Страница 129 из 132
— Не знаю, что произошло между вами, но чувствую что-то серьезное, правда? — решился на откровенность Ян. — Ты ведь даже играть стал плохо.
— Да, — согласился Джордан, — положение у нас сложное, но это не то, что ты думаешь… Слоун… может стать наркоманкой, — у нее зависимость от таблеток.
Ян был поражен.
— Давно начала?
— После того, как потеряла ребенка. — Джордан попросил принести еще кофе. — Она так болезненно переживала смерть ребенка…
— Да, я помню.
— Доктор Хаксли долго не хотел отпускать ее из больницы, но я настоял. Теперь вижу — зря. Он советовал обратиться к психиатру…
— Ты этого не сделал.
— Да, не сделал. Мне казалось, что чем скорей Слоун окажется дома, тем скорей забудет свое горе. Она ведь лежала рядом с родильным отделением, слышала, как плачут малыши.
Официант принес еще кофе. Джордан отпил глоток.
— Она расстроила себе сон, врачи выписали снотворное. Барбитурат. С давних пор у нее сохранился и амфитамин. Слоун стала жить так: чтобы заснуть, принимала барбитурат, а потом, чтобы прийти в норму — амфитамин. И так изо дня в день. Когда таблетки кончались, ехала в Нью-Йорк: ты знаешь, за деньги там можно найти врача, который выпишет тебе, что угодно. А когда не могла поехать в Нью-Йорк, обращалась к Лэнсу.
Ян от удивления поднял брови.
— К Лэнсу?
— Увы, мой бывший лучший друг снабжал мою жену этой гадостью. Как тебе такая дружба?
— Значит, ты и Слоун расстались?
— Так больше не могло продолжаться, — грустно продолжал Джордан. — Слоун стала словно чужая. Постоянно настроение у нее отвратительное, не хочет никого видеть, и меня в первую очередь. Я понял, что должен на что-то решиться.
— На что же?
— Я сказал прямо: не могу жить с тобой, зная, что ты ежедневно убиваешь себя. Сказал, что ухожу и вернусь, когда она победит свою кошмарную привычку.
— И ты считаешь, что поступил мудро? Многим пришлось пройти через ад, который проходит Слоун. Это нелегко. Ей было бы легче с тобой. Сама она ни в какой реабилитационный центр не обратится. Если ты любишь свою жену…
— Конечно, люблю!
— …Поезжай домой, Джорди! Скажи Хильеру, чтобы он заменил тебя на время. Убеди его…
— А если не отпустит?
— Тогда пошли его к черту!
Джордан впервые улыбнулся:
— Я и сам собирался это сделать.
Джордан позвонил Хильеру на следующее утро. Хильер хотел выяснить все подробности по телефону, но Джордан не стал его посвящать в свои дела. Хильер позвал Джордана к себе. Тон, каким было сделано это приглашение, не оставлял сомнений: он услышит от босса о своем увольнении из команды.
«Может, оно и к лучшему», — подумал Джордан, кладя трубку. Ему никогда не нравилось работать у Хильера, хотя играл он в «Достойных» вроде по собственному желанию. Но если события повернулись так, как они повернулись, он уйдет без всякого сожаления.
Во второй половине дня Джордан пришел к Хильерам. Его встретила Надин, — Джордан поразился происшедшей в ней перемене. Казалось, она постарела лет на десять. Лицо бледное, осунувшееся.
— Я сейчас уйду, не стану вам мешать, — приветливо сказала Надин. — Гевин в спальне, разговаривает по телефону: дела, как всегда, дела. Подождите его немножко.
— Спасибо, Надин.
Надин грустно улыбнулась.
— Хотела бы предложить вам что-нибудь выпить, но содержимое нашего бара, к сожалению, непривлекательно.
— Спасибо, не беспокойтесь. — Помолчали, потом Джордан спросил: — Вы хорошо себя чувствуете, Надин?
Надин ответила не сразу.
— Скоро почувствую себя совсем хорошо, надеюсь, во всяком случае, — произнесла она загадочную фразу.
Джордан не стал уточнять, что, собственно, она хотела этим сказать. А Надин, видя, что Джордан не проявляет к ней больше интереса, вышла из комнаты.
