Страница 112 из 120
Юрий Мстиславич сразу поскакал к воротам - благо, через пролом на месте сторожевой башни проникнуть в город было Легче всего. Там уже стояли стеной пешие кнехты, и князь со своей конницей врубился в тесноте надвратного свода в их ряды. Сдерживая вынужденных действовать осторожно русских, рыцари пытались закрыть ворота, но сделать это было практически невозможно - закрывать было нечего.
Оставив псковского князя заниматься воротами, а прочих перестреливаться с рыцарями на стенах и лезть в проломы, Ян повёл своих изборцев в обход - туда, где темнели дыры Вышки. Не обращая внимания на летящие ему навстречу арбалетные болты, прикрывая щитом больше бок коня, чем себя, он взгнал жеребца на скользкий наст склона. В проломе стены его ждали несколько пеших иконных рыцарей. Не дав остальным времени присоединиться к нему, Ян на меч и щит принял удары двух передних всадников, отбивая удары, конём раздвинул немцев, вклинился между ними и завертелся в седле, отбиваясь от них. Заминка длилась всего несколько мгновений - потом подоспели свои ратники, оттеснили рыцарей, и Ян, оставив их расчищать эту часть стены, ринулся дальше.
Магистр Ордена Даниэль фон Винтерштеттен поднял на ноги всех своих людей - даже братьев-священников и служащих. Вооружённые, они являли грозную силу, но что такое рыцари, запертые в городской тесноте? Негде развернуться, нельзя выстроиться в непобедимую «свинью» или «частокол»! Нельзя даже как следует разогнаться, чтобы по правилам турнира сбить противника наземь!
И всё-таки Даниэль вывел своих людей на бой. Рыцари устремились к стенам, надеясь, что одолеют силой невесть откуда взявшихся русских. Но после первых же атак, когда стало ясно, что повреждённые стены, на восстановление которых у захватчиков не было ни времени, ни умения, помогают больше нападавшим, облегчая им проникновение в город, и когда прискакал рыцарь с донесением, что у ворот перевес сил явно не в пользу меченосцев и русские вот-вот ворвутся в Изборск, Даниэль отдал приказ отходить.
- Мы должны выйти из города, - объяснил он своё решение комтурам. - Там примем бой по всем правилам и опрокинем врага. Осаду выдерживать мы не сможем - у этого города нет половины стен!
Отдав приказ и оставив командование обороной на брата Гильома, он вернулся в терем князей изборских, где жил эти дни. Там его слова ждали братья-священники и слуги - все на всякий случай при оружии.
- Собирайте обозы! - закричал Даниэль. - Мы должны покинуть город прежде, чем русские смогут помешать нам выйти!
В силы Ордена Даниэль верил - даже если часть войска уйдёт с добычей, в городе останется ещё достаточно воинов Христа, чтобы русские обломали об Изборск все зубы. Они запомнят магистра Ордена Меченосцев и этот бой!
Слуги выносили захваченное добро, узлы кидали как попало, сундуки несли, отдуваясь и спотыкаясь. Вели в поводу коней, гнали захваченных пленных. Даниэль сперва разозлился, но потом, о чём-то вспомнив, оставив коня у крыльца, через три ступеньки бросился в терем.
Та девчонка, с которой он развлекался эти ночи, сидела в уголке бывшей княжеской изложни, обхватив колени руками и глядя в пустоту. Она вскинулась, закрывая заплаканное лицо руками, когда Даниэль ворвался в горницу. Рыцарь сорвал с себя плащ с крестом, закутал в него затрепыхавшееся тело и бегом ринулся вниз. Там передал с рук на руки девушку своему оруженосцу:
- Береги как зеницу ока! Жизнью отвечаешь!
Наспех собранный обоз медленно выволакивался из ворот княжьего подворья. Его окружали лучшие рыцари - им следовало, пробив возможные заслоны русских, выйти из города.
А русским сегодня явно везло - там, где они ворвались в город через проломы в стенах, бои шли уже на улицах, некоторые рыцари, проявляя постыдную для воина Христова трусость, бежали с поля боя. Они приставали к обозным, и Даниэль только зло скрипел зубами, но ничего не мог поделать. Там, где запахло страхом, сила и праведный гнев только усиливают его.
Ближе к воротам ему попался князь Ярославко-Пётр. Оба союзника вперили друг в друга гневно-пристальные взгляды.
