Страница 21 из 31
Около двух часов был еще один телефонный звонок. Климов поспешил подойти. Голос, похожий на голос Рубцова, попросил Рубцова же. Климов подозвал Двойника, на этот раз сумел подслушать все его ответы, но был разочарован. Разговор состоял из совершенно пустяковых фраз:
— Что поделаешь, жди... Явится примерно в три... Не хотел тебя волновать... Привет Лите... В пять приеду.
В четыре тридцать Двойник отправился домой. Он ушел из института через проходную, аккуратно повесив на щит ключ от своего кабинетика и предъявив вахтеру пропуск — точно так же, как это всегда делал Рубцов. Климов находит газету
Вскоре после ухода Двойника Климов проскользнул в проходную и, воровато оглянувшись, снял со щита ключ от кабинета Рубцова. С нарочито скучающим видом продефилировал по коррндору, не обратив внимания на вопросительный взгляд собиравшегося домой Иосса, щелкнул замком и очутился в закутке Рубцова.
В комнатке был идеальный порядок. Пульт установки сгущения был закрыт передвижным стеклом. Установка была включена. На пульте за стеклом светились оранжевые глазки контрольных неоновых лампочек.
Климов попытался выдвинуть ящики стола — не вышло, они были заперты. Потерпев эту неудачу, Климов присел на стул, перевел дух и услышал тонкий, дрожащий, лучше сказать, булькающий, свист. Он был очень тихий, и было неясно, откуда идет. Климов встал и принялся вертеть головой. Бесшумно, на цыпочках ходил по комнате, приседал, выпрямлялся. В конце концов направился к задней стороне пульта. У самого пола увидел ящик, который тоже был заперт. Климов примерил к замку ключ от двери в кабинет, и ключ подошел. Выдвинув ящик, увидел то, что свистело и булькало — черный прибор, стоявший на дне ящика.
У прибора была перфорированная крышка, сквозь нее виднелась большая слабо светящаяся генераторная лампа. Вокруг теснились блоки микромодулей. Судя по виду, это был коммутационный генератор, вырабатывающий несколько десятков или даже сотен стабильных эс-ве-че-гармоник. Климов никак не мог понять, зачем такое устройство понадобилось в установке сгущения.
Наклонил генератор и в нижней части его увидел шкалу с цифрами, означающими явно не мегегерцы, так как шкала была проградуирована в двенадцатиричной системе. Рядом со шкалой красовался символ "Т", тщательно и красиво выведенный белой эмалью. И тут же был вмонтирован маленький осциллограф. На его экране сияла ярко-зеленая фигура, похожая очертаниями на канцелярскую скрепку: Климов опустил прибор на место. Потрогал шлейфы. Один, тонкий, вел от генератора вверх, к пульту, другой, толстый, к установке. И вдруг его нестерпимо потянуло выдернуть этот толстый шлейф, вырвать, нарушить таинственную работу Рубцова! Работу, о которой тот ни слова не говорил своим ближайшим коллегам и которую вел, наверное, без ведома шефа.
— Андрей, где ты? — громко спросил Иосс, внезапно вошедший в комнату. Климов вздрогнул, поднялся.
— А что? — спросил вибрирующим голосом.
— Ты занимаешься свинством, лезешь в чужую работу, черт знает что, сказал Иосс, — давай, выходи!
Иосс приблизился, когда Климов толкнул ногой крышку, и ящик захлопнулся. Но тут же почему-то Климов нагнулся и открыл ящик. Снова засвистел, забулькал черный генератор, замелькала зеленая петля на экранчике. В ящике ничего не было, кроме прибора. Только сбоку в щели лежала свернутая трубкой газета. Климов вытащил газету.
— Зачем это тебе понадобилось? — сказал Иосс. — Подло же!
— Газетку, вот, достал почитать, — брякнул Климов первое, что пришло в голову. — Вот, газетку...
— Не кривляйся, — сказал Иосс. — Шваль ты все-таки, а я и не знал.
Климом демонстративно развернул газету.
— .Почитаем, узнаем новости, — говорил он с наигранной бравадой.
— Какие к черту новости, — сказал Иосс, заглядывая через плечо Климова. Газета-то прошлогодняя.
— Подумаешь... — заговорил было Климов, но осекся. С полминуты он остолбенело пялился в газету и, наконец, выдавил из себя хриплые слова:
— Николай, какое нынче число?
