Последний дюйм

Да, все дома знакомые! Только… Смотрит Белла Юрьевна, а во сне-то уже поправочка сделана на современность в соответствии с реестрами собственности на бывшее государственное имущество…

Вот здесь должен был стоять детский клуб, куда они всей группой еще вчера ходили на сказку про царя Салтана. Его уже, конечно, нет. Он снесен, а вместо него домик для элитных дюймов выстроен. Уже металлическим заборчиком все обнесено, охрана поставлена, уже и ток электрический по заборчику пущен. А вот их детский сад «Белочка», разукрашенный колоннами, мансардами и тарелками мобильной связи, будто пряничный домик. Но во дворе, на месте их бывшей площадки крошечные дюймы делят акции и сферы влияния. Никак с ними не поиграешь, — видно, что некогда им очень. А вот сюда они с мамой ходили, когда у нее ушки болели, здесь детская поликлиника была… Была, да сплыла. Среди магазинов, расположившихся в бывшей поликлинике, Белла увидела знакомый бутик «У последней черты», в котором они с Милкой брали на время траурные шмотки… Все дюймы постоянно смотрели на часы с таким озабоченным и сосредоточенным выражением лица, что было непонятно, как можно взять двумя пальчиками эту безукоризненно одетую куколку и оторвать от важных разговоров в Думе, в бюджетном комитете, на корпоративной вечеринке… Они вели замкнутую исключительно на себе жизнь, захватывая все новые улицы.

Потом Белла стала искать глазами хоть каких-то маленьких дюймиков или хотя бы не таких важных дюймов. Но их почему-то нигде не было. Но ведь должны же быть и они! Однако перед нею кипело подобие жизни, в которой не было места никому, кроме серьезных, полностью погруженных в собственные проблемы дюймов… И скука от этой непрошибаемой серьезности, наложив крошечную складку на переносице девочки, будто мячиком оттолкнула ее маленьких человечков, упорно не принимавших никого посторонних в свои отработанные до тонкостей игры. Белла помчалась к стеллажу с игрушками, на котором оставалась только плюшевая псинка без хвостика. И девочка радостно прижала ее к груди, потому что поняла, что так тревожило ее в страшном кукольном городе — там не было ни птичек, ни собачек, ни кошечек!… Заглядывая в пуговичные глазки, она легко представила, что собачка без хвостика — живая! И стала разговаривать с ней, отвечая за нее тоненьким писклявым голоском, до самого завтрака…

Проснулась Белла в испарине, надсадно звонил телефон. Мельком взглянув на подоконник, она с оторопью увидела, что Дюймовки там нет.

— Кто это? Але! Кто это? — закричала Белла в телефонную трубку. Но трубка молчала, и после всего увиденного во сне, Белле стало страшно. Она положила трубку на место и почувствовала, будто сама сползает по тулье траурной шляпы туда, где нет места играм, мышкам и смешным сказкам про маленьких человечков…

Ну, конечно… компьютер был включен, а входную дверь уже осторожно снимали с петель…

— Женщина, вам лучше все сразу все сказать, не дожидаясь, когда Светлана Олеговна приедут, — вежливо сказал ей молодой человек в строгом двубортном костюме, когда Беллу выгрузили из мешка. Ошеломленная, ничего не понимающая спросонок Белла таращилась на высокие мрачные стены помещения без окон.

— А что случилось-то? — осмелилась пропищать она и даже не узнала свой собственный голос. Можно было подумать, будто она еще в своем сне продолжает пищать за собачку без хвостика.

— А это мы у вас полюбопытствовать желаем, — все еще терпеливо ответил молодой человек. — Что, собственно, за непонятки вы решили устроить нам со своего компьютера? Вы полагаете, мы в заявление в милицию подадим? Будем долго ждать, пока на нас внимание обратят, да? В общей очереди?

Молодой человек подошел к столику, который Белла видела в фильмах про гестаповцев, приподнял салфеточку и принялся задумчиво изучать щипцы и клещи, лежавшие на столике. «Мне нужны такие вещи: молоток, тиски и клещи!» — совершенно некстати пронеслось в пустой голове Беллы обрывком давешнего сна про детство.

— Бобруйко! Светлана Олеговна звонят! Оне спрашивают, самого-то нашли? — раздался голос из коридора.

