Император всего

– Как любезно с вашей стороны.

Теперь он рассмеялся, словно она была дерзким, но не очень умным ребенком.

– Должен вас предупредить, что мы можем оказаться не столь любезными, если вы попробуете покинуть Моревейник. В последнее время события очень беспокоят нас. Все покидающие Моревейник гости подвергаются послойной ментоскопии. Вы уверены, что ваши дела не терпят отлагательств, Кореана Хейкларо?

Она зарычала и отключила видеоэкран.

– А вы уверены, Кореана, что наши дела такие срочные?

Она даже не потрудилась ответить.

– Где мы остановимся? – спросил Ленш с сиденья пилота.

– Держи курс на «Веселый Роджер». Можно с тем же успехом продумывать месть в комфортных условиях.

– Прекрасный выбор, – воскликнул Ленш, облизывая свои мохнатые щеки.

«Веселый Роджер» был гостиницей, которую обычно посещали богатые пираты и их клиенты с посторонних миров, которые иногда включали в себя тех, кто прилетел на Суук выкупить похищенных близких, торговцев, которые прилетали в Моревейник, чтобы купить пиратские грузы, посредники, которые торговались в подобных же сделках, или люди прессы, которые брали интервью у знаменитых грабителей и мародеров для видеопрограмм. Отель пользовался репутацией хорошо охраняемого до тех пор, пока клиенты сами не плошали и не расслабляли собственную систему безопасности.

Они оставили воздушную лодку в тяжелобронированном гараже-ангаре. Кореана приказала Феншу оставаться на борту, к его великому раздражению, но она не хотела давать грабителям никаких шансов.

Номер был сносный. С отдельными спальнями для них для всех, с отдельным входом, где можно было запереть Мокрассара – с глаз долой и подальше от его запаха.

После душа Кореана почувствовала, как к ней возвращается самоуверенность, и чувство необходимости немедленно что-то делать поутихло в ней. Она развалилась на огромном диване, закутанная в теплый халат, пока Ленш опытными движениями расчесывал ей волосы.

– Что теперь? – спросил Мармо.

– Утром мы посетим невольничьи рынки. Руиз Ав, наверное, уже успел продать остальных. Ему понадобится наличность, и они будут мешать его подвижности в действиях.

Мармо издал скептическое хмыканье.

– Ты уверена? Когда он захватывал лодку, у меня сложилось сильное впечатление, что он очень дорожит женщиной. – Мармо потер шею, словно вспомнил прикосновение ножа Руиза.

– Глупости. Он избавится от них – это то, что в первую очередь сделала бы я, а он не отличается от меня.

Руиз вел лодку на максимальной скорости на запад, через темные лабиринты в сердцевине Моревейника. Ночь скрывала его и превращала каналы в смутно освещенные каньоны, по которым плыли только прочие неосвещенные суда. Много раз Руиз избегал столкновения только в последний момент. Он стал волноваться, что его способность сосредоточиваться начинает подводить его.

Он надеялся, что, укрыв фараонцев в самом безопасном месте, которое он мог придумать, он сбросит с себя груз ответственности, который давил на него с того самого времени, когда он приземлился вместе с ними на Сууке. Но на самом деле он чувствовал это бремя сильнее, чем всегда. Он не мог совершенно освободить свой мозг от мыслей о них. Он постоянно думал о том, какие страшные ситуации могут возникнуть. Мысленно он видел, как Низа ждет в своей клетушке, а дни все проходят… Пока однажды охранники не придут за нею и не уведут ее на невольничий рынок. Он думал, будет ли она горько обижена на него, если он погибнет прежде, чем успеет вернуться к ней. Он на это надеялся. Ей будет легче, если всю свою горечь она сосредоточит на нем.

Он яростно замотал головой. Сентиментальные бесполезные мысли. Он вдруг почувствовал страшное раздражение на самого себя. Если он не мог сосредоточить свои силы самым лучшим образом, он заслуживал неудачу.

Гнев промывал его мозг волнами, счищая все слабые и нежные чувства, которые не могли принести ничего хорошего Руизу Аву именно сейчас – вместо них остался твердый жесткий комок цели и силы.

