Страница 20 из 110
— Не надо. Но с чего это вы расхваливаете этого вашего О’Коннора, всего лишь повторившего газетные сообщения? Великое чудо! О бриллиантах мы знали еще из письма Морти.
— Не кривите душою, товарищ генерал, ничего мы не знали. А Ларри нам открыл глаза.
— Такие уж мы слепцы, чтобы нам глаза открывать! Однако он забыл указать, где находятся бриллианты...
— Почему он должен это знать?
— Заступаетесь за него, будто поверили ему до конца. Не забывайте, что он возможный убийца Мелвилл.
— Убийца забрал бриллианты. Будь это Ларри, зачем ему лезть к Галлиганам? Он бы уже улизнул. Нет, бриллианты не у него. Вероятней всего они в черном чемодане.
Марков углубился в свои мысли, курил и молчал, точно не слышал последней фразы Ковачева.
— Вы не допускаете, что бриллианты уже в надежном месте в Софии? — спросил полковник.
— Ну вот! — оживился Марков. — Вы, стало быть, хороните вашу версию о лифчике красавицы.
— Я не отказываюсь от нее. Но не исключено, что объемистый лифчик служил всего лишь для усиления женских чар.
— А почему же тогда он исчез из ее номера? Зачем его было уносить?
— Это серьезный вопрос, согласен. Но не менее серьезна и проблема черного чемодана.
— Нет, этот чемодан из другой оперы, поверьте моему чутью. Да и логика. Шофер Пешо и мастер по приборам Петров козырные тузы из другой колоды. Иначе выходит абсурд: что оба завербованы не кем-то иным, а доном Бонифацио. К тому же не вчера! Или вы предпочитаете версию, что музей ограблен ЦРУ?!
Разговор вокруг преступления постепенно иссяк. Оба отлично понимали по своему богатому опыту, что, сколь ни полезно вникать в подробности всех версий, спорить, анализировать, все равно однажды наступает момент логического пресыщения. Это значит, нужны не новые гипотезы, а факты...
Неожиданно генерал задал Ковачеву свой традиционный вопрос: «А не расскажете ли вы, полковник, что новенького в космосе?» То был сигнал сменить пластинку, а заодно просьба к старому товарищу поразмышлять на его любимую тему — звездное небо, Вселенная. Ковачев говорил, как всегда, с удовольствием, увлеченно, и они начали расхаживать по аллеям парка, переносимые воображением, словно юноши, в просторы метагалактики...
Перед самым обедом появился Петев. Оказывается, Мишель Ноумен только что расплатилась в гостинице по всем счетам и предупредила администрацию, что завтра пополудни освободит номер, поскольку улетает.
— А ее отец? — спросил Марков.
— Ничего не сообщал. Она расплатилась только за себя.
— Что бы это могло значить? — обернулся генерал к Ковачеву.
— Нельзя ее отпускать. С ней могут улететь и бриллианты.
— К черту бриллианты!.. Она, вероятно, замешана в убийствах. Хотя бы в убийстве Мелвилл... Не отпускать, говоришь? Но как, на каком основании? А утром, глядишь, и старик даст тягу...
— В машине, на которой они сюда приехали? — Ковачев посмотрел на Петева. — О машине она... ничего не вспоминала?
— Вроде бы нет.
Поразмыслив, Марков сказал:
— Для ареста нет оснований. Вызовем-ка мы ее на допрос — авось что-то и проклюнется...
Уже темнело, но фонари на шоссе еще не зажглись. Еремей Ноумен вывел машину со стоянки и неторопливо, как бы совершая прогулку, поехал в сторону города. На третьем километре возле одной из урн на обочине он притормозил, высунул руку из окна и опустил газетный сверток. Длилось это какое-то мгновенье, после чего машина продолжила свой неторопливый бег. Затем при первой возможности она развернулась, возвратившись в гостиницу.
Вскоре метров за сто от урны остановилась машина с Марковым и Ковачевым, извещенными по радиотелефону.
