — потому что вы, фарра, стенобитный таран, а не шпион в тылу врага, и совершенно не умеете притворяться. Тот, кто хорошо вас знает, или хотя бы даст себе труд внимательно за вами понаблюдать, раскусит все представление за полчаса.

Ну да, и некоторые сейчас это успешно демонстрируют. Все-таки мужское эго — это нечто, особенно если он действительно верит в эту ересь.

— Ну и прекрасно, — я встряхнула баллончик и начала наступать на него с вполне очевидными намерениями. Неро как-то резко поскучнел, буркнул, что сам разберется, и чуть ли не бегом вылетел из рубки. То ли боится, что я пошурую иголкой где-нибудь не там, то ли все дело в маскировочном амулете, у которого опять заканчивался заряд.

Однако же, как все это интересно…

Как следует обдумать наш весьма познавательный диалог мне не дали шаги в коридоре. Неро остановился на пороге, опустив голову и почему-то не заходя в рубку.

— Что, одумались-таки? — я уже снова запустила руку в аптечку, когда он странным тоном сказал:

— Скажите спасибо так мило погонявшимся за нами полицейским — о своей работе вам все-таки придется узнать сейчас. И не говорите потом, что я не предупреждал.

И он поднял голову, выходя на свет.

Я непроизвольно открыла рот, всерьез раздумывая, а не должно ли мое альтер-эго хлопнуться в обморок.

Это же надо так лажануться…

У него действительно были на меня планы, криминал в которых не нашел бы даже принципиальный «бахил». А моя оплошность с амулетами обрела совершенно не те последствия, которые ожидались.

Хуже того — я потеряла массу служебного времени, поскольку никакое биологическое оружие мне не светило, вместе с наркоторговцами, повстанцами и психами. А светил мне просто мужчина с невероятно изуродованным лицом.

Отражение шестое

На меня в упор смотрели глаза яркие и молодые — глубокого синего цвета, как предрассветное небо. Видимо, соланской крови в Неро куда меньше половины: у солов-южан глаза желтые, у северян — зеленые, даже у полукровок, а он настолько по-коррелянски синеглаз, что даже странно…

Возраст навскидку и не определишь: уже не студент, но и до средних лет еще далеко. Для сола-полукровки это лет восемьдесят.

Действительно довольно коротко острижен — черные, крупно вьющиеся на концах волосы были зачесаны за левое ухо, свободно падая на правую сторону лица. Понятно, впрочем, почему.

Что еще… Смуглая кожа, прямые темные брови, узкие бакенбарды чуть ниже скул, широкий большой рот… Не особенно красивое, но волевое лицо с крупными чертами, вычерченное уверенными и четкими штрихами. Наверное, по-своему привлекательное.

Да. Наверное. Было бы.

Я нахмурилась. Просящееся на язык «если бы не» сводило все на нет. И действительно было вызовом моему профессионализму.

Подобной дикой смеси гуманоидных черт с…с… одним Создателям понятно чем я еще не встречала, и, подозреваю, не увижу больше никогда. Почти вся правая половина лица, а точнее, ее расовая принадлежность, вводила меня в ступор. Нечто подобное я видела только один раз — в старинной детской книжке, где не слишком умелый, зато с богатой фантазией художник изобразил не то безрогого эйра, не то протоящера. По отдельности она смотрелась не слишком…гм…дисгармонично, но в сочетании с гуманоидными чертами левой половины и шевелюрой, оригиналу явно не свойственной, у нормального существа вызывало желание завизжать. Особенно в темном коридоре.

Кстати, о темном коридоре…

— Да повернитесь вы к свету! И так ничего не понять, а вы еще…

Резкие звуки прервали меня на полуслове. Я недовольно глянула на объект. Ну и что такого смешного? Зря, кстати, смеется — вид еще хуже, если такое вообще возможно.

— Ученые — сумасшедшие.

— Безо всяких сомнений. Поворачивайтесь, поворачивайтесь.

— Я так понимаю, обморока не дождусь? — Неро иронично качнул головой, но сделал, что просили.

— Обойдетесь, — я почесала кончик носа и деловито сообщила: — Если это врожденное, обрадовать не смогу: в лучшем случае будете подопытным экземпляром — я такого еще не делала.

— А если нет?

— Тогда все проще. Относительно, конечно. Я так понимаю, дело давнее?… Тогда вы были правы — пока я сама не буду здорова, никаких существенных результатов не будет.

Ну, тут я, положим, покривила душой… Но как-то выбило меня это все из колеи. Нет, не его физиономия — бесконечно разгребая дела о подпольных биологических лабораториях, половина из которых считает своим долгом проводить эксперименты на разумных существах, навидаешься и не такого.

Но вот что мне теперь с ним делать?

Состав преступления есть… и нет. Чисто формально Неро можно приписать мое похищение, если забыть, что оно само по себе было частью операции. И, естественно, не факт, что ему от меня нужно привести свое лицо в порядок, и только. Одно другому не мешает, кто бы спорил — всплывший в том разговоре кэфай мог быть абстрактным примером… А мог и не быть.

И все-таки Неро где-то даже жаль. Не нарвись он на Корпус, все еще можно было бы спустить на тормозах.

А еще было безумно жаль себя — того, какие возможности упускаю, просто потому, что не могу согласиться. Как бы не хотелось снова стать собой… Когда-то я спросила себя, нужна ли мне жизнь в трех координатах, и поняла, что нужна. Неистребимый инстинкт выживания, покорявший звездные системы, заставил вцепиться в нее зубами и когтями, изумленно оглядываясь вокруг и спрашивая «Зачем?» …Теперь поздно уже разжимать зубы и втягивать когти: привычка — страшная сила, а я привыкла быть живой. Хотя бы просто живой. И ставить на карту все ради призрачной надежды не готова.

В конце концов, кто сказал, что все действительно потеряно?… Я пообещала себе пропахать носом галактику вдоль и поперек, но найти того таинственного «специалиста», взявшегося меня лечить, раньше прочих заинтересованных лиц, которые у него эту охоту отобьют.

Ну а сейчас… Стоит изобразить хотя бы видимость профессиональной активности. Или не только видимость — когда еще мне попадется такой занимательный экземпляр… Даже самой интересно стало, что же это может быть такое. Лететь до Аллеры еще недели две, как раз составлю генетическую карту, тестов пару сделаю, с организмом его задушевно побеседую, вдруг еще что выяснится…