Страница 21 из 66
Начальник штаба Южной группы бывший царский адмирал Александр Васильевич Немитц, единственный из всех присутствовавших имевший высшее военное образование, пользуясь в качестве указки шомполом, докладывал диспозицию войск. Здесь же был Василий Бутырский, стройный, красивый молодой человек из бывших офицеров. Примостившись возле окна, он записывал в блокнот основные выводы, которые делал Немитц в ходе доклада.
Александр Васильевич Немитц, небольшого роста крепыш с пронзительными серыми глазами и необычно высокой переносицей, как военный специалист пользовался в штабе группы непререкаемым авторитетом. И не случайно: высокообразованный командир, он вместе с тем имел за плечами богатый боевой опыт. В годы первой мировой войны, командуя дивизионом миноносцев, Немитц пять раз ходил к турецким берегам. Там он ставил мины против танкеров, подвозивших румынскую нефть вражескому флоту. За беспримерную отвагу и умелое командование дивизионом его тогда наградили золотым оружием. В 1917 году, возглавив после Колчака Черноморский флот, Немитц продолжительное время носился с химерной идеей похода на Босфор: стремился осуществить мечту Милюкова — «овладеть древним Царьградом и водрузить крест на святой Софии». Но моряки не пошли за воинственным адмиралом. Тогда он самочинно сложил с себя командование, за что был объявлен вне закона.
Его звал к себе Колчак. Но Немитц не пошел к нему, считая белогвардейцев изменниками, продавшими Россию иностранцам. Правда, он уважал своего бывшего флагмана, но, после того как Колчак обрядился в тогу «спасителя России», Александр Васильевич посчитал, что тот спятил…
Когда советские органы объявили регистрацию бывших офицеров, Немитц выразил желание служить новой власти. Его назначили военруком штаба Одесского военного округа. Однажды к бывшему адмиралу явился Якир, предложил Александру Васильевичу возглавить штаб группы. Тот дал согласие.
Якир позвал адмирала на балкон и, кивнув в сторону курсировавших вдали вражеских кораблей, спросил:
— Чего можно от них ждать?
— Десанта! — твердо ответил Немитц. На другой день началась усиленная эвакуация города. В первую очередь отправили к Бирзуле состав с золотым запасом и ценностями, хранившимися в банках Одессы.
…И вот теперь, излагая обстановку, бывший адмирал допускал некоторые отклонения от установившихся в царской армии канонов. В России для боевых приказов применялось настоящее время, он же пользовался будущим.
— Авангард расположится в Бершади, правый боковой отряд — в Торговице, левый — в Крыжополе, главные силы и штаб группы перейдут в Балту, арьергард — на станцию Чубовка, — докладывал он.
Будущее время, более императивное, как бы исключало возможность отклонения от строгих предначертаний приказа. Этот «футурум», обычно применявшийся во французской армии, был наиболее близким по духу пунктуальному и педантичному во всех штабных делах бывшему адмиралу.
Нет, не зря Ленин призывал коммунистов, отбросив зазнайство и комчванство, учиться у буржуазных специалистов! Не зря восьмой съезд партии разбил в пух и прах военную оппозицию, возражавшую против использования в армии бывших царских офицеров! Конечно, многие из них пошли на службу в Красную Армию не по своей воле, а по принуждению. Что касается Александра Васильевича Немитца, то он принадлежал к тем крупным военным специалистам, которые служили Советской власти не за страх, а за совесть.
Якир, несмотря на молодость, умел разбираться в людях. За два революционных года ему не раз приходилось иметь дело и с настоящими и с фальшивыми героями. Немитц с первого же дня завоевал симпатии Ионы Эммануиловича своей работоспособностью, трезвыми суждениями. Непродолжительный по времени, но солидный по значению опыт, которым располагал Якир, подсказывал: принять правильное решение — это еще не все. Нужна кропотливая, четкая работа штаба, чтобы воля командира, дойдя вовремя до исполнителей, была безукоснительно проведена в жизнь.
— Извините, я вас перебью, Александр Васильевич. — Якир вплотную приблизился к карте. В это самое время открылась дверь, в комнату вошли щупленький Левензон и грузный Котовский. Следом за комбригом-2 появился его адъютант Майорчик с глиняным «бараном» под мышкой. Усач Гарькавый встретил Котовского вопросом:
— Что, Гриша, со своим угощением пожаловал?
— Д-д-да, Илюша, ты угадал, — тяжело ступая, ответил комбриг. — Зачем вызывают нашего брата в штаб? Не на шашлык, не на мамалыгу, а на очередную взбучку. Жду бани, а после бани уважаю квасок…
— Вы правы, товарищ Котовский, баня вам обеспечена, — обратился к комбригу Якир. — Только не от нас, а от Петлюры. Прежде была простая баня, а теперь будет с горячими вениками. И вы ее должны выдержать. Это касается и вас, товарищ Левензон.
