Афины: история города

Как оказалось, Элгин спас вывезенные мраморы от эрозии, вызванной загрязнением воздуха, которой подверглись остальные скульптуры афинского Парфенона. Это легко увидеть, если сравнить рельефы в Британском музее и в музее Акрополя. С этой точки зрения Элгин принес Парфенону пользу. Но эта польза никакого отношения не имеет к вопросу о том, где мраморы должны находиться сейчас, хотя никто не может доказать, что их следует вернуть в храм.

Апелляция к закону выглядит неубедительной. Британский музей представляет твердые правовые обоснования, хотя кое-кто и пытается их оспорить. Греческое правительство, что бы ни обсуждалось в частном порядке, не имеет законных оснований требовать возврата коллекции. Правда, говорят, что Британский музей может сохранять за собой право собственности на коллекцию, даже если передаст ее в Афины для устройства постоянной выставки. Аргументы, касающиеся хранения, малоубедительны и несущественны. Когда-то считалось, что надзор за скульптурами в Британском музее лучше, чем могут обеспечить греки. Однако этот довод отпал, когда выяснилось, что в 1930-х годах рельефы по рекомендации Дювина были вычищены абразивным материалом с целью их отбелить. В результате обработки часть поверхности мрамора потеряла патину, «налет старины» (напомним вдобавок, что исходная поверхность была раскрашенной). Но сейчас, во всяком случае, программа реставрации Парфенона стала настоящим искусством, и следят за ее выполнением греческие археологи, знающие свои здания и скульптурное наследие лучше кого бы то ни было. Если мраморы когда-нибудь вернутся в Грецию, им обеспечат хороший уход.

Итак, мы имеем непреодолимое противоречие. С точки зрения греков, эти мраморы, как часть античного наследия, принадлежат Парфенону и, следовательно, должны вернуться в храмовый комплекс и музей Акрополя, где здания и скульптуры составляют единую эстетическую композицию..

С точки зрения англичан, Британский музей владеет этими скульптурами на законных основаниях, и потому они должны оставаться частью величайшей мировой коллекции, где ученые могут изучать их, а посетители — любоваться ими в окружении всей экспозиции музея. Также Британский музей опасается, что возвращение скульптур может стать опасным прецедентом, который способен привести к распадению постоянных коллекций.

Если согласиться с этими аргументами, то верно «право нашедшего». Британский музей владеет скульптурами и не собирается их возвращать, если его не принудит к тому правительство. Правительство не станет этого делать без серьезных политических причин. Сейчас такого не предвидится. Хотя Комитет по реституции скульптур Акрополя провел бурную и настойчивую кампанию и получил поддержку нескольких влиятельных голосов из академического мира, греческое правительство никогда не пойдет на длительную ссору с Великобританией. В результате останется только груда бумаг — заявления многих министров культуры, начиная с пламенной Мелины Меркури и заканчивая Евангелом Венизелосом, тогда как премьер-министры и министры иностранных дел обсуждают более важные дела, например цены на оливковое масло или кипрский вопрос. Хоть и не стоит зарекаться, но возвращение скульптур Парфенона в Афины выглядит сегодня столь же несбыточным, как и в прошлом.

Глава пятая.

Агора и классический город

Взгляни, пока мы не сошли с горы,

На запад — но поближе: на брегу

Эгейском виден град; в нем воздух чист,

Прекрасны зданья, почва же легка.

Афины! Око Греции, искусств

И красноречья матерь! Сколь умов

Там родилось, не то нашло приют

В самих Афинах иль невдалеке![11]

Место нельзя назвать городом, а обитателей его — горожанами, если нет в нем архивов, гимназии, театра, агоры и запаса воды в колодцах.

На нижней части склона холма Ареопаг, неподалеку от хорошо сохранившегося дорического храма Гефеста, который, как считают, раньше был Тесейоном, храмом Тесея, стоит камень с выбитой на нем надписью V века до н. э.: «Се граница Агоры». Греческие предметы материальной культуры нередко оснащались такими очаровательными «этикетками». Если вы читаете надпись на горшке: «Я горшок того-то и того-то», скорее всего, это назначение горшка, а не имя владельца.

Как нетрудно догадаться по надписи на камне, он обозначает границу древней Агоры — места народных собраний и рыночной площади, окруженной с юга Акрополем и Ареопагом, с востока — кварталом Плака, с севера — железной дорогой Афины—Пирей и блошиным рынком и с запада — территорией Тесейона (хотя название храма и изменилось, но даже станция подземки хранит имя Тесея). Здесь находилось сердце античного города. Представление об Агоре целиком можно получить, если подняться по дороге к Акрополю над Плакой. Прекрасны виды Агоры, если смотреть в сторону Акрополя, от окрестностей храма Гефеста, особенно во время цветения деревьев и кустарников.

Агора представляет собой пример драматического сосуществования старого и нового в Афинах. Это кусочек города XIX века, именно тогда строилась большая ее часть. Однако раньше она была торговым и гражданским сердцем античного города. Как же следует поступить? Сносить дома и начинать раскопки? Отдать главенство современному городу и оставить прошлое погребенным, как сделали с большей частью Плаки? Может, раскопать ее, найти, что следует, поместить находки в музеи, а затем перестроить здания? Несмотря на редкие голоса несогласных, значение Древней Греции в национальном самосознании столь велико, что становится понятна необходимость раскопок на этой территории.

Агора, Акрополь, возвышающийся над ней, и окрестности, включая район Керамик, — вот места города, олицетворяющие «чудо» Афин V—IV веков до н. э. Расположение этого чуда — извечный вопрос. В какой-то момент в конце бронзового века, на рубеже тысячелетия, разрозненные селенья Аттики, объединившись, образовали город-государство Афины. Сами афиняне связывают этот процесс с легендарным царем Тесеем, поэтому надпись на арке Адриана гласит: «Это город Тесея…» В начале V века до н. э. в Афинах были развиты демократические институты и существовало просвещенное, патриотически настроенное гражданское общество. Затем, примерно через столетие после греко-персидских войн, словно вдохновленный какой-то таинственной силой, в Афинах, со взрослым мужским населением около 50 000 и общим населением, вероятно, 300 000 человек, произошел прорыв в области литературы, театра, историографии, философии, искусства, скульптуры и архитектуры. Удивительно, что все это сочеталось с имперской идеологией Перикла, неравноправным положением женщин, рабовладением и чрезвычайной жестокостью по отношению к врагам и предавшим союзникам.

Рассматривать это явление можно, изучая влияние афинских философов, писателей, архитекторов, скульпторов и других служителей искусства на современный мир. Эсхил, Софокл и Еврипид, создатели трагической драмы, до сих пор в бесчисленных вариациях представлены на сцене. Чтобы в полной мере ощутить рождение трагедии, можно посмотреть «Агамемнона» или «Царя Эдипа» в театре Герода Аттика или в Эпидавре, где их дает греческая труппа в переводе на современный греческий язык, или в Британском национальном театре под управлением Питера Холла. Огромное значение для современной философии по-прежнему имеет учение Сократа и его последователя Платона. Фукидид, о котором в этой книге много сказано, и Геродот остаются отцами истории. Beлико влияние Фидия, скульптора и создателя проекта Парфенона, и архитектора Иктина на неоклассическую архитектуру Возрождения и более поздних времен. Даже афинские гончары, в афинской литературе не увековеченные, до сих пор определяют западные вкусы, и влияние их с веками не убывает.

11

Перевод С. Александровского.