Страница 31 из 120
Город встретил их странной тишиной - улицы были почти пусты, редкие прохожие брели без цели куда глаза глядят, изредка останавливаясь и провожая взглядами всадников. Некоторые, углядев богатую одежду и сытых коней, падали на колени и тянули дрожащие руки к дружинникам.
- Подайте... Милостивцы... хоть корочку, - слышались слабые умоляющие голоса.
По мере того как воины подъезжали к детинцу, нищих и бродяг становилось всё больше. Они уже толпились возле всадников, толкали друг друга, чуть не хватали тощими высохшими руками за полы и на разные лады тянули одно и то же: «Подайте!» Мужики и бабы, старые и молодые - они все смешались в единую серо-пёструю толпу, сквозь которую крупный жеребец Яна ступал с расчётливой осторожностью, словно боясь этих людей. Сам изборец, не ожидавший такого, едва сдерживался, чтобы не поднять плеть, разгоняя просящих.
Какая-то женщина - судя по росту и стану, ещё молодая, стояла в стороне, держа на руках притихшее от слабости дитя. Она голодными глазами смотрела на дружинников, а потом, будто угадав что-то в лице Яна, только он вырвался от нищих, подошла к нему и протянула ребёнка:
- Купи, боярин!
Ян отшатнулся, невольно вскидывая руку для защиты, а женщина, не дрогнув, повторила хриплым голосом:
- Купи, милостивец! Мальчик - не гляди, что неказовит. Он у меня бойкий, живой!.. Добрый холоп будет. И верный!
Она тянула к Яну дрожащие руки. Ребёнок в них лежал притихший, как мёртвый. Яну очень не хотелось прикасаться к маленькому тельцу - вдруг и правда труп! - и он, покачав головой, отъехал, торопясь к детинцу.
- Купи! - женщина бросилась следом, но ослабшие ноги плохо держали её, и она осела на грязную землю.
На княжьем подворье гонцов Ярослава встречал Михайла Звонец. Сотник был непривычно хмур и молчалив. Выслушав княжий приказ, он тихо покивал и пошёл отдавать приказы о сборах княгининого поезда. Ян же чуть ли не бегом бросился в терем.
Княгиня Ростислава и её ближняя боярыня Елена Романовна сидели в светлице за вышиваньем. Рядом на лавке прикорнула старая мамка княгини. Глаза старухи были плотно закрыты, но сухие старческие губы шевелились - она не то молилась, не то про себя бранила кого-то.
Княгиня была тиха и задумчива. Она почти не поднимала глаз, и её иголка еле-еле и неохотно скользила по браному узору ручника. Время от времени Ростислава испуганно вскидывала большие красивые глаза к окну и тут же опускала их. Порой взор её из-под ресниц исподтишка скользил по лицу Елены, словно ища на нём ответы на свои сомнения. Но молодая боярыня не замечала ничего - она глубоко ушла в себя, и лишь пальцы её машинально делали стежок за стежком.
- О чём ты думаешь, Елена? - первой нарушила молчание княгиня. Молодая женщина вздрогнула, пробуждаясь от дум.
- Ни о чём, княгиня-матушка, - прошептала она.
- Как ни о чём, когда я вижу - у тебя который день глаза на мокром месте! Стосковалась, чай?
Елена удивлённо захлопала глазами. На щёки её накатил жгучий румянец.
- Не ведаю, о чём ты, княгиня-матушка, - прошептала она.
- Изволь напомнить - не о боярине ли своём печалишься? - От этих слов щёки, лоб и даже шея Елены покрылись такой яркой краской, что казалось - облили её пущенной из жил кровью.
- Вовсе не о нём я! - виновато ответила она. - Я о другом печалюсь!.. Мне город жалко! Там ведь детишки малые... - она всхлипнула, утирая слезу с пылающей щеки.
Ни Ростиславе, ни Елене пока не суждено было испытать радость материнства - боярыня сама до недавнего времени избегала мужа, а на княгиню занятый своими делами Ярослав с некоторых пор внимания не обращал.
- А мужа своего ждёшь? - осторожно молвила Ростислава. Елена бросила на неё виноватый взгляд и покачала головой.
- Да неужто? - ахнула княгиня. - И не тоскуешь вовсе?
- Нет. Ты будто о князе Ярославе Всеволодиче печалишься! - Ростислава враз построжела - словно потух в глазах какой-то огонёк.
- Твоя правда, Еленушка, тяжко мне, - неохотно молвила, - а всё ж тебе грех-то жаловаться! Тебя-то вон как любят! Чай, сама сказывала, как он тебя без воли родительской взял! По любви!
