Страница 23 из 24
— Я очень виноват перед тобой, — сказал мастер инвалиду, — что я тогда отказался тебя починить.
— Я не сержусь, — ответил Ванька-Встанька. — Мы все тогда служили Формалаю и очень боялись его.
— Я тоже боялся, — продолжал Трофим, — и выполнял все его приказы, а теперь мне никто не страшен. Я теперь буду работать для моих друзей. Материала у меня много. Хватит на всех. — И мастер Трофим пришил новую руку трубочисту Яше, скроил новые ладони каменщику, а потом приказал, чтобы взяли нитки, сукно, вату и картон и несли это на свалку. Мастер Трофим хотел починить тех, кого Формалай выбросил из жизни.
НА СВАЛКЕ
Не только толпа ткачей, гончаров, зеленщиков наблюдала бег Формалаев. Не очень далеко от них, всего через три улицы, стояла другая группа жителей кукольного государства. Конечно, она не была такой многочисленной, как первая. Здесь стояли помощники короля. Так же как жестянщики и ткачи, они не могли оторвать глаз от участников состязания. «А для меня хорошо это или плохо, что будет много правителей?» — раздумывал каждый из них и не мог найти правильного ответа. У генерала даже голова начала пухнуть.
Первым сообразил судья.
— Копилка, — обратился он к более умному своему спутнику, — а ведь это плохо. Когда правит один государь, власть крепче. Значит, нам легче собирать налоги, легче обманывать разный мелкий люд. А если будет сорок шесть Формалаев, они передерутся, и нашей власти придет конец.
— Верно ты говоришь. Верно, — поддержал Копилка.
— А ты, генерал, как думаешь?
— Я не могу думать. У меня голова пухнет.
— Надо спасать нашего настоящего Формалая, — убеждал судья. — Вы согласны?
— Согласны. А как?
Все трое замолчали, только и было слышно, как генерал считал про себя: «Раз, два, три». Он опасался, что если совсем не будет занят, в голову полезут всякие мысли, и она лопнет. Потом Атьдва увлекся по-настоящему, шагнул, вскинув ногу выше пояса. Ударил носком сапога на колесиках в стену свалки.
— Свалка, — машинально проговорил он. — Скольких солдат за свою жизнь отправил я на свалку, не сосчитаешь.
— Свалка?! Это ты хорошо придумал, — ухватился за эту мысль судья. Кого только нет на свалке! Пойдем, поищем!
— Много на свалке всякого добра. Можно и сходить, — философствовал Копилка, и один только генерал не мог понять, почему все заговорили о свалке. А те уже тормошили его.
— Давай! Давай ключи!
На свалке было тихо. В центре на площадке качалась высокая трава, и среди зелени виднелись синие головки колокольчиков. А по бокам поляны и правильными рядами и в беспорядке стояли ящики, корзины, чемоданы. В них были сложены отслужившие свой срок куклы.
Трое помощников Формалая принялись открывать все корзины, сундуки и ящики подряд. Они не церемонились, вытаскивали всех кукол, на которых был солдатский мундир, и ставили у каменной стены.
— Сми-и-рно! — скомандовал им генерал. — На первый-второй рассчитайся!
Едва шевеля застывшими от долгого молчания губами, солдаты хрипло кричали:
— Первый, второй, первый, второй.
— Тридцать пять солдат, — сообщил генерал Копилке и судье.
— Мало! — сказали они оба вместе.
— Больше нет, — пожал плечами генерал.
— Набрать ремесленников, крестьян. Пусть защищают Формалая, — сразу нашелся судья.
— Они не пойдут, — высказал сомнение Копилка.
— Да, да, не пойдут, — поддержал генерал.
— Мы пообещаем починить их, — снова нашел выход судья. — И солдат починим. А кто не хочет пожить еще годик, другой, третий?
Генерал и судья с помещиком снова склонились над ящиком и сундуками и снова начали перекладывать, перетряхивать лежавших там кукол. И перед каждой куклой, до которой они дотрагивались, возникала надежда увидеть ласковое солнце, безоблачное синее небо. Но помощники Формалая выбирали только самых крепких. Вдоль стенки свалки выстроилась длинная шеренга.
