Хроники семьи Волковых

И он отдал — легко, охотно, как потом отдавал всегда.

Да, была Мария сурова, прагматична и скуповата. Это ещё отец отмечал, говаривал:

— Из всех моих детей одна Маруся скаредная.

Свадьбу Аня тоже, конечно, помнит хорошо — ей ведь было уже десять лет. Дом Павла маленький, в одну комнату, а гостей собралось много. Особенно со стороны Волковых, так как отца многие знали, уважали. Потому гуляли в доме, стоящем рядом — у родственников жениха. У Нежельских только раздевались, а потом через двор шли к соседям. Стояли морозы, но идти-то было недалеко.

Аня тоже разделась и в новом беленьком платье, в туфельках побежала туда, где шла свадьба. А там народу! На окнах висят гроздьями, заглядывают, на крыльце в двери пробка! Она не может пройти. Но тут кто-то из знакомых её увидел, закричал: «Пропустите сестричку невесты!» Люди расступились, и она прошла.

Плясали на свадьбе под гармонь. Павел и сам был отличным гармонистом. Холостякуя, часто ходил по свадьбам и праздникам, играл. Но, женившись, стал это делать редко, а потом и совсем перестал, гармонь продали.

Стал Павел у Волковых любимым зятем. И было за что. Он ведь сразу влился в семью, как родной: во всём, что здесь происходило, обязательно принимал участие.

Скоро Павел оставил сапожничество и пошёл работать на железную дорогу. Сначала весовщиком-кладовщиком: принимал и оформлял грузы. Начальство его любило и ценило — исключительной частности человеком был Павел Нежельский. Вскоре послали его учиться на курсы машинистов паровоза. В те времена, когда начиналась индустриализация страны, эта была очень престижная профессия.

Скоро молодая семья начала строить свой дом. Взяли участок недалеко от Волковых. Улица была другая — параллельная, — но дома стояли так, что огороды Волковых и Нежельских соединялись. Дом у Марии и Павла строился скромный, не идущий ни в какое сравнение с домом Волковых.

Через год родился у них первый сын Серёжа. Потом — его погодок Володя. Мальчики росли совершенно разные по характерам. Сергей — осторожный, осмотрительный, робкий. Володя — бесшабашный и решительный. От этого он казался старше, а Сергей младше. Но это и погубило мальчика. Несчастье случилось летом, когда братьям было семь и шесть лет. По улице ехал трактор, и Володя, указывая на торчащий сзади машины крюк, воскликнул:

— Побежали, прицепимся и прокатимся!

Серёжа отказался и стал отговаривать брата. Но тот как всегда не послушал, махнул рукой, догнал трактор, прицепился и скрылся за поворотом… А через полчаса к дому Нежельских прибежали мальчишки:

— Вашего Володьку трактор раздавил!

В это время у Марии и Павла уже подрастали маленькие Валя и Ваня.

…Дальнейшая жизнь семьи Волковых и молодых Нежельских в Аниных воспоминаниях течёт неразрывно. Они и в самом деле тесно связаны и переплетены общими событиями. Но чтобы идти дальше по времени — с середины тридцатых годов, — нужно вернуться немного назад, в более раннее Анино детство — ещё счастливое и беззаботное…

Учёба

Первая книга, которую Аня помнит с детства — «Конёк-горбунок» Ершова. Она ещё в школу не ходила, когда Денис, забираясь на печку, читал ей. Да и старшие сёстры с удовольствием слушали. То-то чудо было!

Ей сразу понравилась школа, она стала старательной ученицей, и всё ей хорошо давалось, особенно математика. По математике Аня всегда была лучшей в классе. А вот с чтением поначалу произошёл настоящий казус.

Весь первый класс Аня не умела читать и довольно успешно это скрывала. Знала все буквы, складывала слоги, а вот как соединить эти слоги в слова — не понимала! И учитель Дмитрий Васильевич Падалко видимо просмотрел этот момент, упустил.

У Ани всегда была отличная память. Когда читали другие дети, она запоминала текст почти дословно, и если её вызывали — повторяла. Иногда попадала впросак, но всё же подозрений в том, что девочка вообще читать не умеет — не было. Слова с доски в тетрадку списывала старательно, правильно. Но сама от своего неумения мучилась, переживала. Вот и Полина, и Зина, и другие ребята — все читают, а она нет!..

