Страница 52 из 75
Полет на самолете вдоль восточной границы через Варшаву (фон Хобе), Бяла-Подляска, Брест-Литовск до Тильзита. Обратный полет через Фришес Хафф, Данциг, Гдыню.
Совещания с начальниками штабов 12-го армейского корпуса (Вальденбург), 47-го армейского корпуса (Бамлер) и офицерами службы генштаба в этих дивизиях. Все хорошо проинструктированы, у всех превосходное настроение. Подготовка будет закончена к 22.6…»
То есть приказ на нападение Гитлером на 8 июня еще не подписан, но, как планировали в «Соображениях» к «Барбароссе» 29–30 марта, подготовка должна закончиться именно к 22 июня, и немцы сроки выдержали.
Впрочем, о повышении боеготовности советских войск Гальдер также отписал:
«13 июня 1941 года.
Обсуждение обстановки:
<…>
Из Румынии сообщают о скоплении кораблей, которые находятся в боевой готовности. юго-западнее Одессы. С железнодорожного моста (у Чернавода) сняты рельсы…»
Маленькое примечание — немцы рельсы с мостов не снимали, планируя нападать. А мы снимали… Читаем далее за 13 июня:
«Совещание с главкомом после его возвращения с Востока:
а. Общее впечатление отрадное. Войска в хорошем состоянии. Все вопросы, связанные с подготовкой операции, в общем продуманы хорошо.
Нерешенный вопрос — время начала наступления. Часть командиров корпусов предлагает начать наступление на рассвете, а не в 3.30. Действия в случае наступления противника до того, как мы нападем сами.
Обращение к войскам в связи с наступлением на Россию.
Причины! (1331. В обоснование начинавшейся 22.6 1941 г. войны против Советского Союза Гитлер издал приказ (известен как «Обращение к немецкому народу»). Текст его см.: Der grofideutsche Freiheitskampf, Bd. III. Hrsg, v. P. Bochler, Miinchen, 1944, S. 51, а также записи от 21 июня 1941 года. — Прим. нем. изд.)»
Начало выдвижения войск в Белоруссии с 11 июня немцами пока не замечено.
«14 июня 1941 года.
<…>
После обеда фюрер произнес большую политическую речь, в которой мотивировал причины своего решения напасть на
Россию и обосновал то положение, что разгром России вынудит Англию прекратить борьбу.
<…> При этом было решено, что начало наступления переносится с 3.30 на 3.00».
Время указано берлинское, то есть — на границе будет 4.00. Так что когда говорят, что война началась в «4 часа утра», то это совершенно верно — война началась по приграничному, советскому времени, в 4 часа утра и в 4 часа утра по Москве. Но первые авианалеты начались даже в 3.30 утра. А боестолкновения с пограничниками, те самые «провокации», на которые нельзя было поддаваться, начались и в 2.00 ночи.
«16 июня 1941 года.
Донесения об обстановке:
<…>
б. Оперативная зона русского флота. Деятельность русских сторожевых кораблей в районе Ханко и у западного выхода из Финского залива.
<…>
Буле: Подготовить 900-ю бригаду (1339. О 900-й учебной моторизованной бригаде см.: Мйller-Hillebrand, В. Das Hear. Bd. II, S. 181. — Прим. нем. изд.)
Использовать ее в районе Остроленки в интересах группы армий «Б» с задачей не допустить прорыва русских войск из «мешка» под Белостоком. В дальнейшем использовать как резерв ОКХ».
«20 июня 1941 года.
<…>
Вечером поступило воззвание фюрера к войскам по поводу «Барбароссы». Нарочито политический тон воззвания, слишком многословного для призыва!
<…>
Совещание с разбором обстановки:
а. Условный сигнал «Дортмунд!» (приказ о начале наступления), означающий проведение операции, передан.
<…>
Сведения о противнике: На отдельных участках замечена повышенная внимательность русских. (Перед фронтом 8-го армейского корпуса противник занимает позиции.) В Финляндии официально объявлена мобилизация».
«VIII АК» располагался в аккурат напротив 86 сд и 113 сд 5 ск 10 Армии юго-западнее Белостока!
Далее Гальдер приводит соотношение сторон на 20 июня:
Как видите — ничего о повышении б/г РККА запокругов нет. Впрочем, в датах большие пропуски между числами. По несколько дней Гальдер ничего не писал. В это время он либо разъезжал с проверками готовности войск к нападению, либо эти дни в свое время изъяты при публикации — «М.: Воениздат, 1968–1971».
Возвращаемся к протоколу допроса Гальдера:
«Вопрос: Мы уже довольно подробно поговорили о характере сосредоточения русских войск, я хочу теперь, чтобы мы перешли к вопросу о времени. В какой момент противник, учитывая его ситуацию, мог бы начать нападение, и, воз-можно, вы примете во внимание не только самый последний момент, который мы только что обсуждали, но посмотрите на весь период времени начиная с 1939 года.
Ответ: С чисто военной точки зрения атака была возможна в любое время. Нападение русских было бы возможно в 1939 году, было возможным в 1940 году и было бы все еще возможно после завершения нашего развертывания, потому что была также обеспокоенность относительно того, что русские могли бы захватить инициативу и наше развертывание должно это предусматривать».
Судя по дневниковым записям Гальдера, по горячим следам видно — в июне 41-го немцы не ждали нападения РККА. Также они даже теоретически не ждали нападения ни в 1939-м, ни в 1940-м. Что и писал Гальдер в то время…
«Вопрос: Знаете ли вы, разделял ли Гитлер эту точку зрения?
Ответ: Да, я знаю, что он ее разделял, потому что один раз он даже потребовал изменить наше сосредоточение, потому что оно, как ему показалось, не обеспечивает достаточную защиту от атаки русских на запад с территории Белостокского выступа.
Вопрос: Если я правильно понимаю, он боялся нападения русской стороны во время продолжающегося сосредоточения немецких войск?
Ответ: Да, это так».
Для подобных утверждений желательно иметь какие-то факты. Хотя если рассматривать «с чисто военной точки зрения», то это нормально — опасаться удара с нашей стороны, пока идет только сосредоточение немецких войск на границе. Ведь в этот момент войска наиболее уязвимы. Как оказались потом уязвимы наши войска, которые после 22 июня продолжали сосредотачиваться в то время, когда немцы вовсю атаковали.
Но самое интересное, что даже Гитлер говорил такие слова насчет того, что он ждет от России. В беседе с Муссолини еще 20 января 1941 г. Гитлер заявил:
«…Самая большая угроза — огромный колосс Россия. Хотя Германия подписала с Россией весьма выгодные политические и экономические договоры, все же лучше полагаться на свои силовые средства. Но при этом весьма значительные силы связаны на русской границе, не позволяя направить достаточное число людей в военную промышленность, чтобы до предела усилить производство вооружения для авиации и военно-морского флота. Пока жив умный и осторожный Сталин, никакой опасности нет. Но когда его не станет, евреи, которые сейчас отошли на задний план, могут вновь выдвинуться на первый план…»[61].
Как видите — «с чисто военной точки зрения» опасения, конечно, были, и это нормально. Но с политической точки зрения — нет.
61
Цитируется по Мельтюхов М. Упущенный шанс Сталина. М. 2008, с. 347.