Грязный бизнес (сборник)

Иверс хихикнул.

– Не скрытничайте, Берт. Ваша свадьба, конечно.

Гиббонс уставился на темно-красный бухарский ковер и почесал затылок, поросший редкими седыми волосами. Он терпеть не мог, когда его называли Бертом, ненавидел это почти так же, как свое имя Катберт. Каждый, кто был знаком с ним достаточно хорошо, знал, что называть его следует Гиббонсом, просто Гиббон-сом. Но еще больше он бесился, когда его расспрашивали о личных делах. Эта свадьба никак не касалась Иверса. Дерьмо поганое.

– Все случилось неожиданно, – сказал он, кисло улыбнувшись.

– Это просто великолепно. Рад был услышать об этом, Берт. У нас тут нечасто бывают свадьбы. Агенты, как правило, обзаводятся семьей до того, как приходят к нам. И кроме того, многие мужчины, достигнув определенного возраста, уже не стремятся связать себя узами брака.

Гиббонс вскинул подбородок, пытаясь разгладить складки на шее.

– Какого же это возраста?

Иверс улыбнулся и подмигнул ему.

– Ну, Берт, пора взглянуть правде в глаза, мы оба давно не мальчики. А вы уже перешагнули пенсионный порог.

– Порог, установленный нашим Бюро, – напомнил ему Гиббонс. – Все прочие мужчины в этой стране уходят на пенсию в шестьдесят пять.

– Я не хотел вас обидеть. Вы превосходный агент. Именно поэтому для вас было сделано исключение и мы позволили вам остаться.

Гиббонс вскинул брови. Прямо-таки королевское «мы», черт его побери.

– Во всяком случае, – продолжал Иверс, – я просто хотел сказать, что Бюро желает вам и Лоррейн всего самого наилучшего. Вы оба этого заслуживаете.

– Благодарю вас.

– Готов поспорить, Лоррейн очень довольна, что вы сидите тут, а не занимаетесь оперативной работой.

Иверс подтолкнул магнитофончик на середину стола.

– О да. Кабинетная работа для меня хуже смерти, Брент. Даже не знаю, как благодарить вас.

– Может быть, это прозвучит банально, но это истинная правда. Вы, Берт, счастливчик. Лоррейн... необыкновенная женщина.

Верхняя губа Гиббонса снова вздернулась.

– Спасибо за столь лестный отзыв.

Лоррейн была необыкновенной женщиной. А теперь она стала необыкновенной занудой. Прежняя Лоррейн была отличной бабой, вполне разумной и с чувством юмора. Именно на такой он хотел жениться. Но нынешняя Лоррейн совершенно спятила и понемногу превращает в сущего идиота его самого. А все эта чертова свадьба. Просто свернула ей мозги набекрень. Ничто ее не волнует, кроме цветов, свадебного платья, поставщиков провизии, церкви и всякого прочего... в общем, подготовка к свадьбе. Да еще и занавески! Ни с того ни с сего втемяшились ей в голову эти дурацкие занавески с рюшами, которые полностью загораживают свет. Совсем лишили ее покоя. Но самое ужасное, что Лоррейн больше не спорит с ним. Что бы он ни сказал, она со всем соглашается. Из кожи вон лезет, лишь бы угодить ему. Угодить любой ценой. И он понимал почему. Из-за этой чертовой свадьбы. Она боится, что он передумает и даст деру. Вот и ведет себя как последняя идиотка. Порой он был готов послать свадьбу к чертям собачьим. Переждать, пока эта глупая гусыня не станет прежней Лоррейн.

– Скажите, Берт, – спросил Иверс, – Тоцци приглашен на свадьбу?

Гиббонс нахмурился. Слишком уж этот Иверс сообразительный.

– Тоцци? Я не видел его с тех пор, как вы разлучили нас. Последние два месяца Тоцци работал на нелегальном положении, а я все это время сидел в конторе. Вам это хорошо известно.

– Ну ладно, я спросил только потому, что Тоцци – ваш бывший напарник, и он, кажется, двоюродный брат Лоррейн? Я просто предположил, что он будет, например, вашим шафером.

Иверс уставился на магнитофон, пробегая пальцами по клавишам.

Гиббонс сцепил руки и молча глядел на Иверса, пока тот снова не поднял на него глаза.

– Может, хватит ходить вокруг да около? Поговорим о деле?

