Страница 7 из 10
После тестирования ко мне подошел руководитель научной бригады Евгений Скоморохов, который работал у Лобановского: «Валерий Васильевич интересуется, как ты, не играя полтора года, не находясь в команде, имеешь показатели выше, чем когда играл в сборной раньше?» Отвечаю: «Не пил, не курил и соблюдал спортивный режим». С поляками, правда, Лобановский меня не выпустил.
На следующий день было собрание команды, на котором Лобановский вынес результаты тестирования на общее обсуждение. Он сделал это в чисто воспитательном плане, чтобы показать, как можно соблюдать режим, даже не играя.
Лобановский говорит: «Есть человек, который очень любит футбол. Он полтора года в него не играл, но имеет лучшие показатели». А у меня действительно оказались лучшие показатели среди всех сборников. И тут Олег Блохин и Александр Чивадзе так на меня посмотрели, что мне даже неудобно стало. И хотя я с ними вместе играл, пользовался их уважением, но все равно было неловко. Я тогда понял, что, даже когда нет возможности, можно самостоятельно поддерживать форму. Было бы желание. И будешь в порядке, даже не играя полтора года на высоком уровне.
Как ни странно, из истории с дисквалификацией я сумел извлечь для себя выгоду. Была, правда, опасность впасть в депрессию или начать комплексовать, но я ее избежал. Просто переключился на другую жизнь. К моменту дисквалификации я уже девять лет играл в «Динамо». И с учетом того, что начинал в 16 лет в Орджоникидзе, имел 11-летний футбольный стаж.
Одиннадцать лет — это много. Я устал. Очень сильно устал. И за время дисквалификации пусть не играл, зато отдохнул. Не могу сказать, что видел тогда перед собой радужную перспективу. Мог бы и не заиграть спустя полтора года. Но я был твердо уверен в своей правоте и во что бы то ни стало хотел оказаться в «Спартаке» у Бескова.
Пойди я другой дорогой, уступи давлению «Динамо», результат оказался бы плохим. Не сомневаюсь в этом. В «Динамо» не было перспектив для роста, там был тупик, из которого надо было выходить. А я всегда стремился к прогрессу. Но смотрел на себя со стороны и понимал, что это ненормально, когда футболист в 27 лет, то есть в самом соку, уже не хочет играть в футбол. Потому и принял столь серьезное решение, чтобы подняться выше. Психологически это было очень тяжело, потому что существовал риск выпасть из обоймы и вообще завершить карьеру.
Нагрузки, нервотрепка, женитьба — все навалилось сразу. В тот год отдых мне был нужен обязательно, и я это понял спустя уже много лет. Иногда необходимо взять паузу в карьере. Не дай бог, конечно, из-за травмы. Это совсем другое. Я-то был здоровым, если не считать небольшой травмы колена. Известный врач Евгения Васильевна Богуцкая предупреждала меня, чтобы ни в коем случае не играл, иначе могу сломаться. Но потом колено почистили, привели в порядок, и о травме я забыл. На всякий случай взял у Богуцкой справку, чтобы в «Динамо» меня не обвинили в том, что кошу от тренировок и игр.
За полтора года я отдохнул. Набрался сил, многое переосмыслил. Появилась мотивация. Очень хорошо понимаю Лионеля Месси, который сейчас, думаю, попал в такую же ситуацию. Дать ему годик-полтора отдохнуть, будет другой Месси. А если продолжать его грузить, сломается в конце концов, как когда-то бразилец Роналдо. Правда, кто ему даст эту передышку...
На пользу пошла и смена клуба. У «Спартака» был более высокий уровень по сравнению с «Динамо». Все это в совокупности и определило то, что после ухода из «Динамо» я еще семь лет играл в «Спартаке» и два года во Франции. А когда с детства идешь в бешеном темпе, не можешь ни остановиться, ни оглянуться, ни передохнуть, это, как правило, заканчивается травмами, даже если соблюдаешь режим.
Спартаковский уклад того времени сильно отличался от динамовского. Конечно, у Севидова тоже были тяжелые тренировки, дисциплина и порядок, но Бесков проводил еще и содержательные теоретические занятия. И их было много.