Низа сидела на своем тоненьком матрасе и с тоской вспоминала свои роскошные апартаменты, которыми она так наслаждалась в Глубоком Сердце. Ее теперешние квартиры отнюдь не радовали ее. Стены камеры были сделаны из стали. Простая светящаяся пластинка на потолке бросала резкий свет на несколько предметов мебели: стул с прямой спинкой, сухой отгороженный пленкой уголок, где находился сухой душ, смывавший грязь с тела специальными волнами, в другом углу – туалет за ширмой, оконце для подачи еды и кран с водой под маленьким зеркальцем. Над зеркальцем был видеоэкран. Несколько минут назад лицо андрогина появилось на экране, объяснило, как пользоваться теми или иными вещами в комнате, потом сказало, что два раза в день ей можно будет выйти погулять через заднюю дверь комнатки, чтобы пообщаться со своими сотоварищами по плену в установленный в казармах период общения и отдыха.

Она посмотрела на себя в зеркало. И в этой все еще красивой, но измученной молодой женщине ей трудно было узнать Низу, любимую дочь короля. Что переменилось? Глаза ее стали глубже, словно они видели больше странного и страшного, чем можно увидеть человеку ее положения, чем можно было от нее ожидать с точки зрения выносливости. Рот, вроде бы, остался таким же мягким и пухлым, как раньше, хотя и в нем был какой-то обиженный нюанс, а линия губ была странной – не улыбка и не гримаса.

Она думала про Руиза Ава, этого странного человека, такого замечательного. Действительно ли она доверяла ему, когда она согласилась, отвечая на его вопрос. Он был таким загадочным. Иногда она думала, что мотивы его поступков остаются тайной для него самого.

– Так же, как и для всех прочих, – сказала она вслух. – Ничего такого особенного.

Безобразное подозрение не однажды приходило ей в голову с той поры, как она стояла, глядя в последний раз на его сильное жесткое лицо, и дверь в ее камеру закрывалась. Каждый раз она со стыдом отталкивала его, и все же оно не уходило. Что, если Руиз Ав выбрал этот способ, чтобы избавиться от нее и от остальных?

– Нет! – она не будет верить в такое.

Пока не будет.

Руиз притормозил лодку и стал пробираться между ржавеющими остатками какой-то решетки. Из маслянистой воды торчали металлические острия, вздымаясь в ночные туманы. Он был в разлагающемся центре Моревейника, где обитали его наименее почтенные и богатые жители. Дома здесь были в скверном состоянии, если можно так сказать о пещерах неизвестного происхождения, часть из них наполовину сползла в море, часть склонила верхушки вместе, поддерживая друг друга в ненадежной стабильности. Почти никаких огоньков не видно было над водою, хотя время от времени лодка проскальзывала по слабому свечению, идущему откуда-то из глубин.

Руиз искал приметы, пытаясь сравнить свои воспоминания о последнем посещении этого места с тем, что он видел во тьме.

Вот оно! Металлический прут от решетки, который слегка напоминал человека, распятого вверх ногами – это он помнил. Он повернул лодку к низкому переплетению ржавых балок и увидел проем там, где и ожидал его увидеть.

Он проехал под грубой аркой из сваренных вместе балок в лагуну к причалу, где была привязана только одна канонерка, правда, бронированная. Ее блестящий корпус наполовину сидел в воде, привязанный к торчащему из глубины металлическому стержню.

Он развернул лодку и объехал амфибию – канонерка могла и летать и плавать – восхищаясь ее округлыми моторными бульбами, тремя встроенными орудиями, рядом торпедных орудий по всей срединной линии борта. Если бы только у него было достаточно инструментов, чтобы разоружить охранную систему лодки, все его хлопоты и проблемы были бы решены. Но что было думать о пустом, напомнил он себе, если лодка принадлежала Публию, как он подозревал, ее охранительные системы должны были быть воистину весьма хитроумны.

Он вздохнул и позволил своей лодке подплыть к кое-как сколоченному причалу на самом внутреннем крае лагуны. Он только мог надеяться на то, что Публий все еще был хозяином этой части Моревейника и что его существа позволят Руизу войти нетронутым. Может быть, они примут его за клиента – в своем роде, он и был клиент.