Венецианец Марко Поло

В Палаццо делле дуэ Торри в 1362 году, примерно сорок лет спустя после смерти Марко Поло, проживал поэт Петрарка. Здесь он писал письма одному своему другу, секретарю римского папы. В этих письмах Петрарка рассказал, что он наблюдал на оживленных венецианских набережных; та же самая картина, надо полагать, была и в те годы, когда Поло отплывали из Венеции.

Вот от берега Италии двинулись бесчисленные корабли… един повернул нос на восток, другой на запад; везут они наше вино, чтобы оно пенилось в бокалах британцев, наши фрукты для услаждения скифов и — что еще невероятнее — древесину из наших лесов на эгейские и ахейские острова; идут суда в Сирию, Армению, к арабам и персам, увозя масло, полотно и шафран и доставляя нам оттуда разные товары... Неподалеку от мраморной набережной, служащей пристанью обширному дворцу, который этот свободолюбивый город предоставил мне под жилье, всю зиму покойно стоят на якорях несколько кораблей — их мачта вздымаются выше двух башен, украшающих мой дворец. Из двух кораблей более крупный в эту минуту… отчаливает от набережной, уходя в плавание. Если бы ты видел его, ты сказал бы, что это не корабль, а гора, плывущая по воде, хотя из-за тяжести гигантских крыльев большая часть его и скрывается под волнами.

Когда юноша покинул наконец палубу, чтобы заняться своим багажом и расположиться для долгого плавания, очертания собора, дворца и башен быстро исчезали за горизонтом, в бледном золотисто-желтоватом свете сумерек уже растаяла и стройная кампанила святого Марка.

Несмотря на то, что Средиземное море пересекали бесчисленные суда с того времени, как на его берегах поселился человек, люди все же боялись этого моря и его бурь. Люди испытывали страх не только перед реальными опасностями, но и перед таинственными морскими чудовищами.

Об опасностях плавания по Средиземному морю рассказал в своем «Описании Святой Земли», составленном около 1350 года, немецкий священник Людольф фон Зухем.

Я не раз бывал на море в бурю, и это невозможно описать. Истинная правда, что нет камня или песчинки на дне морском, которые не сдвинулись бы с места, если их только можно сдвинуть, когда море так свирепствует и бушует, особенно между островов, где узко и где во время бури великое множество камней швыряет от одного берега к другому.

Рассказав о необыкновенных ветрах, о мелях и скалах, Людольф описывает морскую свинью,

которой следует чрезвычайно опасаться малым судам, ибо эта самая рыба никогда не нападает или редко нападает на большие корабли, разве только из-за крайнего голода. Если моряки дадут ей хлеба, она довольна и уходит, если же она уходить не хочет, то ее можно устрашить и отогнать видом рассерженного и ужасного человеческого лица... Однако человек должен быть чрезвычайно осторожен, когда он смотрит на рыбу, не бояться ее, а глядеть на нее со смелым и устрашающим выражением, так как, если рыба увидит, что человек ее боится, она не уйдет, а будет кусать и терзать корабль изо всех сил.

Другая рыба, которой страшились люди, называлась мелар — она водилась у берегов Берберии. Людольфу рассказывали, что эта рыба прокусила однажды корабль, полагая, что он годится в пищу.

И тотчас же матросы, служившие на корабле, спустились в трюм, желая выяснить, где именно поврежден корабль. Они увидели, что корабль продырявлен рыбьим зубом толщиной в брус и в три локтя длиной... Когда я стал дивиться длине и толщине подобной рыбины, те же матросы сказали мне, чтобы я не дивился, так как в море есть рыба длиной в милю.

Людольф наблюдал, как испускают фонтаны киты, размышлял о летучих рыбах, удивляясь тому, как далеко они способны лететь.

Я настойчиво расспрашивал знающих моряков, откуда появляется эта рыба, и они мне отвечали, что в Англии и Ирландии на морском берегу растет удивительно красивое дерево с плодами, похожими на яблоки. В этих яблоках выводятся черви, и когда яблоки созревают и падают, они трескаются, и из них вылетают черви с крыльями, как у пчел. Те черви, которые прежде всего прикоснутся к земле, живут в воздухе излетают вместе со всеми небесными птицами, черви же, которые прикоснутся к воде, в воде и живут и плавают подобно рыбе, но иногда все же стремятся в другую стихию и упражняются в полете.

