Страница 99 из 108
— Ну-ну, посмотрим, — неопределенно выразился шеф, сел за стол и посмотрел на часы. — Расскажи хоть, как там все произошло.
Удивительное дело! Я более или менее точно рассказал ему все, что произошло до того момента, когда в ресторане выключился свет, но не мог воспроизвести ни одной достойной внимания детали своего поведения в момент бегства из ресторана, пока не увидел машину Толи Сугробова. Видимо, перед тем как погас свет, я включил автопилот и затем действовал автоматически по заложенной в меня программе. Все, что происходило вокруг меня во время моего бегства, находилось где-то за порогом сознания, и нужно было какое-то время, чтобы снова все вспомнить. А пока я не мог рассказать ничего существенного, кроме того, что все обошлось благополучно.
Когда я закончил свой несвязный рассказ и ответил на дополнительные вопросы шефа, мы замолчали и стали ждать. Ничего другого в этой ситуации нам все равно не оставалось…
Специфика работы разведчика состоит в том, что в ней почти не бывает пауз. Непосредственный исполнитель того или иного мероприятия, хочет он этого или нет, а чаще всего не хочет, а вынужден в силу большой личной ответственности за успех порученного дела постоянно думать о нем, вживаясь в ситуацию до такой степени, что начинает ощущать ее всеми органами чувств, включая интуицию. Что касается руководителей, ответственных, как правило, за несколько операций, то у них вообще нет ни минуты покоя, когда они могли бы расслабиться и не думать о деле, потому что в каждую минуту кто-то из их подчиненных находится в соприкосновении с врагами и друзьями нашего государства, причем еще неизвестно, при соприкосновении с кем из них отмечается более благоприятное соотношение положительных и отрицательных эмоций.
Когда-то я вычитал одно интересное изречение: любимая работа — это хорошо оплачиваемое хобби. Лучшее определение для разведывательной работы трудно придумать! И не только потому, что у разведчиков неплохая зарплата, а потому, что эта работа должна быть действительно чем-то вроде хобби, которым не только нужно, но и очень хочется заниматься постоянно.
Есть, конечно, и другие взгляды на эту профессию.
Довелось мне как-то разговаривать со знакомым сотрудником отдела кадров, и он рассказал такую историю. В одно очень престижное учебное заведение, где учатся преимущественно выходцы из «хороших» семей, занесло как-то рабочего парня, прошедшего суровую жизненную школу. Видимо, он был принят в это «избранное» общество, чтобы продемонстрировать демократичность и доступность подобных учебных заведений, элитарность которых уже давно раздражала советскую общественность. И вот, когда подходила к концу учеба, с этим парнем встретился наш кадровик и предложил ему работать в разведке. Парень подумал и отказался, посчитав себя недостаточно пригодным для такой трудной и ответственной работы.
О его беседе с кадровиком каким-то образом прознали пронырливые друзья, те самые выходцы из «хороших» семей, и подняли его на смех. А один так прямо и сказал ему:
— Дурак ты, что отказался. В разведке сейчас служить модно!
Вот эта проклятая мода и стала в основном виновницей того, что нет-нет да и попадают в разведку люди не только малопригодные, но и недостойные заниматься этим делом. Употребляя их терминологию, они очень быстро «выпадают в осадок». А на нашем профессиональном языке — это и есть тот самый балласт, от которого, как говорится, никакой пользы, кроме вреда. Среди этого балласта и находят чаще всего наши враги тех, кто способен пойти на предательство.
Что же влечет в разведку таких людей? А прежде всего некоторые внешне привлекательные атрибуты этой профессии: кажущаяся свобода и независимость поведения за границей, возможность, как им кажется, бесконтрольно бывать где угодно и встречаться с кем угодно, а главное, те самые материальные блага и преимущества, которые в силу служебной необходимости положены сотрудникам разведки. Это и несколько более высокая зарплата, чем у других категорий загранработников, и более просторные и благоустроенные квартиры, и машины иностранных марок, и кое-что еще, о чем бы мне сейчас не хотелось говорить.
