Страница 59 из 64
По взлетающим грифонам и горгульям били из самострелов наконец полностью активированные старшие големы, несколько железяк успели надавать тумаков вслед отступающим — но потерь, хвала игровой механике, моей ауре Защиты, прокачанной до четвёрочки, набранному опыту и уровням подчинённых, не было. Птица напоследок выдохнул мощнейший столб огня, произведя порядочное опустошение в рядах противника, и встал на крыло. Джинн, целеустремлённо рвавшийся всё это время к нему, чуть — чуть не успел — и очень хорошо, лечить имунного к колдовству дракона невозможно, а ждать, пока он сам регенерирует — задолбаешься…
Тем временем, меня, наконец, заметили. Небольшое железное ядрышко из гремлиновского самострела больно ударилось в кольчугу, сняв двадцать хитов. Я ещё ниже присел, стараясь как можно большую площадь закрыть щитом, и метнул сулицу. Короткое копьё отскочило от брони ближайшего голема, не причинив никакого вреда. К сожалению, и маг и джинн были далеко, и приходилось выбирать не из самых интересных целей…
Облако пара, скрип и скрежет — и тяжёлый молот, намертво приваренный к конечности страхолюдины, сорвался в мою сторону. Спасибо приобретённым навыкам — кстати, обучение и привыкание шло на удивление быстро, в реале понадобилось бы куда больше часов тренировок — я уклонился от неуклюжей махины на одних рефлексах и ударил мечом по стальному суставу. Тем временем, опять метко пущенное ядрышко больно ударило в бедро, чуть было не заставив встать на колени и сняв сколько‑то там жизни, уже не следил, но я устоял. Для того, чтобы принять на себя удар оружия из второй руки вражины, здоровенной дисковой пилы… Подставленный в последний момент щит разлетелся в щепки, зубья глубоко вонзились в руку, пронзив её теперь уже действительно адской и нестерпимой болью. Словно в багровом тумане, я из последних сил, плохо отражая окружающее, отскочил назад, словив ещё два ядрышка. Удар в спину, какая‑то тварь подкралась с тыла, одновременно — голубоватое свечение, это джинн наконец добрался до сладенького, испуская из полупрозрачных толстых пальцев смертоносные лучи… У меня прошёл, наконец, откат — и из последних сил кастую метеоритный дождь прямо на себя и на всех, находящихся рядом.
И вот я рывком вскакиваю на ноги… В своих покоях. На постели вскидывается напуганная заспаная Алёнка, несмотря на неожиданность — с ножиком в руках.
— Спокойно, свои… — Устало махаю рукой — мол, не дёргайся. Она вновь откидывается на подушки, пряча сверкающее лезвие куда‑то, выгибая своё тонкое стройное тело. Взгляд, против воли, останавливается на озорно торчащей вверх красивой груди — несмотря на дикую усталость и отсутствие какого‑либо желания и способности вообще. Огненная курица, квохча, подбегает и клюёт за ногу — чувствительно, сняв аж десяток хитов. Пинаю ногой, бреду к кровати — и отрубаюсь.
