Страница 25 из 51
Грейс отнял от уха трубку и уставился на нее.
— Что? — сказал он.
ГЛАВА 8
— Да ты что! — проговорил Паллисер. Он вошел, когда Грейс рассказывал об этом Лейку. — Я не… Мышьяк? Это был…
— Обыкновенный крысиный яд, — сказал Грейс. — Какой продается в сельской местности. Это можно заносить в книги, Джон. Пятеро ребятишек — будь я проклят. В сущности, здесь только один ответ, верно?
— Несчастный случай, — нерешительно начал Паллисер.
— К чертям несчастный случай, — ответил Грейс. Он выглядел мрачно, — И кончился рабочий день или нет, я еду повидать мистера Йокума сейчас же. Джимми, позвони моей жене или попроси сменщика, ладно?
— Я, пожалуй, с тобой, — сказал Паллисер. — Бог мой… пятеро детей! Но, Джейс… Джимми, позвони Роберте…
— Не желаю слышать никаких «но», — отозвался Грейс. — Я хочу задать кое-какие вопросы братцу Йокуму… и его жене.
— Если они дома, а не шатаются неизвестно где.
Йокумы не только были дома, они были не одни. Когда Грейс нажал кнопку звонка и дверь осторожно отворилась, они увидели, что в гостиной появилась мебель. Немного: кушетка, два кресла, переносной телевизор, пара стульев, кофейный столик. В одном из кресел сидел, разложив на коленях какие-то бумаги и поставив рядом портфель, чрезвычайно импозантного вида молодой негр в изящном сером костюме, в белой рубашке и при темном галстуке. Он поднял глаза, когда вошли Грейс и Паллисер.
— А… что вы хотите? — нервно спросил Йокум. Его жена сидела на кушетке, потягивая пиво из банки.
— Услышать ответ на несколько вопросов, — ответил Грейс. Он вошел в комнату.
— Я… мы все сказали, что могли, сэр… — Йокум попятился от него. — Но я думал, вы все спросили, что надо было. Про наших бедных детишек. Я до сих пор едва верю… Мэй, ты помнишь этих милых джентльменов из полиции?…
— А вы кто такой? — спросил Грейс у опрятного молодого человека.
Несколько озадаченный, тот вежливо встал, держа в руках свои бумаги.
— Дэвид Дикенс, сэр. Вы из полиции? Я работаю в «Экми Мьючуал», сэр, — страхование всех видов. У мистера Йокума полисы на всех детей… какая ужасная трагедия… когда он позвонил мне…
— Да что вы говорите! — свирепо сказал Грейс. — Ну что ж, концы с концами сходятся, не так ли, братец Йокум? Полисы на всех пятерых детишек, даже на младенца!
— Я… не понимаю, о чем вы, сэр… это Мэй придумала. Мы все время туда-сюда переезжаем, может быть несчастный случай или…
— Несчастный случай! Или большая порция крысиного яда, насыпанная в кукурузную кашу? И вы оба ушли себе и оставили их умирать, — ну и тип же ты, братец Йокум! Твоя жена знала об этом, или у тебя на нее тоже есть полис? Как насчет этого, Дикенс?
Приятная улыбка Дикенса растаяла, и на лице появился ужас:
— Что? Яд… Нет, на миссис Йокум нет полиса… что вы…
— Так, может, вы об этом тоже знали, миссис Йокум? — Паллисер не был с самого начала столь однозначно уверен, как Грейс, но всякие его сомнения рассеялись, едва он увидел выражение глаз Йокума, когда тот узнал их на ступеньках крыльца. Тот думал, что полиция интересоваться им больше не станет. Теперь Паллисер повернулся взглянуть на женщину.
Она сидела на кушетке, словно окаменев, держа в приподнятой руке банку с пивом, и молча смотрела на них испуганными глазами. Паллисер почувствовал недоверие, отвращение — он не совсем понимал, что чувствует. Такое просто невозможно — кроме тех случаев, когда подобные вещи порой происходят.
— Вы хотите сказать, что о н… Яд? — произнес Дикенс. Ему было всего двадцать два или двадцать три года, но он вдруг утратил десяток лет и стал похож на перепуганного ребенка. — Он у б и л… своих собственных… Боже мой! Боже мой! Ради… и я сам продал ему полисы… О, Господи, дайте мне уйти отсюда…
— Простите, сэр, — Паллисер схватил его за руку.