«Спартак», как и другие команды, жил недельным циклом. После матчей, как правило, Бесков отпускал всех по домам. Если в следующем туре предстояла сложная игра, возвращались на базу. Бесков не верил, что игроки будут соблюдать режим.
Однажды надежные люди сообщили ему, что на квартире Рината Дасаева собрался народ, устроили бардак, музыка гремит на весь дом. Бесков приехал, позвонил в дверь, но Дасаев ему не открыл. Спрашиваю Бескова: «И что, вы ничего не могли сделать?» — «А что я мог, это же вмешательство в частную жизнь». И как будто ничего и не было.
Не знаю, разговаривал ли потом Бесков с Дасаевым, но он всегда давал ему понять, что в курсе его загулов, хотя Дасаев все делал по-хитрому. Дасаев собирал вокруг себя игроков. Черенкова, Позднякова, Морозова, Родионова — они все вместе еще со школы были. Покуривали, хотя Родионов клялся Бескову, что сигареты во рту не держал. Я этого никогда не понимал. Клясться вообще грех. И тем более, зачем клясться, если тренеры все равно знают, что ты куришь? Скажи по-честному, и все будет нормально. Но Родионов, видимо, считал по-другому.
В команде не только курили, но и поддавали. Однако поддавать можно по-разному. Не ночью же пить! Я ложился спать в 10 вечера, а Дасаев только начинал собирать народ на пьянку. Именно так он сплачивал коллектив!
Да, коллектив получался сплоченным, но как! Ладно бы Дасаев играл с ними в поле, но он был вратарем, а у вратарей своя специфика, и на них нарушения режима не так сказывались, как на полевых игроках. И все равно они за него стеной стояли.
Бесков придумал свой распорядок. После матча команда возвращалась на базу. Не всегда, но довольно часто. В таких случаях Бесков был спокоен за питание. В Тарасовке всегда готовили вкусно и следили за соблюдением спортивного рациона.
Питанию Бесков придавал очень большое значение и сам его контролировал. Докторам сильно от него доставалось, если что-то было не по рациону или, не дай бог, несвежее. У Старостина была возможность доставать дефицитные в советское время продукты. На складе в Тарасовке хранилась даже черная икра. Сам видел.
Бесков не часто оставался на базе вместе с нами. Но ситуацию всегда контролировал Федор Сергеевич Новиков. Это были глаза и уши Бескова. Стучал по полной программе! Мог сдать за малейшее нарушение. Но Бесков для этого его и оставлял. Утром все обязательно шли в баню, на массаж и процедуры, затем завтракали, и день отдыха практически сжирался.
То есть Бесков специально делал так, чтобы игроки никуда рвануть не могли. Хотя допускал, что с женами, кто женат, постараются повидаться. Неженатые бежали к подругам или проституткам. Гаврилов, если его домой отпустить, мог ящик пива выпить. Он вообще как воду его пил. На взвешивании иногда оказывалось, что Юра весит на полтора-два килограмма больше, чем весил до матча, за время которого должен был потерять 2-3 кило!
После дня отдыха начинался недельный цикл. Бесков устраивал 2-3 тренировки в день, а не 1-2, как в других командах. Это было необходимо для того, чтобы обучать игроков. Бесков еще со времен ФШМ хорошо знал методику подготовки молодежи и многое из нее использовал в работе на высшем уровне.
В «Спартак» порой приходили талантливые игроки, имевшие громадные пробелы в футбольном образовании. Я сам чувствовал, что многого не знаю. Бесков, который не имел возможности приглашать в «Спартак» лучших, брал по остаточному принципу из команд первой и второй лиг. Так в «Спартаке» появился, например, Георгий Ярцев, выступавший в Костроме, или Сергей Шавло из рижской «Даугавы». Да и не только они. Бесков видел в них потенциал, который надо было раскрыть. И он знал, как это сделать, знал методику обучения. Когда у игрока пробелы в технике, его учить надо. Тренировать нельзя, потому что пользы не будет. А где взять время? За одно занятие натренировать и научить не получалось.
Бесков это понимал, поэтому ввел трехразовые тренировки. Правда, зарядка тоже считалась тренировкой. На зарядке по желанию могли работать над техникой, над атлетизмом, но для всех был обязателен легкоатлетический комплекс.