Глава 13
Раннее утро. Двадцать первого, мать его, дня. Встал, жутко не выспавшийся и разбитый после всех последних событий и треволнений. Как никак, две драки и одна смерть, хоть даже и игрушечная… Излучая всеми фибрами своего естества раздражение и недовольство, топал к бассейну и думал, что раз я цифровой весь, откуда эта усталость берётся? Не лучше ли бы было без неё — поспал, все счётчики обнулились — задрались? А то, так нечестно ведь! Хотя, уже следующей моей мыслью было, что если на всё это с другой стороны посмотреть — именно подобные мелочи, далеко не всегда приятные, и делают меня тем, кто я есть — человеком…
Но кем бы я ни был — человеком, или просто записью в памяти — я пребывал в сквернейшем расположении духа. И это даже несмотря на две удачные вылазки, совершённые накануне. Лишение морских разбойников их транспорта и порядочное разорение в стане магов — всё‑таки, было же чем гордиться! Это с одной стороны. А с другой — у меня последний день перед спаданием иммунитета начальной территории, а я, вместо того чтобы готовиться к экспансии и грядущей мясорубке, вынужден непрошенных гостей в своих владениях принимать…
Кстати, о гостях. Карту осмотрел ещё только разлепив глаза — и приятно порадовался тому, что Гоблин с Одноглазым выполнили своё первое задание — они обнаружили отряд викингов. Правда, их оказалось гораздо меньше, чем я рассчитывал — не иначе, отправили кого‑то обратно, к кораблям… Те же двадцать человек, кого удалось выследить, довольно споро топали по дороге — в сторону деревни гремлинов и башенки со ртутью. Благо, оттуда все были эвакуированы уже давно, и никаких серьёзных бед заморские гости натворить не могли. До деревни Путяты или Замка им ещё было пилить и пилить…
Маг же, видимо дождавшись рассвета, уже давно пылил прямо в сторону серной шахты — не иначе, знал, где она. И, кстати, оставалось ему совсем чуть — чуть, буквально час — другой… Его отряд пасли издалека конные и кентавры — медлительные големы и гремлины не могли тягаться в скорости ни с кем из моих разведчиков, а джинн далеко не улетал — не иначе, колдун перестраховывался, опасаясь засад. Ведь при высоком уроне, эти сказочные порождения восточной мифологии сами весьма уязвимы и очень быстро сливаются, при наличии, разумеется, хоть чего‑то, наносящего по ним урон магически… Аграил, оставшийся в живых вор и вся моя авиация, кроме Птицы, уже давно отдыхали за баррикадами, поджидая надвигающееся войско. Я не боялся за них — гидры и несколько минотавров вполне способны были драться на равных, или, во всяком случае, не сильно уступая, со старшими големами. К ним в помощь полурослики, имеющие повышенный урон по особо крупным целям — пусть даже и не элитные пращники, обычные воины, они всё равно своими камнями должны были порядком проредить вражеские ряды, прежде чем те переберутся через баррикады. И в довесок, воздушная поддержка, не дающая магу колдовать издалека, чувствуя себя в безопасности… Да ещё при поддежке демона — его сила в сорок четыре единицы и здоровье в тысячу двадцать, помноженные на врождённые и неплохо развитые демонические умения — Чешуйчатую Шкуру и Острые Когти, делали Аграила настоящей машиной для убийства. В последней схватке он дрался наравне с большим големом…
И всё равно — для подстраховки, хотелось присутствовать там самому. Поэтому, после быстрого ополаскивания в ледяной воде и наспех проглоченного завтрака, я вытащил на свет божий всё своё лучшее снаряжение, и отправился на крышу, ждать Птицу. Дракон летел неспешно, будто нехотя — видимо, тоже немного замотался за прошедшие дни. Приземлился без обычного приветствия, просто молча. Я подошёл и похлопал его по чешуйчатой шее — мол, потерпи, немного осталось. Взобрался наверх, окинул взглядом кипящие внизу работы — где‑то на одну пятую был построен земляной вал и ров, довольно скромные, к сожалению, а с краю прямо из земляной насыпи набухала и росла первая стрелковая башня, из собственных Замковых укреплений.
Ветер в лицо, плывущая под ногами земля… Полёт на волшебном существе, что ещё недавно казалось мне чем‑то невероятным, теперь воспринимался как нечто обыденное. Всё‑таки, как быстро человек ко всему привыкает… Всё меняется кардинально в долю мгновения, прошлое навсегда остаётся прошлым, в которое уже никогда не вернуться, а ты живёшь какой‑то новой реальностью, которую раньше и вообразить не мог. Сообщают о начале войны — и вот, ты уже не представляешь, какова она была, мирная жизнь, сводки о продвижении войск и захвате или утрате городов воспринимаешь как данность. Умирает кто‑то — и ты видишь перед собой, в дурацком гробу, навсегда замершее неподвижной восковой маской лицо, когда‑то бывшее полным жизни, ты знаешь и понимаешь, что больше никогда не встретишь этого человека — и это нормально. Наконец, несколько слов, прощальный поцелуй, вы расходитесь с некогда любимой женщиной — и, опять же, всё меняется. Приходится привыкать к тому, что больше не надо звонить и писать по нескольку раз на дню, никто не ждёт и некого ждать дома, не о ком заботится и никто не будет заботиться о тебе… Всё это, пусть предпосылки и накапливаются долго, но случается всегда в один момент — вот, оно было, а вот, его нету больше. И некоторые после таких резких перемен слетают с резьбы, либо временно, либо, в некоторых случаях, навсегда…