Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 13 из 28

— Велемир.

Парень немного успокоился и взял себя в руки, продолжая остолбенело смотреть на голую грудь Никитина.

Вот этот его взгляд невольно напрягал. Андрей не мог взять в толк, почему к его торсу проявляют такое повышенное внимание, а посему задал вопрос в лоб, чуя, что находится близко к истине.

— О чем ты думаешь, сынок? — Андрей хлопнул ладонью по крепкой груди, накрыв татуировку с первой группой крови — 0 I +.

Ее наколол пьяненький сокурсник в общаге, потому она совершенно не соответствовала общепринятой в медицине — 0(I)RH+.

Исправлять ошибку, попав на военную службу, Никитин не стал. Просто махнул рукой — так сойдет, кому надо, сразу разберутся, какая у него группа крови.

— Ты ведь рыцарь ордена Святого Креста?! — не столько спросил, сколько утверждающе произнес юноша, ткнув пальцем на злосчастную татуировку.

Андрей опешил — заявление паренька его ошарашило, но лицо продолжал держать строгим, ни один мускул не дрогнул.

И разубеждать не стал, ведь если его приняли за кого-то другого, более значимого и влиятельного (еще бы, рыцарь какого-то непонятного ордена), то сами вывернутся перед ним наизнанку.

Правда, названия такого ордена Никитин никогда не слышал, да и не читал о таком.

Андрей припомнил, что рыцарские ордена вроде в Палестине кучковались, в пустыне за Гроб Господень воевали.

Сразу в памяти всплыли кадры из любимого фильма про Айвенго, там тамплиер был, как его — вроде Бриан де Буальгибер, командор ордена Храма. Но здесь, в Польше, откуда взялись рыцари ордена Креста, так с немецкого переводится слово «крейц».

И тут Андрей осекся, он вспомнил, что крестовые походы в Палестину начались в конце одиннадцатого века, а сейчас, по его подсчетам, еще десятый не окончился, а потому решил спросить парня в лоб, благо тот пока пребывал в нужной кондиции.

«Как там в одном фильме утверждалось — ковать железо нужно, не отходя от кассы».

— Год сейчас какой?

— Как какой?

От такого неожиданного вопроса паренек просто выпучил глаза. Но, встретившись со стальным взглядом, торопливо ответил, не скрыв, впрочем, искреннего удивления:

— Девятьсот семьдесят седьмой пошел от Рождества Христова, — Велемир немного подумал, потом искоса взглянул на пасмурневшего мужчину и тихо добавил: — Шесть тысяч четыреста восемьдесят пятый от Сотворения мира. Вроде так будет, если правильно подсчитать.

Андрей задумчиво пожевал губами, он не ошибся в своих расчетах относительно хронологии, но в голове как-то не укладывалось, что его забросило в древность.

Вроде недавно тысячелетие православия на Руси отмечали, а тут христианство в Киеве еще не принимали…

— В Куйябе сейчас эмир сидит, магометане наши дружины с дреговичами и волынянами два года назад разбили и отбросили, — тихий голос Велемира ворвался в мысли, и Никитин встрепенулся:

— В какой такой Куйябе?

— В Киеве, сам так сказал, — торопливо ответил юноша. — Ты вслух думал. Тысяча лет прошла от рождения Иисуса Христа, Господа нашего. Веру его поляне не приняли, хазары на мече магометанство свое принесли. Вот уже пятнадцать лет как Киев Куйябой стал.

— Это как понимать прикажешь? — Голос у Никитина сел за секунду, он охрип и еле вытолкнул из глотки слова.

Новость его ошарашила жбаном голого кипятка — это ошалеть можно! Киев, мать городов русских, ислам принял, который ему хазары навязали.

«Ну ладно, предположим, что поляне этим степнякам дань платили и дрались с ними, достаточно пушкинскую „Песнь о вещем Олеге“ вспомнить. Но ведь хазары иудеи», — это он четко помнил, ведь их каганат Святослав подчистую разгромил, и произошло это лет десять назад, точного года Андрей не знал, но твердо был уверен, что раньше. С той поры только через тысячу лет иудеи свое государство Израиль создали.

— Почитай, без малого двести пятьдесят лет прошло, как Масиба, молодой брат халифа Багдадского, хазар так потрепал, что они в мусульманство ушли. А потом по Итилю все народы учение Магомета приняли, теперь даже Волжская Булгария эмиратом стала.



