Страница 57 из 60
Я задыхаюсь, когда мои бедра начинают ныть от желания снова его почувствовать внутри.
— Ты снова меня заводишь.
Он с улыбкой отклоняется, но у него красная и отекшая щека.
— И что?
Я притворяюсь, что строго смотрю на него.
— Я не шучу. Она придет сюда со своим ключом и откроет дверь.
Он смеется, по-прежнему не до конца веря мне, но выпускает из своих объятий.
— Хорошо, ты выиграла. Я отпущу тебя, но мы вернемся к этому, как только ты уладишь все дела со своей мамой.
Я тихонько смеюсь, заворачиваюсь в простыню, и топаю к своей сумке, чтобы достать одежду. Я все еще немного робею даже после того, что мы сделали. Я умудряюсь одеться до того, как развернуть простыню. Он не спрашивает, что я делаю, когда встает и надевает свои джинсы и кофту.
Я выглядываю в окно и вижу темное небо. Все кажется идеальным, нетронутым, как будто я впервые держу жизнь в своих собственных руках.
— Сейчас уже поздно?
Он поворачивает запястье и смотрит на часы.
— Около семи тридцати.
— Неудивительно, что она беспокоится. Я пропустила ужин.
Он переплетает наши пальцы, когда я открываю дверь.
— И насколько плохо все будет?
Я веду его вниз по лестнице.
— Она задаст тебе тысячи вопросов и будет невероятно веселой.
— А что насчет твоего отца?
— Уверена, он будет без умолку болтать про футбол.
У меня пищит телефон, и я останавливаюсь у подножия лестницы, чтобы проверить сообщение.
— Еще одно от твоей мамы? — интересуется он, и я качаю головой.
Сет: «Привет, дорогая. Как дела? Надеюсь, что хорошо. Ты уже отведала вкусных угощений?».
Я: «Может быть... А о каких угощениях ты говоришь?».
Сет: «ТВОЮ МАТЬ!!! Так да? Потому что у меня странное ощущение, что ты это сделала».
Я: «Сделала что?».
Сет: «Ты знаешь что».
Я гляжу на Кайдена, который смеется надо мной, в уголках его глаз появляются морщинки.
— Это от Сета.
Он наклоняется вперед, чтобы лучше рассмотреть, но я закрываю ладонью экран.
— Вы говорите обо мне?
Я закусываю губу, чувствуя, как краснеют мои щеки.
— Нет.
— А вот и да, — гордо восклицает он. — Даже после всего я могу заставить тебя покраснеть. Господи, я хорош.
Я наклоняю голову, позволяя волосам закрыть мое лицо.
— Я не краснею.
— Краснеешь. — Он кладет палец на мой подбородок и приподнимает мое лицо. — И я этому рад. — Он слегка касается меня губами, даря мне нежный поцелуй, который я ощущаю до самых кончиков пальцев.
С улыбкой я отстраняюсь, но замираю, когда мельком замечаю на подъездной дорожке еще одну машину.
— Чья это машина?
Кайден следует за моим взглядом и пожимает плечами.
— Понятия не имею.
В смущении я открываю заднюю дверь. Несколько секунд спустя меня все это покидает: каждый вздох, каждое биение сердца, каждый поцелуй, каждое мое мгновение. Перед глазами пляшут черные точки, когда я вижу сидящего за столом своего брата Джексона, пожирающего пирог прямо из формы. Напротив него сидит его лучший друг Калеб Миллер. Он листает журнал, его темные волосы поредели и отросли, как будто он не стригся многие годы. Когда он поднимает глаза, мой взгляд инстинктивно устремляется к полу.
— Эй, разве это не маленькая мисс Кэлли, которая так выросла, — говорит Калеб, и я гляжу на карандаш, лежащий на столе перед ним. Я представляю себе, как множество раз втыкаю его ему в глаз, чтобы причинить как можно больше боли.
— Мама решила, что ты сбежала, — произносит Джексон, слизывая с вилки взбитый крем. — Она написала тебе сотню сообщений.
— Молодец, — огрызаюсь я. Я всегда испытывала горькую ненависть к брату за то, что он все время таскает с собой этого кретина. Знаю, что ему неизвестно, но и я не могу это вычеркнуть. — Можешь сказать ей, что мы пришли и что со мной все в порядке, так что она может перестать мне писать?
— Нет, — отвечает Джексон. — Я не твой посыльный. Она в гостиной. Скажи ей сама.
