Страница 77 из 83
— Новость первая — к вам явился незваный гость, то есть я!
После веселого, оживленного ужина Тибор упросил Лейрица сыграть на рояле. Вся компания расположилась в музыкальном салоне, и Лейриц сел за рояль. Он исполнял сонату Бетховена. Тибор, слушая его, затаил дыхание, и ему порой казалось, что за окнами шумят не широколистные платаны, а качаются мохнатые сибирские сосны и стелятся бескрайние белые снега. Милый Арпад, как он играл тогда, в тот незабываемый зимний день. Ведь это он, Лейриц, крикнул тогда Тибору через расписанное морозными узорами окно, что свершилась революция. Верный друг, суровый солдат, каким нежным и отважным сердцем надо обладать, чтобы так играть!.. Чувство благодарности переполняло Тибора. А музыка звенела, приподнятая, искрящаяся безудержным жизнеутверждающим весельем. Она вселяла в сердце бодрость, надежду и жажду деятельности…
На следующее утро во время прогулки в парке, улучив момент, когда они остались одни, Лейриц рассказал о том, что Тибору предстоит приступить к исполнению секретного задания, причем безотлагательно.
— Я сразу подумал, что ты приехал сюда неспроста, — заметил Самуэли. — Надо отменить приготовления к послеобеденной прогулке.
— Напротив! — возразил Лейриц. — Это задание потребует множества прогулок, и довольно дальних. Дело вот в чем: нужно прорвать кольцо блокады, сомкнутое вокруг нас Антантой, и установить сношения с внешним миром. Нам необходимы оружие, боеприпасы, военное снаряжение. Кое-что можно получить из Винер-Нёйштадта. Тамошние товарищи обещают доставить оружие и боеприпасы к самой границе. Но как переправить их за кордон? Эту задачу нужно решить в кратчайший срок. Когда обсуждали вопрос, кому поручить столь ответственное и сложное дело, выбор пал на тебя. Товарищи уверены, что ты, и только ты, сможешь наладить перевозку оружия через австро-венгерскую границу. Тебе ведь не занимать опыта, как проводить подобные операции. Помнишь, как в январе ты буквально под носом у французов увел из Сегеда целую колонну автомашин?
— Но почему именно сейчас так срочно понадобились оружие и боеприпасы? — спросил Самуэли, пристально взглянув на Лейрица. Тень озабоченности пробежала по лицу Арпада, и у Тибора мелькнула догадка: не иначе как решили подсластить горькую пилюлю, прежде чем дать проглотить ее. — А ну-ка, выкладывай все начистоту!
— На последнем заседании Правительственного Совета точка зрения Бела Куна была отклонена большинством голосов, — сказал Лейриц. — Но, поскольку заправилы Антанты не выполняют обещаний, которые даны в ноте Клемансо, большинством в правительстве было решено оказать давление на румын вооруженными силами и заставить их отступить за демаркационную линию. Предполагается, что к концу июля части Красной Армии форсируют Тису и освободят Затисский край.
— Я глубоко убежден, что сейчас возобновлять военные действия не следует, — сказал Самуэли и задумался. Новость явно озадачила его. — Раз уж мы пошли на перемирие, единственная разумная политика — держать курс на его сохранение. Надо всемерно использовать передышку. Военные действия затруднят разделение с правыми, помешают организации самостоятельной партии коммунистов…
— Ничего не поделаешь: шовинистически настроенные офицеры генштаба проявляют крайнее нетерпение, а правое крыло партии присоединилось к ним.
— Все это весьма прискорбно, — сказал Тибор. — Нам, пожалуй, нескоро удастся наладить дела в стране. Выходит, самые ярые сторонники войны — это те, которые несколько недель назад истерически вопили о заключении перемирия? Куда же девалось их миролюбие? Тогда они брюзжали по поводу победоносного наступления на севере, теперь беснуются, видя, что мы достигли явных успехов в революционном преобразовании страны…
Тибор понимал: неожиданное изменение политического курса чревато многими тяжелыми последствиями. Но приходится подчиняться дисциплине.
Выходит, что теперь главная задача, поставленная правительством, — обеспечить форсирование Тисы и провести освобождение Затисья.