Наблюдатель сообщал, что к урне никто пока что не подходил. Повторялась ситуация с черным чемоданом в камере хранения. С тою разницей, что прямо сейчас можно было проверить содержимое пакета. А если это хитрая ловушка Ноумена, заподозрившего о слежке? Может, в газету завернут обыкновенный камень или кирпич, и теперь некто преспокойно наблюдает со стороны, клюнут ли на приманку. К тому же и место было подозрительное — между закусочной и будкой с газированной водой, рядом с редким лесочком, где легко затаиться. Впрочем, зачем затаиваться? Можно было незадолго до появления машины Ноумена усесться за столик перед закусочной, потягивать пивцо и ждать удачи.
Ковачев с безразличным видом прошел мимо урны, свернул в узкую аллею, ведущую к маленькой даче с буйно разросшимся виноградником, и скрылся в кустах. Надо было что-то решать. Допустим, это капкан, поставленный Ноуменом. А если нет? Если он что-то задумал передать сообщнику? Стоит ли упускать шанс проверить содержимое пакета?..
Полковник обрадовался, когда в сторону урны прошествовала пожилая пара. Полускрытый ею, он наклонился, схватил пакет, сунул его под пиджак. Нет, это не кирпич!..
Удобнее всего было разглядеть содержимое в туалете возле закусочной. Ковачев так и поступил. Выходя оттуда, он был предельно осторожен, старался ни к кому не приближаться, ожидая нападения сзади. Пакет он снова опустил в урну, опять же не заметив ничего подозрительного, и вскоре сидел в машине с Марковым.
— В газете то, что украшало Маман, прежде чем исчезнуть из ее номера, — сказал полковник.
— Гляди-ка...
— Правда, лишь половина. Я не вспарывал, но на ощупь это бриллианты. Правильно ли я поступил, не взяв с собою?
— Разумеется. Посмотрим, кто за ними явится.
Несмотря на выходной день, в окружном управлении было шумно и многолюдно. Марков с Ковачевым просматривали оперативные донесения.
Вскоре после того, как Еремей Ноумен столь легкомысленно оставил бриллианты в урне и возвратился к себе, его посетили мужчина и женщина. Он был темноволосый, кудрявый, плотно сбитый, с квадратной челюстью, смахивал на боксера. Она — светло-русая синеглазая красавица лет около тридцати.
— Еще одна красотка. На сей раз с гориллоподобным компаньоном? — спросил Марков, разглядывая их фотографии.
— Из той же самой мафии. По-моему, явились за сокровищами посланцы дона Бонифацио.
— Но сокровища были брошены в урну.
— Лишь половина сокровищ, товарищ генерал!
— Пусть половина. Заметьте, что Ноумен избавился от этой половины сокровищ перед самым приходом гостей. Видимо, опасался, чтобы их не нашли именно у него.
— Но почему он не спрятал бриллианты так, чтобы потом снова забрать, а выбросил?.. — Ковачев задумался... — Помнится, у Эдгара По есть рассказ, где один политикан прячет необычайно важное письмо на самом видном месте, прямо на письменном столе. Может, и Ноумен следовал подобной логике? А потом что-то ему помешало взять пакет. Или приход гостей его перепугал.
— Кто гости?
— Вирджиния Ли. Из Штатов. Прибыла вчера из Турции. В одной машине с Джеком Джексоном. Расположились в гостинице «Мимоза»... А не Динго ли это и Мэри... вспоминаете?
— Чего тут вспоминать. «Динго и Мэри через Турцию. Маман». Может, и они.
Ковачев открыл сейф, достал вчерашний пакет. Никто им ни вчера, ни сегодня утром не заинтересовался. Но когда уборщица ссыпала несколько урн в контейнер и уже подошел грузовик, чтобы отвезти его на свалку, пришлось двум оперативникам выскакивать из кустов, показывать удостоверения, рыться в контейнере, добывая пакет.
— Они были в полном замешательстве при виде грузовика, — сказал Ковачев. — Ищи-свищи потом сокровища на свалке. И по радио не с кем было посоветоваться...
— Правильно поступили, — отрезал Марков. — Показывайте ваши стеклышки.
— Пожалуйста, любуйтесь. — Ковачев высыпал на стол бриллианты. — Стекла здесь примерно на десять миллионов. Признаться, для служебного сейфа многовато...
— Вы правы. Надо вызвать представителя банка, кого-то из здешних ювелиров. Сделайте официальную опись ценностей и передайте их кому следует... — Генерал заглянул в записную книжицу. — Кстати, как вам нравится история с таинственным нападением?