Поход викингов

— Пусть море само и хранит свои загадки, — резко прервал его Сигвал Ловкач. — Я уберу багор.

Но Эйрик Рыжий могучей рукой схватился за багор, который держал Сигвал.

— Клянусь Ванами и Азами, если и есть в этом море загадки, мы имеет право их разгадать, ибо мы первые северные люди, которые проникли в такую даль. Сыны моря, тяните по моему приказу. Раз, два, три! И пусть Тор обрушит свой гнев на меня одного, если я поступаю дурно.

— Я принимаю на себя половину гнева Тора! — воскликнул Лейф.

Этой торжественной клятвой, приносимой лишь в исключительных обстоятельствах, Эйрик Рыжий и Лейф снимали с плеч своих спутников тяжкую кару, которой могли предать их разгневанные боги Валгаллы.

Лодку подняли на палубу. Вне своей стихии она казалась еще более хрупкой. Лейф рассчитал, что от кормы до носа у нее восемнадцать футов, а расстояние между бортами равно всего лишь двум. По-видимому, лодка была спущена на воду недавно, так как краски на обшивке ниже ватерлинии не потускнели.

Эйрик Рыжий быстро перерезал ремень, прикреплявший парусину к лодке.

— Тяни покрепче, Лейф!

Кожаный ремень выскользнул из дужек. Эйрик Рыжий сдернул диковинное покрывало.

Потрясенный Лейф отпрянул.

На дне лодки лежал на спине человек. Его руки были вытянуты вдоль туловища. На тонком, с резкими чертами лице застыло выражение вечного покоя. Рот был полуоткрыт, веки сомкнуты. Человек казался спящим.

На его обнаженную грудь были положены палица, украшенная белыми перьями, очень длинный лук и две стрелы. Вся его одежда состояла из широких штанов, сшитых из мягкой светлой кожи, и мокасин, расшитых черными и красными геометрическими фигурками.

Кожаный ремень стягивал черные волосы с воткнутыми в них двумя перьями морского орла. Когда первое смятение немного улеглось, викинги приблизились к похоронной ладье. Торжественный и спокойный вид покойника не произвел на них особого впечатления. Такие похоронные обряды были им знакомы. Их норвежские предки, подобно этому мертвецу, свершали последний путь на борту своих надежных кораблей, увозя с собой свое боевое оружие в царство смерти.

Не лицо умершего, не его оружие, не тайна, навеки скрытая за крепко сомкнутыми веками, привлекали внимание Эйрика и его спутников. Ошеломленные, они пристально всматривались в цвет кожи этого человека — ровный красно-коричневый цвет меди и порыжелых листьев.

От изумления долго никто не произносил ни слова.

Наконец, Лейф отважился сделать то, на что не решались другие. — Он провел концом указательного пальца по широкой груди покойника, как бы желая снять с нее красноватую чешую. Но цвет был неотделим от самой кожи.

Юноша посмотрел в глаза Эйрику, потом не спеша перевел взгляд

на дядю Бьярни. Оба викинга с задумчивым видом неподвижно стояли рядом.

— Дядя Бьярни! — Лицо скальда утратило напряженное выражение, но Лейф тщетно искал в его глазах так часто вспыхивавшие огоньки. — Я никогда не слыхал о людях с красной кожей. О них не упоминается даже в самых древних сагах.

— Это значит… — медленно произнес Эйрик.

— Это значит, — подхватил Бьярни, — что мы вышли за рубежи наших земель. Вот как я думаю, Эйрик! Мы идем навстречу новому миру, где люди, вероятно, похожи на этого человека. Гренландия — остров, который никому до нас не принадлежал. Здесь же начинается мир скрелингов, мир краснокожих людей.

Лейф молчал. Мысленно он уже был в этом другом мире, лежащем где-то на западе. Разве не там должна свершиться его судьба? Разве не там, по предсказанию Бьорна Кальфсона, должен он встретить необыкновенную девушку, какой еще никто не видал?

Внезапно он почувствовал безграничную благодарность к этому мертвецу, безучастно покоившемуся в плавучем гробу.

Дядя Бьярни положил руку на плечо племянника:

— Пусть мертвец идет за другими мертвецами, Лейф. Помоги мне закрыть лодку.

