Страница 10 из 49
Тысячелетиями существовал определенный путь для осадков, выпавших на сушу. Значительная часть их постепенно впитывалась в почву, скапливалась в водоносных горизонтах; скрытые от глаз человека потоки неслись в ручьи, речки, озера, достигали в конечном итоге морей.
Влага хорошо впитывается задерненной, покрытой растениями почвой. Срублен лес, распахана степь, вытравлено пастбище — меньше осадков попадает в подземные горизонты, больше скатывается по поверхности в ручьи и реки, увлекая с собой частицы почвы. Асфальтированные дороги, улицы, площади также содействуют усилению поверхностного стока. Массы воды сливаются в проточные водоемы, так и не выполнив своего основного предназначения: почти не увлажнив почву, не пополнив подземные реки. Быстрый приток дождевых и талых вод вызывает переполнение речных долин, разрушительные паводки. В конечном итоге вода слишком быстро оказывается в морях и океанах.
В последние десятилетия уровень Мирового океана повышается в среднем на 1,2 миллиметра в год. Чтобы вызвать такой подъем, требуется 430 кубических километров воды в год. Ее океан «отнимает» у суши.
Уровень грунтовых вод понижается не только из-за ускорения поверхностного стока. Глубокие шахты и карьеры «разрывают» подземные реки, поглощают большое количество воды. С того момента, как началась интенсивная разработка железорудных месторождений около Курска, на много десятков километров вокруг сильно понизился уровень воды в колодцах — очевидное свидетельство падения грунтовых вод. В Польше в некоторых промышленных районах снижение уровня грунтовых вод привело к остепнению и опустыниванию ландшафта.
Значительно ухудшилось состояние многих проточных водоемов. Их грунтовое питание стало явно недостаточным. Потоки воды, низвергающиеся в них после сильных дождей, несут с собой огромное количество твердого вещества почвы и вызывают заиливание. На состоянии рек и ручьев отрицательно сказывается и избыточное осушение болот.
Через Воронежский заповедник протекает небольшая речка Усманка, приток Воронежа. Она хорошо знакома авторам. Известный журналист В. Песков родился и вырос в селе Орлове, расположенном вниз по течению Усманки, километрах в десяти от заповедника. Осенью 1970 года он прошел по реке от ее истоков до устья. Впечатления похода описаны им в очерке «Речка моего детства». Безрадостные впечатления остались у журналиста от нынешней Усманки, которая разительно отличается от речки 30–40-х годов. Она обмелела, утратила свою живописность, перестала играть прежнюю роль в жизни местного населения. Почти не стало рыбы, перевелась дичь.
Журналист без труда обнаружил причины, губившие его родную речку: исчезновение системы мельничных плотин, вырубка пойменных лесов и кустарников, распашка пойменных лугов, осушение болотец и озерков, чрезмерный выпас скота; и все это не только на самой Усманке, но и по питавшим ее полевым ручьям, от многих из которых и следа не осталось…
«Все ли мы понимаем, какое это сокровище — речка? И как оно уязвимо, это сокровище? — говорится в очерке. — Можно заново построить разрушенный город. Можно посадить новый лес, выкопать пруд. Но живую речку, если она умирает, как всякий живой организм, сконструировать заново невозможно…
Когда говорят: „Миссисипи мелеет“, или „Мелеет Дон“, не все понимают, что корень проблемы лежит на берегах маленьких Усманок и даже безымянных речек и ручейков. И если какой-нибудь город начинает страдать от жажды, если мелеют большие реки, первую из причин этому надо искать там, где расположены „капилляры“ водной системы, — на малых реках…»
Мировой расход воды на все виды водоснабжения в конце 60-х годов составлял немногим более 600 кубических километров в год, в том числе безвозвратно — 150 кубических километров, или менее одного процента ресурсов устойчивого стока. Казалось бы, немного. Но, во-первых, основной забор воды для промышленности, энергетики и бытовых нужд приурочен к сравнительно небольшим и часто недостаточно обводненным территориям. Во-вторых, на очистку одного кубометра использованной воды тратится 12–15 кубометров чистой естественной. Неудивительно, что в настоящее время в хозяйственный оборот вовлечено уже больше 12 процентов устойчивого стока.
