Страница 86 из 120
Юрий принял его молчание по-своему:
- Что князья тебе в союзники даются все молодые, так то не беда! Идут с ними воеводы старые, проверенные - знакомый тебе Еремей Глебович со Всеволодом да ростовский Воислав Добрынич.
Младшие князья при этих словах еле сдержали недовольные гримасы - видимо, рассчитывали на то, что в бою будут командовать сами, а тут держись стариков! Но Ярослав успокоился. В случае неудачи можно будет оправдаться тем, что вокруг не было его воевод - из прежних остался только Михайла Звонец. Его отец Дружина Гаврилыч был уже стар и сидел всё в Переяславле, даже на Новгород не отъехал, а Творимир Олексич, хоть и мотался с князем по городам и весям и даже прошёл всю емь, но голоса не поднимал и совета от него ныне не дождёшься. Прочие доверия не заслуживали или вовсе остались при сыновьях.
- Полки ух готовы, припасы собираются, - меж тем говорил князь Юрий, - По то тебя и вызывал!
- Когда выступаем? - поинтересовался Ярослав.
- Как можно скорее! Юрий Давидович тоже давно готов. Коль ты принимаешь началие над походом, сей же день шлю гонца в Муром, а ты начинай сборы.
- Добро, - кивнул Ярослав. - Отправляй гонца!
Спустя две седмицы, переждав Святки, полки выступили из Владимира.
Начиная войну с мордвой без желания, постепенно Ярослав разохотился. Под его начало встали, кроме переяславльской, владимирская, юрьевская, суздальская, ростовская и ярославльская дружины с пешими полками. В Муроме к ним присоединились рати князя Давида, давнего союзника братьев против Константина ещё на Липице. Уйдя целым и невредимым из того боя, Давид Муромский сумел сохранить добрые отношения со всеми Всеволодовичами и теперь посылал в помощь Великому князю старшего сына в сопровождении своих воевод. Ярослав, таким образом, оказался старшим среди князей.
У Великого князя в мордве на самом деле имелись свои глаза и уши - как стало ясно с первых же дней, в начале похода, на князя Пургаса поднялся подданный муромских князей князь Пуреша[263], свойственник Пургаса. Он намеревался взять власть, и приход русских войск невольно помогал ему.
Обойдя Нижний Новгород и переправившись через замерзшую Волгу, войско князей оказалось в мордовских лесах. Здесь их встретили глубокие исхоженные снега, редкие узкие тропы, ведущие к одиноким небольшим городцам, что стояли на холмах над реками, окружённые деревянной оградой, из-за которой торчали косые крыши строений. Большинство домов были полуземлянками, высокие островерхие терема ставили князькам и старейшинам. Сюда из окрестных весей под защиту стен стекались люди - пригоняли скот, тащили жито и вещи, готовясь обороняться.
Русские полки вступили в мордовские леса, раскинувшись широко и стараясь охватить как можно больше земли. Натыкаясь на тропу, они шли по ней до тайной заимки в чаще, где пережидали приход неприятеля женщины и дети, либо до городца, где население надеялось на защиту своих мужчин. Затворившиеся в городцах люди встречали русских стрелами и копьями, но привычные дружинники с ходу брали на копьё небольшие поселения, убивали всех, кто оказывал сопротивление, а мирных жителей, в основном женщин и детей, сгоняли в обоз. Туда же отправляли захваченный скот, сволакивали жито и всё, что успевали найти. Опустевший городец или заимка предавались огню.
Мордва сопротивлялась отчаянно - на подходах к городцам наиболее отчаянные устраивали засады на деревьях, со стен на осаждающих проливался дождь стрел, поражавших воинов по-охотничьи, с завидной меткостью - в лицо и в глаза, а когда те врывались в селения, на улицах порой вспыхивала страшная резня. Редко кто сдавался — многие мужчины предпочитали смерть в бою. Но тягаться с мечами, боевыми топорами было не под силу. Городцы сдавались один за другим, и войско постепенно двигалось дальше.
Узнав о приходе противника, мордва бросала свои селения. Люди угоняли скот, уносили добро, укрываясь в лесах. В обычное время поселения частенько нападали одно на другое, и жители привыкли в случае опасности прятаться. Всё чаще и чаще, пройдя по тропе, русские дружинники натыкались на опустевшие селения, где давно успели остыть угли в очагах. Это раззадоривало, заставляло ускорять шаг и дальше забираться в чащи - пусть и рискуя нарваться на засаду или даже волчью яму, но найти спрятавшихся людей.