— Что ты здесь вообще делаешь? — спрашиваю я, когда палец Кайдена касается внутренней части моего запястья. Моргая, я смотрю на него. Я чуть не забыла, что он здесь.
Кайден качает головой, и его изумрудные глаза передают то, что мне не нравится. Он видит — чувствует — то, что глубоко прячется под моей кожей.
Калеб встает из-за стола и идет через кухню, его движения неторопливы, как будто ничто в мире его не заботит.
— Так, как тебе футбольный колледж? — спрашивает он у Кайдена. — Я слышал, что на этом уровне все гораздо серьезнее.
Кайден не сводит с меня глаз.
— Все не так уж плохо. Просто нужно проявлять достаточную выносливость.
С садистским выражением лица Калеб оглядывает воспаленную щеку Кайдена и открывает шкафчик.
— Да, ты проявляешь огромную выносливость. Кстати, миленький «фонарь».
Кайден одаривает его холодным жестким взглядом, его пальцы на ладонях сжимаются в кулаки.
— А тебя еще не выперли из колледжа за продажу травки в кампусе?
— Эй, мне же нужно на что-то жить, — говорит Калеб, захлопывая шкафчик. — Не у всех есть папочкины деньги и стипендия.
Челюсти Кайдена сжимаются, и я дергаю его за руку.
— Может, пойдем?
Он кивает, пятясь к двери и держа меня за руку, его глаза впиваются в Калеба, чья тревога возрастает.
— Ну уж нет, — говорит мне Джексон. — Ты не оставишь меня тут, чтобы меня замучила мама.
— А ты разве не должен быть во Флориде? — спрашиваю я с яростью и неуверенностью в голосе. — Тебя здесь не должно быть.
Он взъерошивает волосы и встает из-за кухонного стола с формой для выпечки в руке.
— У нас в последнюю минуту все изменилось.
— Ты не должен работать? — саркастически спрашиваю я. — Или ты только что уволился с очередной работы?
— У меня есть чертова работа, Кэлли. — Он бросает форму в раковину и смотрит на меня. — Так что хватит вести себя, как дрянь. Я не знаю, почему ты все время так со мной разговариваешь.
— Эй. — Кайден встает впереди меня. — Перестань так ее называть, черт возьми.
— Я могу называть ее так, как захочу, — парирует Джексон, складывая руки на груди. — Ты не знаешь, через какое дерьмо пришлось пройти этой семье из-за нее. Ее маленькие проблемки или что там чуть не свели маму с ума.
Калеб с интересом наблюдает за мной, ожидая моей реакции. Я не могу отвести от него взгляда. Я хочу, но он берет надо мной верх, потому что знает, что это за проблемки — он их создал. Я медленно ослабеваю, разваливаюсь на кусочки словно Царица ночи — цветок, цветущий один раз в году ночью и умирающий до рассвета, его жизнь и счастье быстротечны.
— Оставь ее в покое. — Калеб вскидывает брови с расползающейся на губах улыбкой. — Может, у Кэлли есть на то свои причины.
Забери меня отсюда. Забери меня отсюда. Спаси меня. Спаси меня. Спаси меня.
Вдруг мои ноги начинают двигаться, а меня куда-то тащат. Задняя дверь распахивается, и меня спускают по лестнице на середину подъездной дорожки.
Стоя у подножия лестницы в свете крыльца, Кайден с неуверенностью в глазах смотрит на меня, его руки лежат на моих плечах.
— Что случилось? У тебя такой взгляд...
Я сдавленно выдыхаю.
— Я не очень-то люблю своего брата.
На его шее двигаются мышцы, когда он с трудом сглатывает.
— Кэлли, мне знаком страх. Поверь мне. Я видел его на лицах своих братьев, испытывал множество раз. Ты боишься его. Я вижу это по твоим глазам.
— Боюсь своего брата? — притворяюсь я, про себя моля Бога, чтобы он не узнал, и боясь того, что в этом случае может произойти.
— Не надо, — строго говорит он, прижимая ладонь к моей щеке. — Ты боишься Калеба. Он... он сделал это с тобой?
— Да. — Я даже не собиралась говорить, оно просто само вырвалось. Я гляжу на него, прислушиваясь к биению сердца в груди, к пению ветра, к ломающемуся звуку где-то вдалеке.
Он сглатывает комок в горле.
— Кэлли... я... тебе нужно кому-нибудь рассказать. Нельзя позволять ему спокойно жить своей жизнью.