Страница 27 из 78
— Хорошо!
— До встречи в селе!
Вебер, не отрываясь, смотрел на циферблат часов. На лбу его выступил холодный пот, губы пересохли. Как и тогда, два года назад, перед первым боем, ему вдруг безумно захотелось остановить стрелки часов, остановить время. Как перед тем первым боем в его жизни, его вновь охватило гнетущее предчувствие близкой смерти.
— Пора! — прошептал он и закричал: — Вперед!
С автоматами наперевес гитлеровцы пошли в атаку.
Единственный часовой, находившийся с этой стороны села, увидев цепи атакующих, открыл огонь, чтобы предупредить ничего не подозревавших партизан. Из домов стали выбегать полуодетые бойцы. Внезапность нападения противника и глубокий снег осложняли задачу обороняющихся. А немцы были уже на улицах села. Не имея возможности занять круговую оборону, партизаны под прикрытием огня двух пулеметов бросились в контратаку. Гитлеровцы меньше всего ожидали этого и в первые минуты растерялись, однако численное превосходство было на их стороне, и партизаны вынуждены были отступить. Небольшие их группы, укрывшись за стенами домов, прикрывали отход своих товарищей.
Но вот оба пулемета партизан замолчали — кончились патроны. Воспользовавшись этим, немцы снова пошли в атаку. Однако сопротивление партизан не ослабевало, на улицах завязалась рукопашная схватка.
Недавний выпускник школы Милика Люмович лежал за поленницей. Он уже успел уложить одного немецкого автоматчика, но два других не давали ему поднять головы, стреляя длинными очередями. Пули тупо ударялись в дрова, свистели над головой. В минуту короткого затишья Милика обернулся и заметил недалеко от себя брата, лежащего за стволом толстого дерева.
— Живой, Вучета? — спросил Милика.
— А тебя не задело? — отозвался тот.
— Нет. А где Драгомир?
— Драгомир! — закричал Вучета.
А Драгомир в это время лежал на красном от крови снегу рядом с тяжело раненным капитаном Кунце. Оба выстрелили одновременно...
Несколько бойцов попытались перебежать из канавы, где они укрывались, к Милике, но автоматные очереди из-за угла дома заставили их броситься в снег.
Бой затягивался. Гитлеровцы сжимали кольцо. Только сгустившаяся темнота помогла остаткам партизанской роты выбраться из села.
В этом бою геройски погибли братья Люмовичи и многие другие партизаны. Но и гитлеровцы понесли тяжелые потери. Чтобы отомстить партизанам, они подожгли село. К утру на месте села чернели лишь обугленные стены домов.
Гитлеровцам не удалось взять в плен ни одного партизана...
13
Трагедия в Пьеноваце
Два легендарных партизанских командира пали в неравном бою с гитлеровцами. Пытаясь эвакуировать орудия со станции Пьеновац, они оказались застигнутыми врасплох вражескими лыжниками и конницей...
20 января 1942 года 738-й полк 718-й пехотной дивизии окружил 1-ю роту 2-го батальона пролетариев, а на другой день, 21 января, подразделения 697-го полка 342-й пехотной дивизии атаковали 5-й шумадийский батальон Милана Илича (Дяди Шумадийского), в составе которого в это время находился и романийский отряд Славиши Вайнера, известного под именем Дяди Романийского.
697-й полк наступал в направлении на Хан-Пиесак, из которого части Первой пролетарской успели вовремя уйти, избежав таким образом окружения.
После долгого тяжелого марша через Брековину партизанский батальон остановился на ночлег на железнодорожной станции Пьеновац. Бойцы расположились в зале ожидания на станции и в здании находившейся неподалеку начальной школы. Партизаны натаскали дров, затопили печи и вскоре, измученные трудным маршем, заснули.
Патрули контролировали все подходы к Пьеновацу, а вдоль железной дороги в обоих направлениях были устроены партизанские засады.
В тот вечер оба командира партизан долго беседовали в полутемной комнатке начальника станции. Они только недавно познакомились, но уже успели привязаться друг к другу, и сейчас недостатка в темах для разговора не было.