Мы, горожане, привыкли к комфорту, к тому, что, повернув кран, всегда можем получить сколько угодно горячей и холодной воды. И вот уже оказывается, что один парижанин расходует на бытовые нужды в среднем 450 литров воды в день, житель Нью-Йорка — 600, Вашингтона — 700, а Рима — даже 1000 литров!
Мы привыкли к тому, что промышленность постоянно производит для нас превосходные синтетические материалы, красивые, легкие, удобные, дешевые. Появляются все новые товары, улучшающие благосостояние человечества. Но за все платит природа. На производство тонны стали расходуется в среднем 250–300 кубометров воды, вискозы 800, синтетического каучука и искусственных волокон — 2,1–3,5 тысячи и т. д.
Современная потребность США в воде составляет 5206 миллиардов литров в день, в том числе безвозвратно 296 миллиардов. В ФРГ при ежегодном потреблении воды (около 15 миллионов кубометров) уже используется для водоснабжения более половины имеющихся водоносных площадей.
В Советском Союзе, несмотря на огромные водные ресурсы, возникли районы, где воды уже не хватает ни для промышленности, ни для бытовых нужд. К ним относится, например, Донбасс.
Недостаток в воде испытывает уже третья часть населения планеты.
И вот знамение века: чистая вода становится товаром. ФРГ начала покупать пресную воду у Швеции, США платят Канаде по 5 центов за кубометр пресной воды. В конце 1971 года в газетах промелькнуло сообщение о том, что на прилавках голландских магазинов появились литровые бутылки воды, импортированной из Норвегии. Гонконг получает по трубопроводу питьевую воду из Китая. На привозной воде существует целое государство — Алжир.
«Есть нечто парадоксальное в том, что человек с незапамятных времен привык сбрасывать свои отходы в источники, откуда, как правило, он получает питьевую воду», — пишут Б. Уорд и Р. Дюбо.
Еще до недавних времен степень загрязнения вод находилась в прямой зависимости от уровня развития промышленности страны. В США, например, загрязненность наземных вод к 1960 году возросла почти в 6 раз по сравнению с 1900 годом. За 60 лет загрязнение воды бытовыми сточными водами увеличилось в три с лишним раза, а промышленными — в 10.
Бытовые стоки составляли в США 20 триллионов литров в год, промышленные — 49 триллионов. Объем отбросов, поступающих ежегодно в канализационные системы американских городов, достигал 245 миллиардов литров. До середины 60-х годов 25 процентов бытовых сточных вод сливалось в реки безо всякой очистки, 31 процент — после первичной обработки, и только 44 — очищались более или менее удовлетворительно.
Все это привело к тому, что в США были исключительно сильно загрязнены 25 рек, в том числе такие крупные, как Миссисипи и Миннесота (ниже города Манкейго река признана непригодной даже для орошения). В бедственном положении оказались Великие Американские озера. Так, южный бассейн Мичигана имеет замкнутую циркуляцию; в нем накапливались неорганические химические вещества из отходов сталелитейных заводов, расположенных на берегу. Всего же в это озеро сбрасывали свои отбросы 250 промышленных предприятий и 310 канализационных систем! Только одно чикагское предприятие черной металлургии ежегодно направляло в озеро 1,8 миллиона тонн отходов. «Умирающим озером» звали Мичиган американцы.
Даже озеро Верхнее, расположенное в местности, почти лишенной промышленности, начинает загрязняться отходами от новых технологических процессов обогащения железной руды. В озеро ежегодно попадают 14 миллионов тонн отходов, из которых 8 откладываются в дельтах рек и на глубине, а 6 уносятся за пределы штата Миннесота. «Пока в борьбе с загрязнением воды мы терпим поражение», — горестно констатировал тот же американский эколог Р. Парсон в книге «Природа предъявляет счет».