Машина-Орфей

– Кто они? – спросил он задрожавшим голосом.

Генч остановился, и его глазные пятна слились вместе и сосредоточились на Руизе.

– Тут никого нет, Руиз Ав.

– Я тоже никого не вижу, – сказал клон Низы.

Руиз медленно выпрямился… Но иллюзия того, что в пещере вместе с ним была огромная толпа, продолжалась.

– Что это за место? – спросил он генча.

– Это то место, где родилась Машина-Орфей, – ответил он.

Руиз сделал шаг вперед. В дальнем конце пещеры нездоровый зеленый свет словно собрался сопливыми сгустками. Постепенно этот свет высветил массивный предмет.

Машина-Орфей была ростом с четырех человек, поставленных друг на друга, а в ширину она составляла десять метров. На ее передней панели было нарисовано лицо, огромное и страшное, но черты его жили независимой жизнью, пульсируя сами по себе. Сперва Руиз не понял, что происходит. Он только видел выражение лица – хитрое и коварное безумие.

Он придвинулся немного поближе, и теперь он увидел, откуда исходит движение. Передняя панель Машины была составлена из мешанины ног, рук и торсов, все они были соединены вместе и составляли страшные черты Машины. Тут и там под омерзительной коркой плоти проглядывал блестящий металл Машины.

То, что Руиз сперва принял за морщины, были просто щели между частями тел. В узоре, который образовывали тела, была своя симметрия. В этом узоре не было ничего случайного и уродливого, чем очень отличались слуги генчей. По мере того, как он приближался к Машине, он начинал видеть логику этого узора. Скулы были составлены из узловатых сплетений рук, мышцы которых нервно подергивались. Лоб состоял из гладких тонких линий женских ног. Глаза были похожи на рисунок пуантилиста: они состояли из настоящих глаз, тысяч глаз: светло-голубые глаза составляли белок глаза, а черные – зрачок. Каждый мигающий глаз создавал впечатление отдельного сознания, от этого мутилось в голове. Безгубый рот зиял ухмылкой, и Руиз увидел, что зубами в этом рту были белокурые детские головки, покачивающиеся в каком-то неестественном экстазе.

Тут и там на этом лице были заплаты из кожи генчей, из которой торчали сенсорные пучки.

Руиз почувствовал себя невероятно скверно и болезненно. Увидеть Машину-Орфей – означало немедленно возжелать уничтожить ее, и он поневоле подивился, каким образом она прожила столько столетий. А потом он стал думать, кто же мог ее создать.

Наверное, он заговорил вслух, потому что генч ответил своим шепотным голосом.

– Религиозный порыв – тот аспект человеческого поведения, который я не могу понять и даже не пытаюсь. Когда мы впервые поняли, что Суук становится миром человека, и забрали человеческие существа с поверхности, чтобы превратить их в своих слуг, они превратились вместо него в жертвы всяческий безумий и маний. И это была одна из их религиозных попыток – создать киборга, который сочетал бы в себе одновременно черты и генча и человека. Сделать себе бога. Сотворить кумира. Они до какой-то степени преуспели, надо сказать. Мы анализировали это событие и пришли к выводу, что у них получилось такое создание, потому что они не понимали невозможность синтеза человека и генча… Здесь они создали эту Машину, здесь они впервые стали ей поклоняться.

Руки Руиза сжались на прикладе огнемета. Он снова и снова говорил себе, что то, на что он смотрит – это иллюзия, то, что прошло и давно умерло.

Машина улыбнулась еще шире и сказала, не шевеля губами:

– Я мертва?

Голос был бы глубоким и звучным, если бы не был таким тихим. Руиз почувствовал раскаты этого голоса в костях и в крови.

Этот тишайший звук вызвал в нем такую бурю омерзения, что он за трясся от гнева и дрожащими руками наполовину поднял и нацелил огнемет.

– Нет! – предупредил генч. – Сопротивляйся иллюзиям! Призраки Машины работают на то, чтобы смутить тебя. Если ты потеряешь контроль над собой, ты откроешь свое местопребывание солдатам, которых твой враг расставил тут в засаде у входа в святилище Машины. Или твое оружие всего-навсего обрушит потолок. Слуги наши отказываются ухаживать за этими переходами – на них тоже влияют призраки.