Вот для этого прежде всего и необходимо доставить из Винер-Нёйштадта пулеметы и боеприпасы и наладить тайную переброску их через границу. Стало быть, действовать надо без промедления.
Встретив во время послеобеденной прогулки Хедьмеги Киша, Самуэли обратился к нему:
— Не могли бы вы оказать мне услугу? Меня интересует одно деликатное дело. О нем осведомлены многие местные жители или, во всяком случае, догадываются. Однако говорить па эту тему с официальным лицом они избегают, боясь проболтаться. Даю вам честное слово — меня это дело интересует не как представителя власти. Вы же знаете — я не таможенный инспектор.
— Короче говоря, — понял его Киш, — товарищ нарком интересуется контрабандой…
— Как это вы так быстро догадались? — удивился Самуэли.
Хедьмеги Киш загадочно улыбнулся.
— Да, народ помалкивает. Контрабандистов не выдает. Всех других нарушителей порядка и уголовных преступников народ укрывать не станет. В контрабандном промысле простые люди не видят ущерба, а вреда, наносимого контрабандой государству, им не уразуметь. К тому же каждый знает — таможенная инспекция имеет непосредственное отношение к контрабанде. Так что догадаться, о чем вы завели речь, не так уж трудно. Но насколько я знаю, в наших краях контрабандистов нот. Их надо искать где-нибудь поближе к границе. Я постараюсь разузнать. Только имейте в виду, товарищ нарком… контрабандисты, что греха таить, переправляют пороз границу продовольствие, завозят, понятное дело, из Австрии всевозможные вещи. Могу вас заверить — всяким там шпионам или белым офицерам эти люди не помогают. Это уж точно!
На следующий день Хедьмеги Киш сообщил Саму эли:
— Контрабандистов следует искать в курортном местечке Шаванюкут, оно славится своими минеральными источниками. Там держит корчму некий Зольнер. Его людям известны самые глухие лесные тропы, по которым контрабандисты пробираются за кордон.
На следующий день Тибор предложил Йолан совершить экскурсию по окрестным селам и городам. Конечно же, она с радостью согласилась. Поездка и впрямь была интересной. В Надьценке они осмотрели дворец графов Сечени, в селе Кигамартон ознакомились с родовым замком герцогов Эстерхази.
С особым интересом разглядывали мемориальную комнату композитора Гайдна. О ней им на днях рассказывал Лейриц. Домой возвращались через Шаванюкут и заехали в корчму Зольнера. Ужин там был устроен на славу, так по крайней мере показалось посетителям: у наркома, когда он садился в свой черный лимузин, был очень довольный вид…
А вскоре из Будапешта прибыл в Шаванюкут некий Барна, уполномоченный принимать товары, регулярно поступающие из-за рубежа. По ночам множество носильщиков перетаскивали на спине из
Австрии оружие и боеприпасы, без которых не обойтись теперь венгерской Красной Армии. Удалось-таки найти брешь в кольце антантовской блокады!
Делая вид, что отдыхает, Самуэли незаметно руководил всей этой сложной работой. Рёйтёк был подходящим местом для штаб-квартиры: расположен сравнительно недалеко, но и не слишком близко от границы. К Тибору приезжают гости, и это ни у кого не вызывало подозрений. А то, что нарком во время отпуска отправляет в Будапешт много писем и получает оттуда обширную корреспонденцию и, пользуясь единственным телефонным аппаратом, установленным в конторе усадьбы, порой разговаривает на эзоповском языке, — тоже никого не удивляло.
Теперь Самуэли проводил в своем рабочем кабинете полдня. А все свободное время посвящал чтению. Даже на прогулки отправлялся, держа книгу под мышкой. Однажды Хаваш заинтересовался, чем так увлечен Тибор, и взглянул на обложку: Анатоль Франс, «Боги жаждут».
— Они и по сей день жаждут… — заметил Хаваш, грустно вздохнув. — Я читал эту книгу.
— В наши дни сложные перипетии французской буржуазной революции приобрели особую актуальность. Ее уроки не случайно привлекают внимание наших современников. Не могу оторваться от этого романа. Ведь его герой — человек, любящий искусство, революционер, член трибунала… — взволнованно пояснил Тибор.