Венецианец Марко Поло

Мы гордимся огромными массами наших товаров и изделий, а на сборочные цехи наших крупнейших заводов мы смотрим как на чудо современной техники. А ведь применяемые на этих заводах методы были известны и венецианским arsenalotti. Перо Тафур, посетивший Венецию в 1436 году, пишет, с какой быстротой оснащались там галеры, когда корпус был уже готов:

Как только минуешь ворота, перед тобой широкая улица с морем посередине[45], с одной ее стороны открытые окна мастерских Арсенала, и такие же окна — с другой. И на буксире за лодкой выплывает галера, а из окон на нее подают — из одного снасти, из другого продовольствие, из третьего оружие, из четвертого баллисты и мортиры; и так до конца с обеих сторон подают все, что только требуется. А когда галера доплывает до конца улицы, то на ней уже оказываются все, какие надо, люди вместе с веслами, и она полностью оснащена. Таким образом там с трех до девяти часов проходит десять полностью вооруженных галер. У меня нет слов описать все, что я там видел, не рассказать мне всего ни о способах, каким строятся галеры, ни об искусстве мастеровых; я думаю, что чудеснее этого нельзя ничего найти во всем мире.

Надо сказать, что венецианцы действительно умели строить корабли с феноменальной быстротой. В 1570 году, во время войны с турками, сто галер было построено и оснащено в течение ста дней. Нам известно, что французский король Генрих III, приехав летом 1574 года в Венецию, осматривал Арсенал. Ему показали галеру, у которой были установлены только киль да ребра. Затем король сел за двухчасовую торжественную трапезу. За эти два часа галера была полностью достроена, оснащена, вооружена и, в присутствии короля, спущена на воду.

От Арсенала юный Марко нередко направлял свои стопы к набережным и пристани, где кипела жизнь и бился пульс Венеции — крупнейшего торгового центра средневековья.

На пристанях высились груды венецианских товаров, заготовленных на вывоз, — соль, стекло, соленая рыба, изделия из дерева, сварочное железо. Тут же лежали и товары, привезенные из других итальянских городов, из Германии,. Венгрии, Далмации, даже из Франции, Испании и далекой Англии, — товары эти надо было переправить на Восток. Огромные галеры — и длинные и круглые — стояли у причала, с них сгружали товары, только что привезенные с Востока: аккуратно сложенные штабеля красноватого сандалового дерева с острова Тимор — от этого дерева шел сильный запах; тюки шелка и хлопчатых тканей всяческих сортов и всевозможной расцветки — эти тюки привезли из Дамаска, Багдада и Александрии. Рядом громоздились мешки со смолами и лекарствами — гуммиарабик, корица, кассия, ревень, мирра. Около всех этих товаров хлопотали корабельные писаря и кладовщики: они проверяли, взвешивали, измеряли, сравнивали, спорили, в то время как купцы, стоявшие тут же, во все глаза следили за разгрузкой более ценной клади — самоцветов, жемчуга, коралла, золотых и серебряных слитков и монет. Неподалеку в беспорядке валялись кули и связки благоухающей гвоздики, мускатного ореха, бамбуковых трубок с камфорой, перца, имбиря, слоновой кости и красного камедного дерева. У причала лежали мраморные колонны и архитравы, цоколи и плиты — их похитили где-нибудь на побережье Сирии, Греции, Египта, в разрушенных храмах, и привезли сюда, чтобы украсить собор святого Марка и другие церкви, возводившиеся повсюду, или пустить на строительство дворца какого-нибудь знатного венецианца или разбогатевшего купца.

Как удобно было сидеть мальчикам на этих камнях и наблюдать за всем, что происходило вокруг; несколько лет спустя вот так же сидел на грубо оббитом камне у старого Баптистерия юный Данте, следя, как под чудодейственной рукой строителя вырастает Дуомо, кафедральный собор его любимой Флоренции. Хотя в 1321 году, незадолго до своей кончины, Данте и побывал в Венеции, он едва ли встречался с Марко Поло. Одному из этих никогда не видавших друг друга людей судьбой было предназначено поведать миру бессмертную повесть о путешествии к Золотому Востоку и назад в Европу — самом удивительном путешествии из всех путешествий, какие только предпринимались на земле и на море, — второй заслужил вечную славу своим рассказом о величайшем Путешествии в царство духа.