Людольф был не лишен осторожности, ибо он добавил к этому: «Растут ли они таким образом на деревьях, я не знаю, ибо ничего другого я не слышал, но их едят, как рыбу, и путешествующие по морю люди видят, как они летают». «Знающие моряки», несомненно, вдоволь потешались над простодушным и доверчивым пилигримом из далекой Германии.

Такие рассказы говорят нам, что в те времена люди все еще боялись моря. Немало подобных, а может быть, и более невероятных рассказов слыхал, надо думать, и Марко; он слышал их от своих приятелей на венецианских набережных и даже на самом корабле по пути в Сирию. Как, должно быть, кутал он голову в одеяло в те ночи, когда поднимался ветер, завывала буря, сверкали молнии и огромное море кидало и било суденышко, словно стараясь раздавить его, а откуда-то из глубины протягивали свои хищные когтистые лапы всевозможные чудовища: в яростном гневе на то, что добыча вырывается и ускользает от них, они где-то вверху, среди снастей, зловеще ревели и стонали.

Но вот долгое плавание кончилось. Перед глазами встали берега Сирии, и через несколько часов Никколо, Марко и Маффео прибыли в великий город Акру.

Тот же самый Людольф дает нам возможность представить, что увидели в Акре венецианские путешественники в 1271 году, хотя сам он попал в Акру уже после того, как город захватили и разгромили мусульмане.

Славный город Акра стоит, как я уже сказал, на берегу моря, построен он из квадратных тесаных камней… с высокими и чрезвычайно прочными башнями... Башни стоят и по бокам всех ворот города.

«Знатными стенами» обнесен был и весь город.

Улицы внутри города были удивительно чисты, все дома одинаковой высоты и выстроены из одного и того же тесаного камня, чудесно украшены стеклянными окнами и картинами... Улицы города были затенены шелковыми тканями или другими красивыми навесами, чтобы защититься от солнечных лучей.

Здесь бывали разные короли, принцы и знатные лица из королевства крестоносцев, они

ходили по улицам с царской пышностью, с золотыми коронами на голове, каждый словно король, со своими рыцарями, свитой, наемниками и слугами; одежда и боевые кони у них украшены золотом и серебром, каждый старался перещеголять другого в красоте и выдумке, и наряжались все с величайшим старанием.

Немецкий пилигрим подробно описывает замки, дворцы и жилища тамплиеров и других рыцарских орденов. Рассказывая об Акре, Людольф, к счастью для нас, говорит и о подворье купцов-иностранцев.

Живут в Акре также и купцы, богатейшие в мире, они съехались сюда со всех стран, тут есть пизанцы, генуэзцы и ломбардцы... Живут здесь чрезвычайно богатые купцы и из других стран, они привозят сюда товары со всего света, от восхода солнца до заката, и все, что только можно найти в мире чудесного или необыкновенного, привозят сюда, так как здесь живет знать и принцы.

Обосновавшись в венецианском подворье, Поло тотчас же разыскали своего друга Теобальдо из Пьяченцы и стали советоваться с ним насчет дальнейших своих дел. Они хотели исполнить наказ Хубилая как можно полнее и не возвращаться к нему с пустыми руками. Посему они попросили у Теобальдо разрешения доехать до Иерусалима и добыть священного масла от лампады над гробом Христа. Теобальдо согласился, и, сев на корабль, Поло отправились на юг, в Яффу, а отсюда совершили сухопутный переход в тринадцать лиг к Святому городу.

Иерусалим и прилегающие к нему места были магнитом для всего средневекового мира. Город Давида, священный для трех религий, веками являлся объектом раздоров и паломничества. За него постоянно воевали между собой крестоносцы и мусульмане, и несчастные местные жители наслаждались миром очень редко. К Иерусалиму устремлялись бесчисленные паломники со всей Европы, и немало этих набожных средневековых путешественников оставило нам замечательные рассказы о «достопримечательностях» святого города. Всякое предание, всякую услышанную легенду они принимали в своей наивности с безграничным доверием. В Иерусалиме всегда было что показать, чтобы убедить паломника в абсолютной истинности почти каждого стиха из Ветхого и Нового заветов, хотя большинство богомольцев интересовались прежде всего историей жизни Христа и страстями господними.