- Матушку мою только в землю положили, а он тут как тут! - При воспоминании о том дне Елена печально поникла. - Уж сколько я слёз пролила - ничего его не тронуло!.. Дал бы хоть проводить её, траур снять - а так! Каждый день в храм Божий хожу, у матушки прощения вымаливаю за то, что раньше положенного срока замуж пошла! Боюсь - не простит!
- Простит, - убеждённо молвила Ростислава и погладила руку боярыни. - Дай срок!
- Боюсь я его, - словно какую тайну, шёпотом решилась молвить Елена. - И себя боюсь!.. Ещё как в первый раз увидала - помнишь, я сказывала, ещё в дому родительском! С того дня глаз на него поднять не могу - страх берёт!.. Вот сейчас каб взошёл - я, верно, обмерла бы!
- А я Ярослава боюсь, - тоже шёпотом доверилась Ростислава. - Обрёк город на муку - и ничего его не трогает! Ни стоны, ни слёзы!.. И что за душа у него такая?
Елена не успела вымолвить и слова - стукнула входная дверь, и в горницу протиснулась сенная девушка. Махнув поклон, она торопливо выпалила:
- Гости к нам! Из Торжка!
И тут же отскочила в сторону, потому что дверь за её спиной распахнулась, и, пригнувшись, чтобы не задеть притолоку, в горницу широким шагом вошёл Ян.
Глава 12
Ростислава вскинула брови. Елена побелела и, ахнув, уронила вышивание. Прижав руки к груди, она во все глаза смотрела на подходящего мужа, а тот, метнув на неё короткий взгляд, прошёл к княгине и низко поклонился ей:
- Здрава буди, княгинюшка! Весть у меня для тебя! - Как всегда бывало при их встречах - на людях и на женской половине терема, когда Ян заходил проведать жену, - княгиня застыла, впившись взглядом в его лицо, словно старалась вобрать его в себя до мельчайшей чёрточки. С самого дня и часа сватовства, когда она впервые побледнела, увидев его, Ростислава смотрела на него только так. Вот и сейчас княгиня уронила руки на колени и молча приготовилась выслушать гонца.
- Князь новгородский Ярослав Всеволодович меня за то- 1бой прислал, - сказал Ян. - Собирайся, княгиня, - должны, мы немедля в Новый Торг [152]отъехать!
Ростислава ответила на это спокойным холодным взором и медленно поднялась.
- Раз князь то повелел, не нам княжьему слову поперёк вставать, - ровным голосом молвила она. - Елена, прикажи!
И, двигаясь, как во сне, княгиня вышла из горницы. Метнувшаяся было вслед за нею Елена развернулась от двери.
- Князь повелел! - воскликнула она, сжимая кулаки. - Что он ещё приказал?.. Совсем Новгород погубить хочет, раз нас в нём не будет, так? А ты с ним заодно!..
- Елена! - ахнул Ян, бросаясь к жене. - Что ты говоришь? Одумайся!
- Ты одумайся! - бросила она гневно. - Подумай - кому ты служишь! Душегубцу! Сколько народа он уморил!
- Замолчи, Елена! - вскрикнул Ян, взметнув руку. - Не зли меня! - Заметив огонь в его глазах, молодая женщина сжалась в комок, ожидая удара. Мигом проснувшаяся старая мамка приподнялась, готовая позвать на помощь, но Ян опустил руку и за плечо развернул к себе жену.
- Ты ничего не знаешь! - сквозь зубы процедил он в её побелевшее лицо. - Ты совсем ничего про меня не знаешь, а потому лучше молчи. И собирайся! Нам назавтра надо быть в дороге! Князь повелел - не нам против князя слово молвить! Иди!
И вышел сам, круто развернувшись.
Мало кто в Новгороде узнал, когда княгиня покинула голодающий город. Её возки сопровождала Янова сотня. Михайла Звонец с наместником Хохатом Григоровичем оставался в детинце единственным княжеским человеком.
Возвращаясь в Торжок, Ян чувствовал, как в нём клокочет гнев. То, что он увидел на улицах Новгорода, услышал от Ростиславы и Елены, тревожило его думы, лишая покоя. Измождённое лицо женщины, тянущей к нему на руках умирающего ребёнка, трупы на улицах, переполненные скудельницы, одичавшие собаки, опустевшие дома с распахнутыми настежь воротами - и меньшего было достаточно, чтобы возмутить любого человека. Въехав на подворье, Ян не стал дожидаться, пока сойдут княгиня и её спутницы, а сразу отправился к князю.
152
Новый Торг - в XII-XIII вв. так именовался в летописях Торжок.