- Надо уйти из города! - воскликнул Даниэль, не желая признаваться этому русскому, что его заставляют это сделать. - На просторе мы сомнём этих русских! Все за мной!
Несколько рыцарей тотчас же устремились к нему. Поняв всё по их невольно радостно вспыхнувшим глазам, Ярославко махнул рукой:
- Я сейчас!
Подозвав к себе нескольких своих ближних дружинников, он поскакал на княжье подворье. Там оставался изборский князь Евстафий.
Ян тоже искал сыновца и свою родню. В ярости не разбирая дороги, он смел попытавшихся заступить ему дорогу рыцарей и помчался к родному дому. За ним увязалось несколько дружинников - остальные отстали по дороге.
Не подозревая того, Ян и Ярославко прискакали на подворье почти одновременно - псковский изгнанник поспел ненамного раньше. Изборец ворвался на двор и застыл, удивлённо оглядывая развороченные клети, огромное кострище в середине двора, следы разора и погрома вокруг. Оставалось только ломать голову, где его родня.
- Ищите! - выдохнул Ян своим. - Может, кто остался!
Дружинники рассыпались по подворью и почти сразу же столкнулись с воинами Ярославка. Те, защищая князя, вступили в бой.
Подоспев на звон мечей, Ян сразу сердцем почуял неладное. Спешенные воины князя-изгоя защищали одну из подклетей. Разметав защитников, он прорвался к двери, спрыгнул с коня и на плечах Ярославка ворвался внутрь.
- Не смей! - крикнул он.
Услышав знакомый голос, Евстафий словно проснулся:
- Стрый!
Ярославко замахнулся мечом на связанного князя, но тот успел отпрянуть, и в полутьме удар попал в пустоту. Этого мига Яну хватило, чтобы подоспеть. Не тратя на врага оружия, он ударил его кулаком в висок, Ярославко упал, как подкошенный. Перешагнув через него, Ян склонился над сыновцем. Евстафий смотрел на него во все глаза, веря и не веря.
- Успели, - прошептал он. - Скорее, стрый!..
Торопливо освободив Евстафия, Ян помог ему подняться.
Он не мог не заметить, что волосы сыновца покрыла горькая седина, а в глазах словно навек поселилась боль и скорбь.
- Где они? Отец и...
Евстафий скрипнул зубами, покачнулся, закрывая лицо руками.
- Мертвы... все, - простонал он, - Васёна, мама…
Ян прижал его к себе, обнимая. Евстафий на миг припал к его плечу, всхлипывая, но боль, разъедавшая его душу, была слишком сильна, и он резко отстранился:
- Мне нужна их кровь! Смерть за смерть!
В углу дружинники вязали и обдирали ещё оглушённого ударом Яна Ярославку. Отстранив их, Евстафий принялся с холодной бешеной яростью сдирать с пленного князя бронь. Торопливо, путаясь и ругаясь сквозь зубы, он облачился и широким шагом, шатаясь, вышел на свежий воздух.
Ян сам подал сыновцу коня. Вскочив в седло, Евстафий поднял меч.
- Месть! - закричал он, срывая голос. - Смерть тевтонам!
И первым вылетел с подворья.
Легко разметавший железной стеной псковских дружинников и потому благополучно выскользнувший из ворот орденский обоз нагнали в полуверсте от города, когда рыцари уже начали переправляться через Смолку. Оставив город, в который уже ворвалась переяславльская дружина, псковичи окружили рыцарей с боков и наскакивали короткими рывками, заставляя тех останавливаться и огрызаться.
Евстафий и Ян подлетели в это время. Не останавливаясь, оба князя с ходу накинулись на меченосцев, врубаясь в их ряды. Евстафий скакал, как Слепой. Он видел перед собой только белые с красными крестами плащи меченосцев и сразу ринулся убивать. Боль и жажда мести гнали его вперёд, и Ян, тоже горевавший из-за смерти отца и Любавы, тенью следовал за сыновцем, оберегая его.
Порыв изборцев увлёк и псковичей. Они навалились все разом, и отступление рыцарей превратилось в свалку, из которой выбирались лишь те, у кого был порезвее конь.
Евстафий прорывался туда, где маячили украшенные рогами шлемы комтуров и самого магистра - их он запомнил ещё на подворье и считал главными виновниками своей беды. Ведь вот тот, что впереди, отдал тогда приказ!