Перед глазами была калейдоскопическая картина. Все время возникали новые сцены, доносились новые звуки. Длинной чередой шли женщины, изредка среди них встречались и мужчины; у всех у них был странный вид, диковинная одежда, они мрачно и злобно посматривали вокруг. Это рабы, только что привезенные под стражей с Леванта, их родина была далеко-далеко, впереди их ждал невольничий рынок. Тут же без всякого дела бродили матросы — среди них слышался разговор на самых разных языках, они толкались, хохотали, шутили, не упуская случая взглянуть на каждое смазливое женское личико или изящную фигуру — сколько долгих недель на море они были лишены этой возможности!

В толпе нередко шныряли евреи, приплывавшие на лодках со Спиналунги — острова, расположенного за каналом напротив Пьяцетты. Венецианские евреи исподволь начинали играть в левантийской торговле весьма важную роль, и хотя христиане заставляли их жить отдельно, польза, которую они приносили республике в морских предприятиях, была очевидна, и их отнюдь не преследовали. В глазах мальчиков, буквально впитывавших все впечатления, евреи мало чем выделялись из пестрой толпы, толкающейся на набережных с утра до вечера, а иногда и до глубокой ночи.

Венецианские суда плавали по всем морям и рекам Европы. Флаг льва святого Марка был известен в любом порту, достойном этого названия. Договоры и соглашения обязывали Венецию поддерживать дружеские отношения как с мусульманами, так и с христианами. Венеция вела дела с египетским султаном и татарским ханом, с братскими городами Италии и императором Германии.

Юный Марко любил, несомненно, наблюдать, как входили и уходили из гавани галеры — одни под парусами, другие на веслах; гребцами были и невольники и свободные люди. Корабли подплывали, становились на якорь, подходили к причалам; мальчика восхищало их разнообразие. Тут были маленькие суденышки, ведшие торговлю в пределах устья, суда побольше — они поднимались и вверх по рекам, — огромные галеры для плавания в открытом море, длинные могучие военные корабли с castelli (башнями) на палубе, под охраной пращников и лучников, с катапультами и баллистами, с запасом каменных ядер, с impavesata — кожаными щитами, ограждающими борт от греческого огня, с мощным клювом на носу — таранить противника. Вдоль набережных и каналов двигались сторожевые суда, команда их была одета в панцыри — эти суда выслеживали контрабандистов. Наряду с большими кораблями тут и там, огибая острова и выходя за пределы лагуны, быстро скользили плоскодонные, послушные рулю рыбачьи суда — под лучами яркого солнца их красные и оранжевые паруса словно пылали, отбрасывая на воду странные тени, похожие на тени летящих птиц. Иногда они возвращались, доверху нагруженные сардинами и другой рыбой, уступая дорогу судам, везущим на рынок виноград, тыквы, фиги, гранаты. Мальчики знали очертанья каждою паруса, каждого корабля в лагуне, они без колебания могли сказать, с какого острова прибыло то или другое судно.

А чего только не услышишь от моряков, когда они садятся за обед или бездельничают в свободные часы! Внимая им, Марко был на седьмом небе. Рассказам не было конца: тут и битвы, и пиратские нападения, контрабандисты и кораблекрушения, таинственные злоключения и любовные истории в дальних странах. Марко, с его быстрым и молодым умом, жадно впитывал множество самых разнообразных сведений и знаний — старинные морские предания, словечки и выражения из незнакомых, диковинных языков, кой-какие правила кораблевождения; не раз приходилось ему слышать и о том, где достают разные товары и где их можно продать наивыгоднейшим образом. Пожалуй, он и не мечтал, что настанет время, когда он, венецианский мальчик, который теперь, обхватив руками колени и широко раскрыв глаза, сидит перед простыми мореходами и с волнением слушает их рассказы, проберется в неведомые земли на много тысяч миль дальше, чем любой из его собеседников, а повесть о том, что он увидит, далеко превзойдет все, что только довелось до тех пор слышать миру. И, конечно, ему и не грезилось, что эта его повесть, переведенная на все языки, будет завораживать и изумлять и детей и взрослых даже спустя шесть долгих столетий после того, как он найдет себе успокоение в родной ему венецианской земле.

45

Вероятно, Рио дель Арсенале, через которую был доступ в старый Арсенал.