Роковое ухо

3

Ювелир Агизар стоял, опершись о нефритовую столешницу, и печально вглядывался в роскошное бронзовое зеркало. Из мутноватых глубин смотрело на него отражение: плешивый старец, по пояс голый, еще красный после недавней бани. Ни омовения, ни усилия массажисток не пошли ему на пользу – зрелище было жалким. Синие шелковые шаровары едва держались на его бедрах, на красный кушак свисал дряблый живот, поросший седым волосом, а плечи и грудь были, как у старой женщины: грудь отвисшей, а плечи округлыми и лоснящимися. И еще нос. Вспухший, с красными прожилками и огромными порами, вечно влажный и блестящий. Чего он только не делал со своим носом, каких только мазей и притираний не использовал! Все было тщетно – с каждым прожитым годом нос все более расплывался по его лицу, словно бурый перезревший помидор, готовый вот-вот брызнуть отвратительным соком.

О боги, как жестоко смеетесь вы над смертными! Молодость Агизара прошла в нищете и унижениях, а зрелость – в постоянных усилиях скопить побольше золота. Он не брезговал ничем: продавал поддельные драгоценности, не гнушался краденным, ссужал деньги на кабальных для заемщиков условиях и подкупал власти, дабы те жестоко преследовали недоимщиков. Он преуспел. Богатства его были велики, сундуки ломились от золота и драгоценных камней, а дом роскошью и размерами не уступал лучшим особнякам Шадизара.

И все же, был он одним из несчастнейших людей во всей Хайбории. Старость отняла у него то, что было дороже любых сокровищ, она отняла женщин.

Агизар никогда не был женат, опасаясь, что коварные супружницы могут подсыпать ему в суп крысиного яду или лишить разума посредством сока Черного Лотоса, дабы завладеть богатствами его. Но, конечно, ювелир мог купить себе достаточно невольниц, да они у него и были – юные, прекрасные гурии из Турана, Шема, Офира и даже далекого Асгарда, где вода зимой замерзает и становится подобна сверкающим бриллиантам. Покорные воле хозяина, они танцевали перед ним, мыли в купальне, согревали в постели, наполняя душу Агизара сладостным томлением… И только! Увы, старость и заботы лишили его мужской силы, превратив жизнь в подобие пытки, когда перед пленником, голодным и измученным, скованным по рукам и ногам, ставят блюда с дымящимися яствами и хрустальные чаши, полные игристых напитков.

Агизар застонал и в гневе хотел плюнуть в зеркало, но вовремя удержался, вспомнив, что страданиям его вскоре суждено кончиться. Благослови Митра гадальщика, к которому привел его случай! Почтенный Шейх Чилли, правда, поначалу долго отнекивался, ссылаясь на то, что давно не брыл в руки камешки и не расстилал магический плат, но золотой перстень с изумрудом сделал свое дело, и гадание состоялось.

О, что это было за гадание! Открылось дивное: дух старого Фларенгаста, охраняющий невидимые сокровища в развалинах особняка возле восточной стены, давно ищет достойного, с кем мог бы поделиться своим богатством. И не только. Магический плат поведал, что призрак, явись он по зову, может одарить соискателя и кое-чем еще, не менее, а может быть и более ценным.

Старик довольно потер потные ладони, отошел от зеркала и направился к шкафу с одеждой.

Нет, не зря он приплачивал духанщику Абулетесу за возможность раньше многих узнавать свежие новости. Именно Абулетес поведал ему под строгим секретом, что человек, купивший дом возле Большого Канала, никто иной, как знаменитый маг Ишшим Суарта, прибывший в Шадизар под вымышленным именем, и сведущ сей маг не только в деле предсказания будущего, но и кое в чем еще, о чем болтать попусту не следует.

И то была правда. Своими глазами видел Агизар, что подвластно Суарте: призрак старого Фларенгаста, явившийся из преисподней, видел он! И хотел было уже испросить милости у духа звездочета, денег побольше да молодость себе хотел испросить, но возник вдруг в печи некий демон, черный, как зембабвиец, грозный, как гром небесный, и напал на Фларенгаста со своим сверкающим подобно молнии кинжалом… Агизар бежал тогда в ужасе, потерял по дороге туфлю и опомнился, только задвинув бронзовый засов своего дома.