— Меня не волнует, как ты это сделаешь, черт возьми! — услышал Джордан голос Хильера, который доносился из полуоткрытой двери спальни. — Я хочу быть абсолютно уверенным, что дело будет сделано! Да, мне это так же не нравится, как и тебе. Но другого выхода нет. Нет! И ты сделаешь, как я сказал.
Хильер говорил громко и сердито, почти кричал:
— Иди к черту со своими извинениями, дай результат! Мне нужны деньги — и как можно скорее!
Джордан насторожился.
Берлин, август 1989
Самолет приземлился. Слоун закрыла глаза и глубоко вздохнула — скоро ей предстоит встреча с Джорданом. Какими глазами он посмотрит на нее: семь месяцев прошло — целая жизнь.
«В любом случае это начало чего-то нового… Не слишком ли поздно для меня и Джордана?» — думала Слоун.
Что она скажет ему? Сколько раз Слоун твердила слова, сказанные Джорданом на прощание: «Я люблю тебя, но не могу примириться с тем, что ты делаешь. Ты знаешь, как меня найти, если потребуется моя помощь…»
«Джордан, — молила она в душе, — вернись ко мне, я буду прежней! Если ты этого хочешь!»
Джордан спешился, передал свою лошадь конюху и устало опустился в первый попавшийся шезлонг за игровой чертой поля. Медленными глотками пил холодную воду, наслаждаясь отдыхом.
Да, игра идет неважно… Один гол он забил приличный, но в целом… Да как он может сейчас полностью отдаваться игре! Он непрерывно думает о Слоун, с тех пор как она исчезла из Мунстоуна.
Бросить ее в таком положении — жестоко, теперь Джордан знал это наверняка. Он пытался исправить свою ошибку: искал Слоун, где только можно, — никто не знал, где она. Эмма, даже если и знает, не скажет.
Сидя в такси, Слоун старалась подготовить себя к предстоящей встрече. «Все должно быть хорошо, потому что теперь я живу без таблеток. Я покончила с этим, не вернусь к ним никогда…» Этот текст Слоун повторяла все семь месяцев их разлуки. Сначала две недели — самый ужасные в ее жизни — нью-йоркского одиночества, — потом в реабилитационном центре в Калифорнии, куда все же обратилась.
«Больше ждать нельзя…» — думал Макс. К берлинскому матчу он готовился так рьяно не только потому, что это был чемпионат Мировой федереции поло. Главное — он там расквитается с Джорданом.
Руки у Лэнса тряслись так сильно, что он с трудом удерживал стакан.
Теперь он понимал, что зашел слишком далеко. Что толку в оправданиях: сначала он принимал наркотики, после своего личного краха только «колеса» помогли ему как-то продержаться. Благодаря им жизнь казалась не столь страшной и мерзкой. Они помогали — сначала. А теперь полностью подчинили Лэнса. Он не мог уже управлять собой. А тут еще Хильер… Правда, Лэнс участвует даже в таких престижных соревнованиях, как берлинские. Непонятно, черт возьми, как Хильер держит его в команде — после всего, что произошло! Бессмыслица какая-то.
Лэнс налил себе вина, поднял бокал: «За тебя, отец, — то-то радуешься, старина, на каком бы свете ты ни был!»
Слоун ехала в Майнфельд-парк: там всегда тренировались игроки в поло. Долго не выходила из машины, собираясь с духом. Наконец пошла к полю, — все, как обычно. Не изменился ли Джордан? Сама-то она здорово изменилась. Слава Богу, говорят, к лучшему. Она вздрогнула — прямо напротив нее, на поле, появился Джордан. Она узнала его даже в шлеме, закрывающем лицо!
Слоун все шла вперед. Джордан спешился, снял шлем и тоже пошел — навстречу Слоун.
— Не знаю, захочешь ли ты видеть меня… — начала она.
Джордан подхватил ее на руки.
— Видеть?! Да я разыскивал тебя почти целый век! Где тебя черти носили?!
— Я была в Калифорнии, в реабилитационном центре. А потом… одна. Так ты искал меня?
— Еще бы! Но… Никто не знал, где ты, — ни Кейт, ни Адриена, ни Эмма, ни даже Тревис.
— Так надо было.
— С этим, значит, покончено?
Слоун кивнула.
— Расскажи, пожалуйста, как ты меня искал.
— Я даже нанял частного детектива. Думал, с тобой что-то случилось. Я понял свою ошибку, я не должен был оставлять тебя. Прости, Слоун…