— Так… Охренеть можно…

ГЛАВА 9

Андрей лихорадочно соображал — что-то на его родную историю мало походит, крепко тут замешано, как такую кашу есть прикажете. Или парень головкой бо-бо…

— Итиль? — Никитин знал это арабское название великой русской реки. — Ты хотел сказать Волга?! Или Днепр?

— Не, такого названия не ведаю, хотя в библиотеке пана Бужовского все двадцать книг прочитал. Большая библиотека! Итиль раньше Ра называли, Солнечной рекой, а Днепр греки Борисфеном именовали, их «географию» читал. Сейчас там везде магометане, лишь Смоленск крепко князь Святослав из Новгорода держит, внук князя Рюрика. Великий воитель, хоть и язычник. Его дружина в прошлом году сильно побила хазар под Черниговом. Славная была сеча…

— Ты откуда это знаешь? — У Андрея ум за разум заходил.

«Это что ж такое здесь творится?! Все с ног на голову перевернулось! Правду глаголет или брешет юнец?!»

— Пан Бужовский, что меня воспитывал, с заезжими купцами часто беседует, оттого многое знает. Особенно он привечает тех, кто к нам с заката или с полудня приезжает, где неверные давно утвердились. И мне постоянно рассказывает, что на тех землях творится.

— С запада и юга? Так ведь, — Андрей перевел в привычные стороны света слова парня.

И лишь потом до разума дошло сказанное. Никитин почувствовал, что «крыша» начинает тихо сползать.

— Так что, там тоже мусульмане живут?! На западе?!

Голос Андрея вначале дрогнул, потом дал петуха, чуть не сорвавшись на яростный крик.

— Да, вот уже двести лет прошло, как франкское войско под Пуатье арабы победили, а Карлу Молота убили. Ими опять же Масиба воеводствовал, уже старцем, в силах великих был, крепок, но вероломен, как Атилла. Все мусульмане его великим воителем считают, затмившим славу Александра Македонского. «Саблей Аллаха» именуют и преклоняются до сих пор. Теперь минареты уже на Рейне поднялись, под свою руку все закатные земли подвели магометане.

Юноша отвечал терпеливо, но вот его взгляд был как у испуганной газели. Да и смотрел на него так, как обычно взирают нормальные люди на пациента психиатрической лечебницы.

— Карла Мартела, майордома Меровингов? Длинноволосых королей, так ведь их называют?!

У Андрея задрожала душа. Пуатье он прекрасно знал, как и то, что там состоялось две битвы. В первой франки разгромили арабов и выбили их за Пиренейские горы, обратно в Испанию. Потом, правда, еще лет семьсот с ними там воевали, освобождение вели, реконкисту.

Но это так, к слову — а спустя шестьсот лет франки снова решили продолжить славную традицию на этом поле, сойдясь с англичанами.

Но раз на раз не приходится — цвет французского рыцарства полег под стрелами английских лучников. Это Андрей знал точно, листал военную энциклопедию, а на пенсии Мориса Дрюона прочитал, все семь книжек.

— Да! Это так и было!

Юноша повеселел от слов Никитина, и взгляд его уже не дрожал:

— Только насмерть побили длинноволосых королей и все их потомство. Не пощадили. Пало и государство, хотя некоторые замки еще чуть ли не сто лет в осаде держались.

— Угу, — только и сказал Андрей и крепко задумался, приняв известную всему миру позу роденовского мыслителя. А подумать стоило, ведь такого хода истории просто не могло быть, но тем не менее Никитин Велемиру полностью поверил.

«Может, правы некоторые фантасты, что миров превеликое множество. Тогда та реальность, в которой я жил и воевал, не что иное, как один из сучьев, а то и вообще веточка».

— Твою мать! А может…

Андрей неожиданно осекся, проглотив слово. Мысль, которая пришла в голову, была ошеломляющей.

«А ведь имя Масибы мне не встречалось ни разу, вот в чем ключ. Кто это такой вообще? Ведь если он такой-разтакой, то о нем должен я был бы знать и из уроков истории, и книжки о нем должны быть… Ведь он типа Тамерлана или Чингисхана, уровень полководца, не меньший! А здесь, в этом перпендикулярном, право слово, мире… Значит, этот Масиба и есть тот, кто повернул историю в другую сторону, сделал ее заново… Если он гениальный, а другого слова и не подберешь, полководец, то откуда взялся такой воитель? А вдруг этот араб такой же „попаданец“ во времени, как и я сам? Тогда объяснима и его гениальность, и то, что мир ислама раскинулся по Европе, и что Русь стала мусульманской, а не православной. Так что же это такое получается?!»