Монарх от Бога

Глава тридцатая. «БЕРЕГИТЕСЬ ФЕОФАНО»

Император Константин Багрянородный не уставал удивляться тому, как всё складывалось в том, что задумал цесаревич Роман. И первый удачный шаг в пользу сына сделала его мать Елена. Императрица приехала в Святую Софию, где большую часть времени проводил патриарх Полиевкт. Встретились они на антресолях над одним из приделов храма и были рады этой встрече. У них была общность взглядов на жизнь, и они понимали друг друга с полуслова.

- Дорогой брат, мы с Божественным в полном согласии даём волю твоему племяннику Роману, - начала разговор Елена, осмотревшись в патриаршей «келье». - И потому я Христом Богом прошу тебя не чинить Роману препон и расторгнуть его брак с Бертой.

- Но, благородная сестра, я не решаю брачных разводов один. Нужно собрать клир. К тому же у Романа должны быть веские причины: неверность супруги, её слабоумие, бездетность.

- Вот последнее и возьмите за главную причину.

- Господи, да девочке и девятнадцати ещё нет! И в таком возрасте… Да ты себя возьми!

- И всё-таки у Романа остаётся право на развод. Два года и в её возрасте достаточный срок, чтобы родить.

- Нет, дорогая сестра, клир на это не пойдёт. Другое дело - супружеская неверность.

- Ну что ж, остановись на супружеской неверности, - с улыбкой произнесла Елена. - Я сама готова доказать клиру, что Роман полтора года изменяет жене.

- О-хо-хо, - тяжело вздохнул Полиевкт. - Церковь закрывает глаза на то, что мужья изменяют жёнам. Ладно, я постараюсь присовокупить последний повод. Я не раз видел Берту, и мне сдаётся, что она страдает слабоумием. При её прелестях она должна была удержать мужа от женолюбия.

- Когда ты, славный братец, совершишь обряд? - спросила Елена.

- Вечером в субботу, когда в храме не будет прихожан. И пусть раздельно придут к служебным вратам. Там их будут ждать служители.

- Мы всё исполним, как ты сказал, - согласилась Елена.

Покончив с одной обузой, Елена с той же твёрдостью взялась за другую. Надо было поговорить наедине с Василием Фокой. Представитель мощного аристократического рода был сейчас на вершине своей карьеры. Он был третьим лицом в империи вслед за императором и командующим вооружёнными силами Византии. Видный молодой мужчина, умён, деловит - всё при нём. Вот только среди светских дам не умел блистать. Ему казалось, что у него нет на это времени. И до сих пор он не встретил родственной души, к которой мог бы свободно подойти, повести непринуждённый разговор, заинтересовать собой. Елена, как ей представлялось, понимала его стеснительность. Он, по её мнению, был из разряда холостяков, которые каждое утро твердят себе, что сегодня обязательно познакомятся с кем-то, но к вечеру, за долгий деловой день, теряют свою самоуверенность и всё откладывают на завтра. Но в часы совместной трапезы она заметила, что Василий часто и «случайно» посматривает на Берту и, видимо, влюбился в неё. Теперь он страдал, не ведая, что ему делать дальше. Нет, он не был способен на то, чтобы ринуться сломя голову и отвоевать у цесаревича его супругу, ведь это удалось бы ему, потому что он знал о развале супружеских отношений Берты и Романа, как знали об этом во дворце Магнавр все.

Порассуждав сама с собой, Елена с отвагой взялась быть свахой: иного выхода она не видела. Елена и Василий встретились в деловой обстановке. Премьер-министр пришёл доложить императрице, что казначейство готово представить отчёт о расходовании денег за минувший год и об их поступлении в казну от налогов.

Елена выслушала Василия и проговорила:

- Мы займёмся этим в четверг, а сегодня вторник, и это очень благодатный день для откровенной беседы. Скажи мне, преславный Василий, какие чувства ты испытываешь к королевне Берте? Будь мужчиной, говори правду, как на духу.

Василий потупил голову, не знал куда деть руки. Он разволновался - хоть вставай и убегай. Но в нём была большая сила воли, иначе не быть бы ему премьер-министром. Он поднял обрамлённое красивой бородкой лицо, прищурил карие глаза и выдохнул:

- Я люблю королевну Берту. А больше мне сказать нечего.