О том, каких физических и моральных усилий, какой самоотдачи требует разведывательная работа, с каким напряжением и риском она связана, о том, что нужно фактически работать на двух работах, и везде хорошо, они, конечно, задумываются гораздо меньше или не думают вообще: их интересует не работа, а возможность называться разведчиком и козырять этим званием в той среде, где это считается модным. Для них разведывательная работа действительно превращается в хобби, только в самом обывательском значении этого слова, потому что все основное время и силы у них уходят на обеспечение личного благополучия.
А вот для одного моего товарища это «хобби» едва не закончилось трагически, если считать трагедией только смерть, а все остальное детскими забавами.
Произошло это в одной стране, где было много американских военных баз. Однажды моему товарищу понадобилось по делам службы выехать в маленький городок недалеко от границы с сопредельным государством, против которого и были направлены все эти базы. Его поездка не была тайной для американцев, потому что он заблаговременно запросил на нее разрешение у местных властей, то есть фактически у американцев, поскольку режим в этой стране был проамериканский. И американцы решили воспользоваться этой благоприятной возможностью и немного «позабавиться»: на участке дороги, представлявшей собой высокую насыпь через обширную заболоченную местность (а болот в этой стране хватало!), при попытке обгона колонны американских военных грузовиков «хонда», на которой ехал разведчик, была взята в «коробочку», то есть зажата между двумя грузовиками. При этом передний грузовик не давал совершить обгон, а задний аккуратненько подталкивал «хонду» под него. Дорога в этом месте была узкой, по обеим сторонам болото, свернуть, обогнать или остановиться невозможно.
Закончились эти «игры» тем, что легковушка была расплющена между грузовиками, как консервная банка. Вынуть моего товарища из этой груды покореженного металла удалось только с помощью газорезки, на что потребовалось почти полдня, потому что даже с газорезкой подступиться к тому, что еще несколько часов назад было «хондой», было не так просто. Резать ведь приходилось в нескольких сантиметрах от истерзанного, но живого тела.
Когда кузов наконец разрезали и вынули моего товарища, у него оказались раздавленными обе ноги, поврежден позвоночник, и он больше месяца провалялся в реанимации, пока смогли отправить его в Москву, правда, без особых надежд на благополучный исход.
Он все же выжил, но был полностью парализован и в тридцать четыре года стал инвалидом первой группы. Дорого обошлась ему эта «мода»!
Знаю я и еще один случай, происшедший на заре деколонизации Африки. Один из разведчиков был направлен в самый центр континента, где шла гражданская война. Ему было поручено разобраться в действительных целях, к достижению которых стремились несколько противоборствующих группировок, потому что на словах все они были за независимость и демократическое развитие, однако это не мешало им заниматься взаимным истреблением.
Вопрос о целях был далеко не праздным: нашему правительству необходимо было определить свою позицию в вопросе о признании того или иного движения в качестве единственного и законного представителя своего народа в ООН и об оказании ему соответствующей поддержки.
Выполняя это задание, разведчик определил, кто из лидеров является истинным борцом за национальную независимость, а кто ставленником неоколонизаторов, и, как журналист, поведал об этом мировой общественности. И тогда лидер скомпрометированной группировки не без подсказки тех, кто стоял за его спиной, приказал арестовать советского журналиста и посадить его в тюрьму. Но этого ему показалось мало: за время более чем двухмесячного заточения разведчика трижды выводили на ложный расстрел, каждый раз обставляя эту процедуру настолько достоверно, что ему и в голову не приходило, что все это организовано только с целью оказания на него психического воздействия. В последний раз даже сам лидер, ставший впоследствии президентом страны, не отказал себе в удовольствии дать очередь из автомата поверх его головы.