Первой о её тайне догадалась мать. Однажды она сказала Денису:

— Что-то Нюра всё время читает «Жучку» да «Жучку». Ну-ка проверь её, может она совсем не умеет читать.

А Аня и в самом деле: каждый вечер открывала книжку на одном и том же рассказе «Жучка», — и «читала», то есть, рассказывала наизусть, глядя в книгу.

Денис подсел к ней, сказал:

— Почитай.

Она «почитала» ему «Жучку». Он похвалил:

— Молодец.

Нашёл другой рассказ:

— А ну этот почитай.

Вот тут всё и открылось. Все посмеялись и оставили девочку в покое. Как есть, так и есть — невелика беда. А на летних каникулах как-то раз незаметно, сами собой сложились слоги в слово — открылся Ане секрет чтения! Всё оказалось просто и легко — видно, пришло её время. И с тех пор на всю жизнь полюбила она читать. И пришла во второй класс, читая не хуже, а то и лучше других.

В четвёртый класс Аня пошла уже из нового дома. Если и из старого ходить было далековато, то отсюда, от железнодорожного вокзала, — пять километров! И большей частью — по длинному, наезженному и в основном пустынному тракту. Редко кто-нибудь на телеге подвезёт одиноко идущую девочку. Обычно, всю дорогу — пешком. Но осенью и весной ничего, даже интересно. На одном и том же отрезке пути она часто встречала женщин, несущих на базар в крынках молоко, сметану. И всегда им помогала, чаще всего одной и той же бабушке.

— А сегодня, Нюрочка, твоей бабушки нету, — говорили иногда женщины.

— Тогда давайте я вам помогу, — отвечала она.

И несла крынку до базара: ей самой идти было дальше.

Зимой идти было труднее, страшнее. Та первая зима выпала особенно морозной. Аня выходила затемно, приходила в школу, когда никого из ребят ещё не было — первой. (Кстати, всю жизнь она оставалась такой — не дай Бог опоздать!). Только школьная сторожиха растапливала печки в классах, обогревала помещения, готовя их к приходу детей. Она помогала девочке раскутать платок, снять с задубевших рук и ног варежки и валенки, причитала, жалея её, усаживала отогреваться у печки. Аня очень любила эти минуты в пустынной утренней школе, у тёплой печки, с доброй сторожихой…

Окончила Аня четвёртый класс и должна была перейти не просто в пятый, а и в другую школу — из начальной в среднюю… Подходили к концу школьные каникулы. Так не хотелось идти в школу вообще, а в новую, незнакомую тем более! Аня и её подруга Зина так и решили: не пойдём! Дома Аня сказала об этом отцу, и он махнул рукой:

— Та и не ходи.

Дело-то было привычное: старшие сёстры кто один год в школу бегал, кто два. И ничего, выросли. Две уже и замужем. Девке учиться не обязательно. Денису — другое дело, а она, Нюра, и так учёнее всех, начальную школу кончила!..

Так Аня прогуляла год. Именно прогуляла. По дому делать её ничего особенного не заставляли, и так рабочих рук хватало. Правда, была одна обязанность — лично её. Чистка самовара — большого, медного, пятивёдерного. Денис бил и толок красный кирпич, и этим битым кирпичом Аня натирала самовар. Трёт, трёт, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Мать поглядит, укажет несколько мест:

— Ну вот здесь и здесь ещё потри.

Тем же битым кирпичом Аня натирала и медные лампадки, цепочки от них. Она же чистила картошку на всю семью. Семья-то большая, картошки нужно много. Чистит, бросает в котёл, зовёт мать:

— Мамо, хватит уже?

Вот и все её обязанности. Потому всё больше бегала, гуляла. Ходила к сестре Даше, помогала ей присматривать за детьми. Она любила своих племянников — шустрых мальчишек Гришу и Толика, малышку Любу, которую сама ещё недавно нянчила. Но особенно — старшую девочку Нину. Той было уже пять лет, Аня часто брала её за ручку, гуляла с ней, рассказывала сказки и разные истории. У Нины в детстве часто болели уши, потому она иногда даже в летние тёплые дни ходила в вязанной шапочке. Однажды Аня пришла к племянникам с подругой Зиной — та ведь тоже не ходила в школу. А Зина стала смеяться над маленькой девочкой в шапочке: