Страница 49 из 60
Дежурный по отделению лейтенант Артыков мужественно боролся с одолевающим его сном. Открыл окно, чтобы прохладный воздух освежил прокуренную дежурку. Сделал несколько гимнастических движений, приседая и энергично разводя руками. Сон вроде бы отступил. Но едва лейтенант сел за стол к бумагам, как глаза снова начало пощипывать, скулы сводила зевота, и он снова выбирался на середину комнаты, снова приседал и размахивал руками. Его помощник сладко посапывал на диване, и Артыков, невольно завидуя, думал: «Хоть бы происшествие какое случилось, что ли?» Ночные происшествия в городе были в общем-то явлением нечастым, но все же случались порой. И потому Артыков совсем не удивился появлению раздетого окровавленного человека, хотя уже в следующее мгновение весь подобрался и сосредоточился, готовый к немедленным действиям.
— Вот! — заявил Сатлык. — Видите?
— Вижу, — заявил Артыков. — Что произошло?
— Ограбили меня! Раздели!
Артыков толкнул помощника, взялся за телефонную трубку.
— Когда вас ограбили? Где?
— Не знаю когда! — сердито ответил Сатлык. — Чем время на расспросы терять, вы лучше бандитов идите ловить!
Артыков снял руку с аппарата.
— Изловим. А вы не волнуйтесь, не кричите. Садитесь и расскажите все по порядку: какие бандиты вас ограбили?
— Бандиты? — недоверчиво переспросил помощник. — Откуда им у нас взяться?
— В парке у вас бандиты живут — вот откуда! — сказал Сатлык, трудно глотнул и собрался попросить стакан воды, но дежурный уже сам протягивал ему пиалу с чаем.
— Ерунда это все, в парке давно не шалят, — стоял на своем помощник.
— Ладно, — остановил его Артыков, — спорить после будем. Бери машину, поезжай за следователем. Заодно на всякий случай проводника с собакой прихвати.
Помощник ушел, а лейтенант, выцедив из чайника остатки чая в пиалу Сатлыка, сел за стол и раскрыл служебный журнал.
— Ваше имя, фамилия?
Он записал, что потерпевший — гражданин Бяшимов Сатлык, работник горторга, находящийся в очередном трудовом отпуске и собиравшийся по профсоюзной путевке ехать на курорт в Крым, был избит и ограблен неизвестными лицами. Однако, когда дело дошло до деталей происшествия, Сатлык запнулся и не мог сказать ничего вразумительного.
— Быть того не может, чтобы вы начисто все забыли! — недоумевал лейтенант. — Хоть что-то в памяти должно остаться. Постарайтесь припомнить. Рассказывайте все, пусть даже, на ваш взгляд, несущественное.
— Что припомнить-то? — невесело отозвался Сатлык, подняв глаза к потолку. — Я думаю, ограбили те, что за соседним столиком сидели. Трое. Один мордастый такой, здоровый бугай, двое других похуже будут. Все время зенки пялили на меня и шушукались. Точно они, товарищ дежурный, больше некому! Теперь я припоминаю, что они вслед за мной к выходу поднялись, а когда официантка…
— Позвольте, — прервал его Артыков, — где это все происходило?
— Как где? — удивился Сатлык. — Я же вам объясняю: получил отпускные, путевку, зашел пообедать в ресторан. Немножко коньячку выпил. Разве запрещается?
— Немножко — не запрещается, — кивнул лейтенант. — А потом?
— Потом чин-чином расплатился с официанткой и пошел домой. Это моя неосторожность, что всю пачку денег вытащил, когда расплачивался. Бандюги, конечно, заметили — и за мной, а я внимания не обратил. Зачем честному человеку на такие вещи внимание обращать, правда, товарищ дежурный?
— Угум, — неопределенно ответил Артыков, все более заинтересованно присматривающийся к потерпевшему. — Значит, они вас догнали и стали избивать?
— Да.
— По-моему, ваши ссадины не похожи на следы от ударов кулаком.
— А может они не голыми кулаками, а чем-нибудь еще били? — предположил Сатлык.
— Все может быть. Медэксперт установит. Продолжайте.
— Ну, вышел я из ресторана. Пошел себе потихоньку по улице. Стемнело уже. До парка дошел. А больше ничего не помню.
— Вы же первоначально сказали, что направились из ресторана домой?
— Конечно, домой! Куда же мне еще идти?
— Но ваш дом в другой части города, как вы показали. Почему вы пошли именно к парку, на окраину?
— А разве человек в отпуске не имеет права ходить где хочет? Гулял я, дышал свежим воздухом. А потом сзади по голове чем-то ударили, я сознание потерял, очнулся уже среди ночи, ограбленный и раздетый. Эх, дурак, дурак, надо мне было деньги и путевку дома оставить! Очень уж путевку жалко, товарищ дежурный…
— А денег не жалко? Да и костюм тоже…
— Деньги и костюм — дело наживное. А путевку мне первый раз дали. Отдохнуть думал, здоровье поправить, а оно вон как обернулось. Эх!..
Морщась от пахнувшего на него водочного перегара, Артыков сказал:
— За здоровьем и здесь следить надо, не только на курорте. Спиртное оно к добру никогда не приводит.
Сатлык обиделся.
— Понятное дело! У вас все к одному сводится: если выпил рюмку — значит, сам виноват.
— Ладно, ладно, Бяшимов, не прибедняйтесь, — примирительно сказал Артыков. — Разберемся с вашим делом.
На улице заурчала и скрипнула тормозами машина. Артыков выглянул в окно.
— Наши прибыли. Пойдемте, гражданин Бяшимов, покажите место, где на вас было совершено разбойное нападение…
Два человека на заднем сиденье машины потеснились, давая место Сатлыку. Сидящая у ног проводника служебнорозыскная собака неприветливо посмотрела на нового пассажира, шевельнула черным влажным носом, с отвращением зевнула, показав внушительные клыки, и отвернулась, уткнув морду в колени проводника.
— У-у, псина какая злющая! — пробормотал Сатлык, бочком примащиваясь на сиденье.
Оставив помощника за себя, Артыков сел рядом с шофером и обернулся.
— Как дела, Аман?
— Какие дела? — следователь поднял воротник хрустящей «болоньи». — Разве с вами могут быть хорошие дела? Сон, понимаешь, замечательный видел — генеральские погоны мне вручить собирались.
— Ну и что?
— А то, что не успели. Разбудил твой помощник. Так и остался я в лейтенантах.
Артыков засмеялся, с сожалением поцокал языком.
— Да-а, знать бы такое дело — конечно, не стали бы будить. Генеральские погоны — вещь серьезная.
— Ладно, я тебе тоже что-нибудь устрою, за мной не пропадет, — пообещал следователь и, переходя на серьезный тон, спросил: — Введи меня в курс дела, а то помощник твой ничего толком объяснить не смог.
— Я тоже не намного больше знаю, — сказал Артыков и коротко передал содержание допроса потерпевшего.
Следователь хмыкнул, помолчал.
— Сам-то что думаешь?
— На месте посмотрим. За фактами и едем… Здесь, что ли, Бяшимов, вас ограбили?
— Кажется… Да, по-моему, здесь, — неуверенно ответил Сатлык, всматриваясь сквозь стекло дверцы в сереющую пелену рассвета.
— Тормози! — приказал шоферу Артыков. Они вышли из машины.
Начинало светать. Тянуло острым предутренним холодком. Следователь, кутаясь, опять захрустел своей «болоньей». Артыков покосился на Сатлыка, поджимающего пальцы босых ног, и мысленно обругал себя, что не догадался дать человеку какую-либо одежду, потащил голым на холод.
— Давайте, товарищи, в темпе! — предложил он. — Показывайте место, товарищ Бяшимов.
— Сейчас, сейчас… — бормотал Сатлык, осматриваясь. — Кажется, вот здесь я вышел на дорогу… Нет, пожалуй, не здесь… дальше… — Он неуверенно двигался вдоль линии кустов. Следом за ним шел проводник с собакой, не выказывавшей ни малейшего беспокойства. Два лейтенанта — дежурный и следователь — замыкали шествие.
Они походили по обочине дороги, но Сатлык так и не смог вспомнить, где именно он выбрался из кустов на дорогу. Прошли по парку, но и там, кроме смятых стаканчиков от мороженого да сигаретных окурков, ничего не обнаружили.
Фактов пока не было. И собака вела себя по-прежнему спокойно.
— Ищи, Карай, ищи! — приказал ей проводник. — След!
Она остановилась, посмотрела на проводника, на Сатлыка, села и нервно зевнула.
— Не проснулся еще ваш песик, — съязвил Сатлык, — тоже, видно, сон смотрел… о генеральском ошейнике.