Но всё это была словно разминка перед настоящим боем, и Ярослав это чувствовал. Где-то там, впереди, точно также воевал данник Юрия Владимирского мордовский князь Пуреш. Он гонял по лесам своего главного врага - сумевшего объединить под своей рукой часть разрозненных родов мерян и эрдзя и назвавшегося князем Пургаса. Ярослав искал сражения, не распускал свои силы далеко по лесам, только отправлял в разведку сторожевые дружины - следить, чтобы мордва не подобралась незамеченной. А ведь были ещё и булгары, которым не впервой воевать русские города, Ярослав помнил, как взяли они Великий Устюг лет восемь назад! Он сам тогда посылал дружины в помощь великокняжеским.
Но время шло, войска продвигались всё глубже и глубже в мордовские земли, обоз отягощался полоном и захваченным житом, а отряды мордвы всё не встречались. Приходившие из сердца страны вести были о схватках Пургаса и Пуреша. Оказавшись в окружении внутренних и внешних врагов, князь Пургас хитрил, метался из стороны в сторону и не ввязывался в сражения.
Продвигаясь навстречу князю, Ярослав терпеливо ждал. Эта охота пробудила его и исцелила боль от потери Новгорода. Он верил в свои силы и, не доверяя лёгкому началу похода, был убеждён в том, что противник ещё покажет себя.
Что до молодых князей, то всегда ходящий под рукой Великого князя Василько Ростовский и впервые отправившийся в настоящий боевой поход юный Всеволод Юрьич сгорали от нетерпения. Воеводы, приставленные к ним отцом и дядей, Еремей Глебович и Воислав Добрынич, держали сторону князя Ярослава, уверенные, что настоящие сражения ещё впереди. На советах они в один голос уговаривали сдерживаться, не спешить и продвигаться осторожно - места, мол, незнакомые, а дикая мордва хорошо бьёт из засады. Молодой муромский князь Юрий Давидыч, посланный отцом в помощь великокняжеским полкам, больше помалкивал, и не понять было, одобряет он осторожность или нет.
Постепенно молодые князья начали ворчать всё больше.
- Чего это стрый воображает себе? - возмущался Всеволод. - Ведёт он отцовы полки - и ладно! Он уж повоевал своё - на Литву ходил, на Ригу тоже, под Ревелем самим стоял, Юрьев брал, на северные дикие народы тоже... А теперь и тут верх взять хочет! А мы что?
Василько, привыкший слушаться Великого князя - в год смерти отца ему было всего девять лет, - только кивал головой. Он не хотел ссориться со старшими, но жажда боя и молодой задор в крови говорили сами за себя.
- Мордва дикая, она оборужена хуже, - продолжал рассуждать Всеволод. - Ты видел, Василько? У них даже на сулицах наконечники каменные!.. Куда им против наших, железных?
- Да, они слабы, - согласился Василько. - И бьются малыми отрядами...
- Стрый Ярослав говорит - заманивают в свои леса! - поморщился Всеволод. - А по моему разумению - боятся они нас!.. Вот бы сходить на них самим!
- Да ты что? Взаправду? А вдруг правда где впереди их главные силы стоят?
- А что? Сами отыщем и сами разобьём!.. Иль у тебя дружина мала? - Мысль отправиться в поход самостоятельно и добыть славу в бою была соблазнительна, но Василько уже ходил на мордву и заосторожничал.
- Надо охотников кликнуть, - предложил он, - полки разделять негоже. Война ведь!
Всеволод, горевший желанием самому ринуться на врага и заслужить всю славу, вынужден был смириться.
Кликнули охотников. В один голос отозвалась младшая дружина обоих князей, добровольцы нашлись и среди воинов князя Ярослава. Первым здесь был княжеский новый меченосец Грикша по прозванью Торопок. После гибели Василия Любимовича Ярослав выбрал этого юношу из числа отроков младшей дружины за смелость, готовность услужить и радостную преданность князю за оказанную честь. Ян, тогда только принявший должность пестуна при Александре, сам натаскал Грикшу. Юноша, прослышав о подготовке к походу молодых князей, явился к Ярославу, пал ему в ноги и попросил отпустить и его - благо, охотники среди Ярославовой дружины тоже были.
263
Пуреша и Пургас - Пуреша, «ротник» Юрия Всеволодовича, его вассал, пригласил на помощь войска русского князя для борьбы против князя Пургаса, который возглавил объединение ряда мордовских племён и искал помощи в Волжско-Камской Болгарии. Пургас был разбит в 1229 и 1232 гг. Владимиро-Суздальские князья оказались втянуты в междоусобицу, которая продолжалась вплоть до татарского нашествия.