Иверс поглядел на него исподлобья и кашлянул. Вид у него теперь был отнюдь не дружелюбный. Впрочем, так оно и лучше.

– Вы встречали Тоцци в последнее время? – мрачно спросил он.

– Я же сказал вам. Я не видел его два месяца, вернее, два с половиной. А в чем дело? Что-нибудь случилось?

Иверс снова поглядел на магнитофон.

– Вам что-нибудь известно о его нынешнем задании?

Гиббонс начал терять терпение.

– Такие задания – это секретная информация. Я к этому делу не имею ни малейшего отношения.

Конечно, до него доходили кое-какие слухи, но весьма неопределенные.

– Тоцци внедрен в Атлантик-Сити под именем Майка Томаззо. Служит телохранителем у Рассела Нэша. Вы его знаете?

– Знаменитый магнат, специализируется на недвижимости? Конечно, знаю. Кто же его не знает? На его физиономию натыкаешься на каждом углу.

– У нас есть основания предполагать, что Нэш связан с мафией, с семейством Мистретты.

Вот это сюрприз! Гиббонс положил ногу на ногу и забарабанил пальцами по колену.

– И на чем основываются ваши предположения?

– Бывший компаньон Мистретты Донни Скопетта, который сейчас находится под опекой Программы по обеспечению безопасности свидетелей, неожиданно оказался в весьма затруднительном положении. В свое время, чтобы уйти от судебного расследования, он начал сотрудничать с прокуратурой США в делах, связанных с нелегальным захоронением токсических отходов. Его с семьей переселили в надежное место, выдали им новые документы, и он уже было решил, что бояться ему некого. Но тут его имя всплыло в деле в похищении и убийстве, которое уже некоторое время расследовалось в Олбани. Судя по всему, Скопетта был именно тем человеком, который переправил жертву, некоего мистера Барри Граннинга, в Нью-Йорк в багажнике взятой напрокат машины. Мистер Граннинг служил в банке в Пассайке и проворачивал там всякие делишки, но вдруг в один прекрасный день уверовал в Бога и неожиданно для всех решил, что не должен иметь ничего общего с ростовщичеством, которым занимался почти десять лет. Скопетта скорее всего не принимал участия собственно в убийстве – он просто доставил жертву.

– Тем не менее он соучастник.

– Разумеется. В Олбани уже собирались как следует прижать его, но тут адвокат Скопетты предложил обвинению сделку. Он заявил, что его клиент готов предоставить важную информацию в обмен на смягчение наказания. Скопетта в свой черед рассказал немало интересного о многих известных людях, в том числе и о Расселе Нэше. Скопетта заявил, что у Нэша давние связи с семейством Мистретты. Он рассказал, как однажды подслушал разговор заправил семейства о различных делишках с Нэшем. То, что он сообщил про Нэша, оказалось совершенно бесполезным для обвинения. Но копия протокола попала в наше Бюро. И я посчитал необходимым еще раз все проверить. Вот почему я и направил Майка в Атлантик-Сити.

Гиббонсу все это стало надоедать.

– Понятно. Ну и в чем проблема?

Иверс взял карандаш и принялся постукивать им по магнитофону.

– Я не вполне уверен, что вообще существует какая-то проблема. Просто некое подозрение. Впрочем, подозрение весьма серьезное.

Гиббонс буквально подпрыгнул на стуле.

– Может, вы скажете наконец, в чем дело, или дальше будете тянуть резину, рассказывая всякие ужасы?

Иверс нахмурился.

– Я хочу, чтобы вы кое-что послушали. – Он поставил магнитофон вертикально и нажал на кнопку.

Гиббонс услышал шипение перематывающейся ленты, а потом два телефонных звонка.

– Слушаю.

– Привет, это ты, мама? Это твой любимый Майк.

Гиббонс узнал голос Тоцци.

– Равиоли на этой неделе были нехороши. Вообще никакого вкуса.

– Очень плохо. Поддерживай связь, Майк, – ответил абонент.

Кто-то повесил трубку, затем послышался низкий гудок.

Гиббонс молча усмехнулся, припоминая любимый метод Майка сообщать секретные сведения, рассказывая о достоинствах итальянской кухни. Если он говорил, что блюдо никуда не годится, значит, ему нечего было сообщить. Если же еда нравилась, следовало понимать, что он вышел на какой-то след. Ну а если еда оказывалась превосходной, это означало, что он сорвал банк.