- И не надо, преславный Василий. Ты сказал самое главное. Им сейчас живёшь. И спасибо за мужскую откровенность. А теперь послушай меня. Берта тоже, как мне кажется, тянется к тебе сердцем. Но ты знаешь, что происходит в их семье. Супруги уже полгода избегают друг друга, и Роман требует расторжения брака. И вот к тебе вопрос: когда Берта станет свободной, предложишь ли ты ей руку и сердце? Прости меня за деловитость беседы, но я знаю тебя: с тобой о душевном только так и можно разговаривать.

- Верно. По-моему, я никогда не напишу ни одной элегии о любви, - улыбнулся Василий и уже по-деловому добавил: - Клянусь вам, Божественная, памятью отца и матери, я готов предложить королевне Берте руку и сердце.

- Как же было приятно говорить с тобой! - с облегчением засмеялась Елена, - И помни: я буду у тебя посажёной матерью.

Теперь императрице оставалось подготовить к неизбежному Берту. Сказать, что она была в отчаянии, - нет, этого не замечалось. Да, её одолевала печаль, набегали разные мысли о годах жизни в Византии. Первый год супружества было чем вспомнить - весь радужный, счастливый, во взаимопонимании друг друга. А потом словно спуск с обрыва и падение в пропасть. Это был ужасный удар, когда она впервые увидела Романа исцелованным и искусанным. Она думала, что потеряет сознание. Но больше всего она испугалась стыда. Как она будет смотреть в глаза людям? Они же осудят не Романа, а её за то, что дала мужу повод уйти в разврат. Спасибо матери Романа. Выслушав её откровение, Елена не осудила невестку, а похвалила за стойкость.

И теперь, входя в покои Берты, Елена молила Бога о том, чтобы он дал невестке мужества перенести ещё один удар судьбы. Елена застала Берту застывшей у окна. Подойдя к ней со спины, Елена положила свои руки на её плечи.

- Доченька, я страдаю вместе с тобой, - начала трудный разговор Елена, - но давай воспрянем духом. Вместе с неизбежным я пришла сказать тебе и то, что вернёт нам радость жизни. Слушай же со вниманием. В субботу вечером тебя ждёт суровое испытание. - Плечи под руками Елены вздрогнули, Берта словно попыталась сжаться в комок. Елена продолжала: - Нам с тобой надо будет идти в собор Святой Софии, и церковь даст тебе и Роману свободу.

Берта закрыла лицо руками, плечи её задрожали от рыданий. Нет, она не была безразлична к разрыву с супругом, что-то ещё связывало её с ним. И в этот миг Елена подумала, что она совершит кощунство, если сейчас заговорит о новом супружестве Берты. Она лишь сказала:

- У тебя всё будет хорошо, и мы не оставим тебя в беде. - И Елена принялась поглаживать Берту по плечам, по спине.

Наконец наступила суббота. Роман ждал её с нетерпением. Берта ещё не пришла в себя и часто плакала. И когда пришло время идти в собор Святой Софии, Елена застала Берту в слезах.

- Успокойся, доченька. Как переступишь порог храма, все твои страдания останутся за ним. Я тебя заверяю в этом. Будь мужественна. - И Елена вытерла ей слезы платком.

Лицо у Берты прояснилось, она попыталась улыбнуться.

- У меня всё уже прошло, мама, вся боль позади. Я готова идти в храм.

Роман и Берта пришли в Святую Софию врозь, как было велено. Роман первым вошёл в пустынный храм, освещённый немногими лампадами. Близ амвона его встретил патриарх Полиевкт. Он смотрел на племянника осуждающе, но сказал мягко:

- Я жалею тебя, блудный сын. Ты выпускаешь из рук белую голубку и прижимаешь к груди чёрную змею.

- Полно, дядюшка. Мне Господь посылает ангела.

- Если жизнь убедит меня, что я ошибся, то сниму с себя святительские одежды и в схиме уйду в монастырь.

В это время в сопровождении священника появились Елена и Берта. Она была бледна, и черные волосы подчёркивали белизну лица. Увидев опечаленную Берту в чёрном далматике, Роман ощутил в душе холодок. Он подумал, что Господь шлёт ему некий суровый знак. Но оторопь прошла, когда он увидел епископов и митрополита - клир храма Святой Софии. Роман вскинул голову. Он счёл, что всё у него будет хорошо, если церковь за него.