— Нет, Сивцов! Его там нигде не было! — прокричал молодой человек в зарешеченное дверное окошечко. — Слушай, подойти-то не судьба? Что же ты мне план допроса ломаешь? Эта Кошелка Ивановна и знать не должна была, что мы покойника нашего пока не обнаружили.

— Да некогда мне! А мобильный из подвала не ловит, вот я и ору. Тоже ведь не нанимался с площадки в подвал орать. Сколько раз просил самого наладить в подвале селекторную связь, так все руки у него не доходили… — под конец ворчание Сивцова стало вовсе неслышным, очевидно, он поднялся на этаж выше.

— Ну, вот видите, вы уже начинаете понимать, что, собственно, происходит. По глазам вижу, — миролюбиво обратился к Белле Бобруйко. — Да я вас сегодня видел! Вы были на панихиде! У меня память на лица профессиональная.

Он зажмурился, прокручивая мысленную изобразительную картинку панихиды назад, вдруг его лицо дернулось, он открыл глаза и сказал: «Вы были вместе с тележурналисткой Самохриной! Вот оно что! Что же, раз допрос у нас нынче не сложился, придется перенести его на более позднее время. Думаю, что на очной ставке со своей подружкой вы станете более сговорчивой.»

Услыхав про Милку, Белла и без очной ставки стала сговорчивой.

— Не надо Самохрину сюда приплетать, она совершенно не в курсе! А ведь в таком деле лишняя огласка и вам ни к чему! Поедемте ко мне домой, я покажу, где он скрывается. Я сама-то вообще ничего не знаю, я ни в чем не виновата!..

— Да-да, «у меня в кармане вата, я ни в чем не виновата!» Все так говорят. К вам съездить мы и без вас можем, зачем вам суетиться так до приезда Светланы Олеговны? — задумчиво произнес Бобруйко, испытующе глядя на Беллу.

— Вы сами его не найдете! — с отчаянием сказала Белла.

— А вы нам скажете, где его искать, мы его и найдем. Ноу проблемс! — рассудительно ответил ей Бобруйко.

— Я сама не уверена, мне поискать надо и… — прошептала Белла.

— И?.. — громко переспросил Бобруйко.

— Мне страшно у вас здесь оставаться, — с отчаянием сказала Белла. — Вам ведь не я, а он нужен.

— Он — нужен, безусловно. А вы — уж точно не нужны, — подтвердил ее слова Бобруйко, но с таким жестким подтекстом, что у Беллы Юрьевны подогнулись колени.

Белла понимала всю бессмысленность каких-то рассказов и пояснений этому рациональному подтянутому человеку о том, что бывший его хозяин стал гномиком, что он, сволочь, где-то прячется у нее в квартире, сделав им какую-то пакость на компьютере. Она лишь твердила, что ей надо самой удостовериться, ей надо самой, самой…

Посоветовавшись с кем-то наверху, Бобруйко вернулся и сообщил, что пара часов у них есть в запасе. Поэтому он решил пойти навстречу Белле Юрьевне, которую все же перед поездкой заковали в наручники. Они поднялись из подвала прямо во внутренний двор, и Белла узнала старый черный вход в бывший садик «Белочка», куда раньше на старой лошади подвозили фляги с молоком и мешки с крупами. А они тогда смотрели на лошадку вон из той группы… Белла подняла голову и увидела женский силуэт в освещенном пластиковом окне.

Дверь так же осторожно приподняли на петлях, расхлябанный замок жалобно крякнул. Первой в квартиру вошла Белла, машинально потянувшись рукой к выключателю. Свет пришлось зажигать двумя скованными руками. Вслед за нею вошли три мужчины. Один остался у дверей караульщиком, а Бобруйко с пожилым мужчиной с военной выправкой прошли за ней в гостиную. Белла окинула взглядом комнату и поняла, что Дюймовка до их прихода, пока она парилась в его казематах, очевидно, спокойно дрых на кукольной кроватке. Одеялко было скинуто, простыни смяты, и подрагивавшая дверца кукольного шифоньера свидетельствовала, что подонок скрылся именно там. Хорошо! Очень хорошо!

Белла, делая вид, что пытается в ходе розыскных мероприятий заглянуть в нишу между подлокотником дивана и стеной, сделала несколько шагов к точке, которую еще дорогой определила для себя наиболее безопасной, и вполголоса сказала слова заклинания, вычитанные утром в Алкиной книжке…