Милан Илич состоял в КПЮ со дня ее основания, до войны ему часто приходилось быть организатором и участником многих нелегальных партийных конференций и собраний. Отец девятерых детей, он в первые же дни восстания 1941 года включился в борьбу с оккупантами. Доброго и внимательного, по-отечески заботливого к бойцам Илича любили все в батальоне. Он был талантливым, рассудительным, умеющим быстро находить нужное решение командиром.
Ему не хотелось оставаться в Пьеноваце, и он сначала решил, что с наступлением темноты уведет отсюда свой батальон, но, увидев, как сильно измучены бойцы, мгновенно уснувшие на полу вокзала, он пожалел их и не стал будить. Кроме того, он по опыту знал, что гитлеровцы обычно не нападают ночью, и решил дать бойцам отдохнуть до утра, Сам он заснуть не мог и пошел обойти посты. У здания школы, где разместилась часть батальона, стоял на посту молодой партизан Милован Нинкович.
— Далеко же мы забрались, товарищ командир! — увидев подходившего Илича, произнес он, поеживаясь от холода. — Конечно, я не командир, но, по-моему, здесь нам оставаться нельзя.
— Это почему? Что тебя смущает?
— Да ведь на этой станции мы все равно что в клетке, а мы, посавцы[8], привыкли к равнине.
— Ах вот как!..
— Да, я думаю, что если на нас здесь нападут, то никто живым не выберется отсюда, — серьезно посмотрев в глаза командиру, сказал Нинкович.
После этого разговора Дядя Шумадийский вместе с комиссаром батальона Драганче Павловичем пришел к командиру романийского отряда Славише Вайнеру.
— Что думаешь делать? — спросил он его.
— Я считаю, завтра на рассвете надо уходить из Пьеноваца, — ответил Дядя Романийский.
— Правильно, оставаться здесь опасно.
Вайнер сказал, что Главный штаб партизанского движения Боснии и Герцеговины предложил Первой пролетарской бригаде и романийскому отряду следовать к Фоче, где к ним присоединятся еще три партизанских батальона. Таким образом будет создано крупное соединение, способное проводить серьезные операции против оккупантов.
Илич слушал Вайнера с огромным вниманием. С каким необыкновенным человеком свела его судьба! С поистине юношеским пылом Вайнер брался за любое дело, в самые тяжелые минуты умел воодушевлять партизан личным примером и храбростью. По всей Сербии о беспримерном мужестве и героизме Славиши Вайнера ходили легенды. Внешний облик его как нельзя лучше соответствовал легендарному образу партизана-богатыря: был он высокий, статный, атлетически сложенный. Он носил меховую шапку с трехцветной ленточкой и пятиконечной звездой, короткую серую куртку. На ногах его были опанки — обычная обувь сербских крестьян; за поясом парабеллум, ручные гранаты, на шее бинокль.
Он всегда сердился, когда слышал похвалы в свой адрес, и говорил, что его достоинства и заслуги сильно преувеличены.
— Народ Боснии и Герцеговины борется за свою свободу, а я лишь капля в этом могучем потоке, — часто повторял он.
Рядом с Миланом Иличем, подперев кулаком голову и слушая Вайнера, сидел комиссар батальона Драганче Павлович, бывший студент политехнического института. Он был сыном известного белградского коммерсанта, благодаря чему его квартира была у полиции вне подозрений и в ней до войны нередко проводились нелегальные партийные собрания и совещания. В 1936 году он стал членом КПЮ, а через год был арестован и осужден. Два года он провел в мариборской тюрьме. Когда началось восстание, Павлович находился в Македонии в качестве инструктора ЦК КПЮ. Убежденный революционер-коммунист, он со дня формирования Первой пролетарской бригады стал комиссаром одного из ее батальонов. В кожаном планшете его лежал дневник с эпиграфом на первой странице: «Теперь речь идет уже не о том, что лучше умереть стоя, чем жить на коленях, а о том, что лучше бороться стоя, чем умереть на коленях».
Сейчас, беседуя с Вайнером и Иличем, Драганче Павлович был очень встревожен и озабочен. Он прекрасно понимал и разделял опасения командиров в связи с ночевкой партизан в Пьеноваце. Все трое знали, что надо быть готовыми ко всему, и старались предугадать возможные действия противника.
8
Жители долины реки Сава. — Прим. ред.