— Никто отсюда не уйдет никуда, кроме как в управление, — сказал Грейс, — Мы хотим услышать все от начала до конца об этих полисах. И вы оба тоже поедете, братец и сестрица Йокум, — одевайтесь.
— Я ничего не сделал, вы не можете нас арестовать…
— Если вы хотите сделать заявление, мы сообщим вам обо всех ваших правах в отделе. У вас будет адвокат. Вы готовы объяснить, как крысиный яд попал в детскую еду, Йокум?
— Я… я ничего не собираюсь говорить. Вы не имеете права… — Йокум попятился от него.
— В детскую… — Дикенс, казалось, вот-вот упадет в обморок. — О, Господи!
Они вызвали патрульную машину, чтобы отвезти Йокумов в управление. В отделе, в присутствии Шенке и Галеано, от Йокума они не добились ничего, кроме мрачных ругательств, а от его жены — испуганных рыданий. Но когда Дикенс рассказал, что страховые полисы на детей были заключены менее четырех месяцев назад, — это вкупе с реакцией Йокумов прояснило картину. Их отправили в камеру; ордер на арест будет выписан завтра.
Конечно, лишь из-за своего глубокого невежества Йокумы полагали, что все обойдется. Что мышьяк сойдет за пищевое отравление. И все же…
— По одной только наглости, — сказал Грейс дома, когда Вирджиния ставила на стол его запоздавший обед, — это превосходит все. Бог мой. Я тут даже немного пожалел, что полицейские нынче все такие славные, вежливые парни и не пускают в ход резиновые шланги. Эти чертовы бедолаги — его собственные дети. И х собственные…
— Ужасно, ужасно, — согласилась Вирджиния. — Но… люди, Джейс. Люди всегда бывают самые разные. Женщину труднее понять — в некотором отношении…
— Ну и дела. Надеюсь, мы сможем заставить их говорить. Хотя, если мы не увяжем одно с другим как следует, в суде у нас признание не учитывается… Я тебе вот что скажу, — неожиданно проговорил Грейс, — я понял, что меня так заедает, Джинни… Вот ты — ходишь к врачу и все такое, пытаясь завести ребенка, а тут Йокумы… Бог ты мой.
— И я тебе еще кое-что скажу, — ответила Вирджиния. — Когда у нас будет-таки ребенок, Джейс, я считаю, что мы произведем нечто качеством получше, чем любой из детей Йокумов.
Грейс неохотно рассмеялся.
— Тут ты, конечно, права.
Паллисер приехал домой и все рассказал своей Роберте.
— Я много чего повидал, работая в отделе, но такое… Господи. И еще одно: а ну как они в суде выкрутятся, и их осудят всего лишь за неосторожность или что-нибудь подобное.
Роберта высказала все, что от нее ожидалось, доставая из теплой духовки и ставя на стол обед. И вскоре проговорила:
— Днем звонил мистер Гриффин. Дом будет готов примерно через месяц, и знаешь что, Джон? Эти ежемесячные выплаты начинают казаться мне ужасно большими. Может быть, я раньше все видела сквозь розовые очки. Я вот подумала…
На прошлой неделе они подписали все необходимые бумаги на дом стоимостью сорок тысяч долларов на Хиллайд-авеню в Голливуде.
— Нам это по средствам. Меня через полгода повысят.
— Нет, Джон, но я подумала, не вернуться ли мне в школу на замены на остаток учебного года, а потом, с сентября, на полную ставку…
— Мне не нравится, когда жены работают, — сказал Паллисер.
— Я же не буду пренебрегать семьей. Посмотри здраво. Пока у нас еще нет детей… и выплачивать все эти деньги будет проще. Мне же в самом деле днем порой просто нечем заняться, и я бы хотела…
— Ну, я не знаю.
— Мы подумаем об этом. Надо будет к тому же покупать мебель и всю электротехнику, которой у нас нет…
— Ладно, — сказал Паллисер. Он откинулся на спинку стула и зажег сигарету. — Интересно, Джейс позвонил лейтенанту? Пожалуй, я позвоню. Черт знает что…
— ¡Parece mentira! — сказал Мендоза в трубку. — ¡Vaya historia![59] Ты хочешь сказать… ¡Dios![60] Пятеро… Да, и очень даже возможно, что они ускользнут от… Смерть от несчастного случая вследствие неосторожности. Хотя с этими страховыми полисами… да. Ну и ну. Люди, люди…
59
Не верится! Ну и история! (исп.).
60
Господи! (исп.).