— Будем надеяться, что бойцы сорок пятой не осрамятся! — поправляя очки с толстыми стеклами, вставил Затонский.
— Я тоже так думаю, — ответил Котовский и, забрав у Майорчика «баран» с квасом, велел адъютанту погулять пока по перрону. — В чем дело, товарищи? — обратился он к членам Реввоенсовета. — Зачем срочно вызвали?
— Дело вот в чем, — ответил Якир и взял из рук Немитца почерневший шомпол. — Войска Южной группы уходят на север. Вы это уже знаете?
— Знаю, — нетерпеливо перебил командующего Котовский. — Ночами не сплю, все думаю. Товарищи Реввоенсовет! А не лучше ли собрать всю группу у Рыбницы, стукнуть по румынам и двинуть на Бухарест, потом на Будапешт? Ручаюсь — наша возьмет.
— Давайте не увлекаться, товарищ Котовский! — резко сказал Якир. — Приказ вами получен, а приказы не обсуждают.
— Я не обсуждаю приказ, я его выполняю. Только знаете, что говорят бойцы?..
— А что они говорят? — опросил Затонский.
— Они говорят: «Идем защищать чужое, бросаем свое».
— Мне кажется, — заметил Гамарник, — что так думает и сам комбриг.
— П-п-пусть вам не кажется, товарищ Гамарник! — взволнованно возразил Котовский. — Лучше смотрите, что я делаю, а не гадайте, что я думаю. Что бы я ни думал, мои люди не сменят Красное знамя на черное.
Все поняли довольно откровенный намек Котовского. Кое-кто ставил в вину уполномоченному Киева Гамарнику, что он не уделял достаточного внимания настроениям бойцов 58-й дивизии, давшей пополнение махновцам.
— Не считаю выпад товарища Котовского по отношению к члену Реввоенсовета дружелюбным! — замети Затонский.
Немитц, несколько смущенный начавшейся перепалкой, пожав плечами, отошел в сторону.
— Согласен с вами, товарищ Затонский, но у меня характер испорченный, привык давать сдачи, даже родному отцу, — продолжал Котовский. Потом подошел к столу, нацедил в кружку квасу. Наклоняя «барана», пробормотал под нос: — Видать, не зря я тебя тащил с собой.
— Подойдите ближе к карте, товарищ Левензон, — сказал Якир. — И вы, Гриша, тоже. Не нравитесь вы мне, когда горячитесь.
— Ладно, товарищ командующий. Котовский уже не горячится. Квасок остудил.
— Слушайте внимательно, товарищи! — продолжал Якир, водя шомполом по карте. — Положение наше тяжелое, почти безвыходное. Правда, совсем безвыходных положений не бывает. Обстановка вынудила нас оставить всю линию Днестра от Маяков до Рыбницы. Полки пятьдесят восьмой дивизии двигаются с боями от Новой Одессы к Вознесенску и дальше к Балте. Почти две недели после измены Полонского силы товарища Федько сдерживали деникинцев на реке Ингул. К Федько присоединяются отдельные группы сорок седьмой дивизии, избежавшие плена в районе Николаева и Одессы. Сейчас Федько прикрывается с востока Южным Бугом, но ему очень тяжело. Он отбивается от генерала Шиллинга и все еще опасается махновцев. Сорок пятая дивизия помотает Федько: день и ночь отражает атаки белых по Черному Ташлыку со стороны Ново-Украинки и Ломотной. Отсюда это не менее полутораста верст. Главная же опасность не в этом. На западном участке петлюровцы нависли над нашей головой. Чего хочет Петлюра, вы знаете не хуже меня. Захватить Рудницу, пустить свои бронепоезда на Гайворон — Балту, окончательно отрезать нам путь на север. Вы, то есть первая и вторая бригады, помешаете им. — Якир, как и начальник штаба, пользовался будущим временем. — Будете до последнего патрона, до последнего штыка удерживать участок Крыжополь — Жабокрич. Тридцать первого августа Южный Буг и линия Рудница — Балта останутся за нашей спиной. Тогда сниметесь и вы. Образуете левый боковой отряд группы и будете двигаться на Ладыжин. Понятно? Помните, от вас зависит судьба всей Южной группы. А землякам передайте, товарищ Котовский, что для нас нигде нет чужого, все свое. И Бессарабия наша, и Украина наша, и вся Советская республика наша. Завтра утром к вам поедут Затонский и Гамарник. Они потолкуют с людьми.