— Двадцать восьмое, — сказал Иосс, — двадцать восьмое сентября. А газета от двадцать девятого прошлого года.
— Прошлого? Посмотри сюда!.. — Климов ткнул пальцем в дату, крупно отпечатанную рядом с заголовком.
Иосс посмотрел, отвел глаза, снова посмотрел...
— Газета от завтрашнего числа этого года! — прошептал Климов. Фатализм
Май поступил так, как велел Двойник. Выбежал из лаборатории, спустился по лестнице на первый этаж. В коридоре было пусто. Стараясь не шуметь, открыл окно, огляделся и осторожно влез на подоконник. Окно было высокое. Пришлось сползти вниз, держась за край железного наличника, и только после этого спрыгнуть.
Из тесного дворика вели на улицу открытые ворота. Спиной к Маю в ворота пятился дворник и тянул за собой водяной шланг. Вот он положил на землю шланг и обернулся. Май степенно зашагал к воротам, и ему было страшно и весело, как мальчишке, залезшему в чужой сад. Дворник подозрительно смотрел на Мая, и когда тот поравнялся с ним, окликнул:
— Гражданин, одну минуточку! Май остановился и принял безразличный вид. Дворник оглядел его с головы до ног, сказал:
— Закурить у вас не найдется?
Май торопливо полез в карман.
— Где запачкались, молодой человек? — спросил дворник, вынимая сигарету из протянутой пачки и показывая головой вниз.
Май взглянул на свои ноги и ужаснулся: ботинки и брюки были обильно испачканы известкой.
— Споткнулся, знаете ли, — виновато сказал он, — и упал... Вон там... — Он кивнул на бочку с известью, которую по счастью увидел в этот момент во дворе.
— А зачем заходили во двор?
— Э... Надо было, — Май выдавил вымученную стыдливую улыбку.
— Больше не ходите, — строго сказал дворник и гордо добавил, — здесь научный институт пустоты.
— Не буду! Никогда больше не буду! — обещал Май и поспешил ретироваться, опасаясь, что дворник обратит внимание на раскрытое окно.
Этот пустяковый эпизод, грозивший скандалом, разоблачением, не мог, однако, привести к серьезному провалу. Май великолепно понимал это. Иначе программа Двойника была бы другой. Он знал, что сегодняшние угрозы, вообще говоря, не угрозы, что опасности текущего дня, даже те, что выглядят неотвратимыми, будут наверняка избегнуты. С полной достоверностью! И все-таки ему было страшно. Страшно необычности своего положения, секрета, ставшего вдруг осязаемой реальностью. Завтра, когда он сам станет Двойником, будет легче: он будет знать все. Впрочем, все ли? Он не был в этом уверен.
Из первого попавшегося на пути автомата позвонил в редакцию Лите.
— Во-первых, прости меня за хамство, — сказал он. — Во-вторых, мне нужно сегодня обязательно увидеть тебя.
Лита .молчала.
— Ты слушаешь? Мне нужно увидеть тебя.
— И мне, — прошептала, наконец, она.
— Почему тебе? — невпопад спросил Май.
— А тебе почему?
— О, боже, — сказал он, — пожалуйста, не щебечи.
— Что случилось? Зачем ты так?..
— Понимаешь, сегодня появился один человек... Как бы родился взрослым.
— Родился?
— Ну да. Это я.
— У тебя день рождения?
— Да нет! — В его голосе прозвучала раздраженная нотка.
— А что? Почему ты без конца злишься?
— Лита, — сказал он просяще, — когда я тебя увижу? Надо бы поскорее.
— Хорошо, — тихо ответила она. — Через два часа я прочту верстку. Жди в сквере, где всегда...
Май вышел из телефонной будки. Вокруг шумела улица. Он глядел поверх голов прохожих. Рассеянно следил, как катятся по натянутым проводам токоприемники троллейбусов, как кружат стрелами строительные краны. Смотрел на профили крыш, на высокие окна, на небо, по которому тянулись шлейфы дымов и крутобокие ватные облака. Он думал о том, что все эти видимые и невидимые движения до микрона повторятся для него завтра. Что, захоти он, и вновь предстанет перед ним вон та причудливая завитушка, что нависла на секунду над фабричной трубой. Или вон та бьющаяся на ветру простыня с загнутым углом на балконе восьмого этажа.