– Хорошо, – сказал Руиз и опустил огнемет.

Он подошел к страшной физиономии, и с каждым шагом он открывал для себя новую чудовищность. Когда он подошел совсем близко, рот Машины открылся в беззвучном злорадном вопле, и маленькие головки, которые составляли его зубы, повернулись, чтобы посмотреть на него. Они смотрели на него с бессмысленной злобой, крохотные зубы щелкали в неровном ритме.

– Это чересчур, – сказал Руиз.

Он прочистил атмосферу своего шлема чистым кислородом и закрыл вентили, впускающие наружный воздух.

Он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы прочистить легкие от мозгового огня.

Машина медленно поблекла, хотя не окончательно, став прозрачным неподвижным изображением, которое смутно мерцало и уже не казалось угрожающим.

Руиз подумал о том, что сказал ему генч, и включил огонь своего фонарика на шлеме. Он посмотрел на крышу двери и увидел провисшие балки из топленого камня и сплавов, которые только слегка поддерживались двумя центральными колоннами из металла, да и те крепко проржавели.

– Пойдем, – сказал он и прошел сквозь призрак Машины, который разбился вокруг него лоскутами радужного цвета.

Генч провел его под арку дальнего конца пещеры и потом по узкой лестнице. Руиз увидел, что его резерв кислорода сократился до девяти минут. Он покачал головой и нехотя снова открыл клапаны в шлеме. Он немедленно испытал головокружение, но никакие новые кошмары не напали на него в галлюцинаторном тумане.

Он не оглянулся на то место, где только что была Машина.

Наверху лестницы генч показал ему ряд темных альковов, расположенных вдоль узкой галереи.

– Смотри, но осторожно, – прошептал он.

Руиз, осторожно двигаясь, вошел в ближайший. В конце короткого коридора светилось отверстие, примерно в метр шириной. Он подкрался к нему и выглянул наружу.

Под ним огромная пещера была заполнена лабиринтом. Свет здесь был жарче и светлее – он был желтее, сильнее, чем в туннелях. Толстые стены из плавленого камня, каждая чуть выше высокого мужчины, отходили к стенам пещеры от центрального строения. Коридоры извивались и петляли, но Руиз видел сверху, что три тропинки вели в центр из трех разных арок по периметру пещеры. На стенах двух из входов лежали тяжело вооруженные воины. Двое охранников держали оружие наготове, сосредоточив все свое внимание на арках. Для одурманенного сознания Руиза они казались чем-то вроде классического изображения засады, страшного и чудовищного. Однако Руизу хотелось посмеяться над их уязвимостью сверху.

Возле него зашептал генч:

– Огромное страшное насекомое работорговки поджидает в третьем коридоре лабиринта.

Руиз подумал минуту.

– На нас не нападут орды кровожадных генчей? Или их слуг?

– Нет, – ответил генч. – Мы не относимся к расам, которые выясняют отношения физическим насилием, а все слуги поубегали в самые дальние уголки анклава. Они не могут понять, что за конфликт разыгрался между их богами.

– Понятно, – ответил Руиз. Он забыл, где находится, и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. Однако это действие затуманило ему сознание, вооруженные люди словно размножились, и весь лабиринт оказался заполненным вооруженными его врагами.

Руиз отвернулся и снова включил подачу кислорода. Он покопался в своей портупее с оружием, потом собрал воедино элементы тяжелого игольчатого лазера – точно такого же, какой выбрал себе Младший в качестве основного оружия. Орудие убийцы, подумал Руиз с неожиданным презрением.

Его сознание немного прояснилось, и он собрал лазер.

В увеличительном прицеле лазера лицо первого солдата увеличивалось, пока Руиз не смог установить пересечение прицела на шее брони – самом слабом месте дельтанских бронированных костюмов. Сперва сгорбленные плечи мужчины заслоняли от него самую уязвимую поверхность костюма. Руиз подождал, пока человек слегка переменил положение, потом пронзил лучом и броню и позвонки. Человек молча обмяк.