Плотник гвоздями прибил узорчатое покрывало к бортам, и с помощью багров лодка вновь была спущена на воду.

Эйрик оттолкнул веслом плавучий гроб, волны подхватили его и понесли.

Лейф и викинги не покидали палубы, пока лодка не слилась с серым небом на горизонте. Все испытывали странное чувство пустоты, словно краснокожий человек, отправившийся на свидание с богами, унес частицу живого тепла «Большого змея».

Эйрик поставил парус по ветру и, повернувшись к своим спутникам, просто сказал:

— Теперь более чем когда-либо нам следует плыть на запад!

Глава

IV ПРЕКРАСНЫЕ БЕРЕГА

Лейф не покидал своего наблюдательного поста на носу корабля. Ранним утром на горизонте показалась выпуклая, как щит, земля. Тюркер первый заметил ее на заре следующего после встречи с краснокожим человеком дня. С северо-востока на юго-запад на много миль тянулась дугой береговая полоса. Несметное множество птиц кружило над пустынными отмелями, усеянными плоскими камнями. Такие же камни в большом количестве покрывали холмистые склоны.

Викинги назвали этот край «Хеллуланд» — «Страна плоских камней» и ограничились тем, что довольно долго шли вдоль ее побережья. Какая-то неутолимая жажда открытий побуждала их плыть вперед и вперед. Хеллуланд оказалась самой обширной из земель, которые до сих пор им попадались на пути.

К концу дня они обогнули мыс, замеченный вдали еще с утра, и замерли в восхищении.

Насколько хватал взор, вдоль моря тянулся пляж из белоснежного песка шириной в четверть мили.

Морские волны бесшумно плескались о подножия мирных дюн. Над всей местностью царил такой безмятежный покой, что моряки охотно стали бы здесь на якорь. Но отсутствие растительности — плоские камни по-прежнему устилали почву — и опасение, что у этого ровного берега не найдется подходящей для стоянки бухты, побудили викингов плыть дальше до наступления ночи.

Полная луна освещала похожую на море песчаную гладь. Никто на корабле не думал о сне. Лихорадочное волнение и возбуждение были лучшим противоядием от усталости.

Опершись на планшир, жители севера любовались непривычным для них живописным зрелищем.

Бьярни Турлусон назвал эту местность «Фурдустрандир» — «Прекрасные берега». В голове скальда уже мелькали поэтические сравнения и образы. Он создавал великую сагу о западных землях. Бьярни вполголоса напевал спутникам сложенные им строфы, и сердца викингов восторженно замирали от новых созвучий.

Может быть, потому, что он был здесь самым юным, Лейф казался особенно восприимчивым к этому плавному ритму, к этому героическому и возвышенному лиризму, рождаемому величием этих бескрайних земель. Пение Бьярни выражало самые затаенные чаяния юноши.

Позднее морякам будет предоставлена возможность осмотреть и обследовать вглубь эту чудесную страну, но сегодня самое главное для них — выиграть время, опередить ненастные дни, которые заставят «Большого змея» искать убежища в какой-нибудь бухте. Все жаждали раскрыть тайну краснокожих людей.

Тщетно викинги вглядывались в берега. Людей по-прежнему не было видно. Маловероятно, чтобы парус «Большого змея» остался не замеченным ими. Никогда чужеземное судно, плывущее так близко от берега, не ускользнуло бы от неусыпного ока исландских и гренландских дозорных. Может быть, краснокожие жили в глубине страны или покинули побережье, таинственным образом предупрежденные о приближении «Большого змея»? Скрывались ли они от чужеземцев или готовились вступить с ними в бой?

Лейф очень хотел, чтобы Эйрик приказал высаживаться на сушу. Возможно, что ответ на все вопросы, волновавшие юношу, таился за этими холмами с плоскими камнями и белоснежными пляжами.

Но великий викинг, казалось, искал чего-то иного на юго-западной стороне. Он не давал команды стать на якорь. Корабль плыл вперед круглые сутки.

Люди на борту дивились.

Лейф расспрашивал дядю Бьярни.

— Терпение, мой мальчик, терпение! Эйрик чего-то ждет. Но не спрашивай меня, я и сам этого не знаю. Да и он, наверно, знает не больше меня. Эйрик просит совета у волн, у неба и морских течений.