— Хватит? — спросил генерала судья.
— Так точно.
Обратиться к защитникам Формалая поручили судье.
— Граждане кукольного царства, — торжественно изрек судья. — Вы пострадали из-за жестокой ошибки. Наш добрый, справедливый государь не знал, что вас не чинят и не штопают, а отправляют на свалку.
— Как бы не так, — вдруг послышался голос от ворот, и все увидели входящего на свалку мастера Трофима. — Формалай сам приказывал отправлять всех на свалку, потому что жалко ему было материала на починку. Выгоднее было делать новых солдат и ремесленников. Присоединяйтесь к нам, мы захватим все царские запасы материи, ваты, ниток, и тогда я смогу починить всех вас.
— Возьмите его! — пронзительным фальцетом выкрикнул Атьдва. — Возьмите!
— Вяжите! — басом поддержал судья.
— Да, да, вяжите! — подхватил Копилка.
Но куклы хотели жить, хотели, чтобы у них были целые руки, ноги и головы, хотели быть счастливыми, и они закричали:
— Мы с вами, мастер Трофим. Мы не будем защищать Формалая!
— Разбойники!.. Формалай прикажет вас снова отправить на свалку! — по привычке гаркнул генерал и оглянулся. Он ожидал, что судья Нашим-Вашим и помещик Копилка поддержат его, но те уже поняли, что их затея провалилась, и поспешили незаметно убраться восвояси. Атьдва только увидел, как за воротами мелькнула шарообразная голова помещика и рослая фигура судьи. Генерал на колесиках покатился вслед за ними.
КОНЕЦ ФОРМАЛАЕВ
В это время толпа жителей во главе с Игнатом шла к дворцу. Она заняла всю улицу и шагала твердой уверенной поступью.
— Пора прогнать Формалаев из дворца! — отовсюду доносились голоса.
А к хвосту толпы примыкали все новые и новые жители города. Весть о сделанных Трофимом сорока шести Формалаях облетела все закоулки.
Куклы, покинувшие темные, сырые ящики и сундуки, бок о бок с мастером Трофимом тоже шли ко дворцу. Сборщик налогов с протертыми локтями и чернильными пятнами на пальцах мечтал вслух:
— Не буду больше собирать налоги! Не буду больше служить царю! Пусть мне мастер Трофим сделает крепкие сильные руки, и я стану рудокопом! Интересно цветные металлы добывать. Верно, мастер Трофим?
— Верно! — кивал Трофим.
— Я тоже сменю работу. Не вернусь во дворец к Формалаю. Надоело мне чистить ему сапоги и ботинки, — выкрикивал бывший чистильщик сапог, которого два года назад правитель выбросил на свалку. — Я стану пастухом. Полезное дело. Только глаза у меня испортились. Помоги мне, Трофим!
— Помогу, помогу.
На пыльных, выцветших лицах кукол, разучившихся радоваться, вновь зажглись улыбки. Они обнимали давно расставшихся с ними матерей, отцов, жен, детишек, смеялись и плакали от счастья.
Когда возбужденное шумливое кукольное море добралось до дворца, он выглядел так, как будто выдержал осаду врагов.
Стекла окон были выбиты, двери висели на одной петле. Из парадного входа и бокового подъезда выбегали повара, парикмахеры, дворники, садовники с узлами и чемоданами в руках. Они видели, что приближается развязка, что власть Формалая вот-вот рухнет, и спешили унести то, что им принадлежало и что не принадлежало. «Никто не узнает, что это взял я», решил повар и без зазрения совести схватил царскую мантию и два серебряных половника.
Хранитель царской памяти до самого последнего момента был в зале. Он видел, как прибежал сделанный мастером первый Формалай. Как оба царя глядели друг на друга!.. А когда стали ругаться и спорить, кто имеет больше прав сидеть на троне, он перепутал: чьи приказы запоминать, чьи законы повторять? Тогда, видя, что никто на него не обращает внимания, он схватил с подставки золотую вазу, прямо на пол выкинул стоявшие в ней цветы и улизнул через боковые двери. Чистильщик сапог тащил лакированные королевские туфли, парикмахер — бритвы, а дворник, который убежал последним, растерялся и схватил только две новых метлы.