Три ночи не мог он сомкнуть глаз, все чудился зеленый призрак и черный демон-воитель, а в ушах звучал страшный рев, сопровождавший их появление Агизар гнал от себя невольниц и кусал пальцы: неужто все пропало, и он никогда не обретет того, что заслужил? И женщины – о, женщины! – так и останутся для него лишь прекрасными спелыми плодами, до которых невозможно дотянуться?!

На четвертый день страх виденного уступил вожделению, и ювелир отправился в дом Шейха Чилли.

Тот встретил вежливо, но тут же заявил, что и речи не может идти о новой попытке вызвать дух звездочета.

– Слишком хорошо охраняют его силы тьмы, – сказал он, – я не желаю рисковать нашими жизнями, ибо демоны преисподней опасны даже для меня, сведущего в магии. Не говоря уже о тебе. Так что оставь свои надежды и лучше постарайся достать плоды вендийского дерева уу, кои делают мужчину в постели подобным тигру…

Агизар упал на колени и принялся умолять великого Ишшима попытать для него счастья еще только один раз. Что там какие-то плоды, они не вернут силы мышцам и упругости коже, не вернут молодости! Да и неизвестно, как действуют они на стариков, так что он готов уплатить знаменитейшему Суарте весьма значительную сумму…

Маг в гневе затопал ногами и приказал никогда не упоминать его подлинного имени.

Ювелир охотно согласился, предложил тысячу золотых за труды и получил отказ.

Тогда он посулил две тысячи золотых, на что Ишшим Суарта только презрительно пожал плечами.

Однако, когда сумма возросла до десяти тысяч, маг ласково поднял ювелира за плечи, усадил на мягкую софу и деловито принялся объяснять, как следует подготовиться к ночному визиту в развалины.

Роясь сейчас в шкафу и вспоминая о тех событиях, Агизар невольно содрогнулся. Подумать только, Ишшим велел натереть одежду камфарным маслом. Какая вонь! И еще эта выдолбленная тыква с дырками для глаз, надетая на голову… Но куда было деваться: запах камфары отпугивает демонов, а тыква, закрывающая лицо, предохраняет от их огненных плевков.

Вторичный поход в дом звездочета окончился более успешно, чем первый.

Они снова пришли в комнату с очагом, маг очертил круг на полу и произнес свои заклинания, поминая Сета, Трехглавого Пса и еще каких-то азов и чектеров. Из печи вырвался страшный рев, взметнулась сажа, а потом возникла там светящаяся зеленым призрачным светом фигура… Но то не был длиннобородый старец, виденный Агизаром ранее, то был могучий юноша с черными, как вороново крыло волосами, в которых играли отблески неведомого огня.

– Кто звал меня?! – проревел призрак, заставив Агизара покрыться холодным потом. – Кто, хвост Нергала ему в глотку, потревожил мой покой в Нижнем Мире?

– Я потревожил твой покой, – отвечал Ишшим Суарта, делая руками замысловатые фигуры, – именем Дамбаллаха, Змея Вечной Ночи, заклинаю обратить взор твой на этого человека…

И он указал на коленопреклоненного ювелира с тыквой на голове.

– Кто этот приду… то есть, кто сей почтенный старец? – вопросил призрак. – И как он осмелился предстать предо мной, великим Фларенгастом?

Ишшим толкнул ювелира ногой, и тот залепетал сквозь отверстие в тыкве:

– Агизар я, о великий и ужасный, смиренный проситель твой…

– Агизар? – призрак почесал свою мощную грудь и сплюнул. – Не тот ли это ростовщик с Алмазной улицы, который жаждет омолодиться, дабы вернуть себе мужскую силу?

– Я это, я! – радостно вскричал проситель. – Воистину, нет от тебя тайн! Магический плат великого Ишшима привел меня пред очи твои. Поражен я могуществом твоим и видом твоим, обо ожидал узреть старца…

– Это зря, – прервал его словоизлияние светящийся юноша. – Узнай же, что ведома мне тайна вечной молодости, и я решил явиться тебе в новом обличии, дабы… Словом, решил и решил. Чего хочешь-то, старик?

Агизар возликовал тогда, заключив, что настал его звездный миг.