Черная Дорога

Зная, что в своем безрассудном прыжке промахнулся мимо платформы, Дэррик успел поднять руку, поймал подол мантии Чолика и повис на нем. Толчок сбил Чолика с ног, бросив жреца на железные перила и нарушив всю его сосредоточенность. Держась из последних сил, дико раскачиваясь, зная, что змея вновь принялась извиваться, пытаясь сбросить человека, вынудить его упасть туда, где до него можно было бы добраться, Дэррик согнул руку в локте и подтянулся ближе к Чолику.

Вьюга закружила вокруг них, слепя своей плотной белизной. Холод обжигал лицо и незащищенную кожу, штормовой ветер, поднятый магией Тарамиса, хлестал по телу, а Дэррик занес меч, перехватив его у рукояти, и метнул, как копье.

Заколдованный клинок Хоклина летел ровно, невзирая на ужасный ураган. Меч вонзился Чолику прямо в сердце, отшвырнув жреца назад, ноги его запутались в мантии, за которую Дэррик так крепко держался.

— Нет, — выдохнул Чолик, цепляясь за меч, проткнувший его насквозь.

Руки его тут же охватило жгучее голубое пламя, но он был бессилен разжать их — так же как бессилен вытащить клинок из своей груди.

Воспользовавшись тем, что Чолик уже не способен бороться, Дэррик поймал край платформы второй рукой и влез наконец на помост. Чолик отшатнулся, освободившись от хватки Дэррика, и перевалился через перила.

Меч! — крикнул Мэт. — Кабраксис не дремлет!

Цепляясь за вздыбившийся помост на дергающейся голове змеи, видя, что творится вокруг него, лишь краем глаза, Дэррик быстро ухватился за платформу левой рукой, выбросив правую за мечом. Он желал, чтобы оружие вернулось к нему, как в тот день у дома Эллайджи Кургана.

И хотя труп Чолика упал на расколотый пол внизу, Дэррик чувствовал связь между собой и мечом.

Кувыркаясь, Дэррик, едва не столкнувшийся с куполом собора, так высоко его зашвырнули, барахтался, молотил руками и ногами, пытаясь вернуть контроль над своим телом. Он в ужасе наблюдал, как змеиная голова с открытой гигантской пастью переползла точно под него. В глотке чудовища бушевало пламя, обещая смерть от огня тому, кто, казалось бы, уже неминуемо попался.

Достань меч! - надрывался Мэт. — Если у тебя не будет меча, ты ничего не добьешься!

Дэррик попытался сконцентрироваться на мече, но не мог избавиться от мысли о змее внизу, а между тем он уже достиг верхней точки своего полета и начал падать. Даже если змея каким-то образом упустит жертву, удара о каменный пол ему не пережить.

Меч! — кричал Мэт. — Меч защитит тебя, если будет у тебя в руке! Я могу помочь тебе через магию клинка!

Дэррик оттолкнул от себя мысли о смерти. Если он погибнет, это всего лишь положит конец боли, с которой он жил весь последний год, и той боли, которую он пронес через все предшествующие годы, через всю свою жизнь.

Он сосредоточился на мече Хоклина, на связи, которую ощущал между собой и им. Тут заговоренный клинок вырвался из тела и полетел прямо к ожидающей руке Дэррика.

Держи меч. Держи меч, чтобы я мог помочь тебе.

Не имея возможности изменить направление полета, Дэррик падал камнем в поджидающую змеиную пасть. Языки пламени обвили его, и на мгновение моряк подумал, что сгорит дотла. Немыслимый жар окружал человека, лишая его чувств.

Расслабься, - предупредил Мэт. Голос его, хотя Дэррик и был уверен, что исходит он из его собственной головы, казался далеким и слабым. — Сейчас будет самое страшное, но другого пути нет.

Дэррик не мог поверить, что он не мертв. Одно падение в пасть каменной змеи должно было убить его, а неистовый, как в кузнечном горне, огонь вообще лишал всяких шансов на выживание.

И все же…

Он жил. Он жил и понимал это по своему захлебывающемуся мучительному дыханию и по ломящей боли во всем теле.

Не лежи там, - сказал тонкий, едва слышный голос Мэта. — Это Черная Дорога. Извилистый Путь Теней. Здесь правит Кабраксис. Ну, по крайней мере, он сам верит в это. Он убьет тебя, если ты будешь лежать. Вставай…

Вставай, - проскрежетал хриплый бас. — Вставай, никчемный ублюдок.

Дэррик не мог не узнать отцовский голос. Глаза его распахнулись, и он увидел знакомый сарай за мясной лавкой. И обнаружил, что лежит на грязной соломе на чердаке.

Ты не думал, что я поймаю тебя здесь дрыхнущим, так? - рявкнул отец.

Дэррик инстинктивно свернулся клубком, пытаясь защититься. Тело болело от вчерашних побоев. А может, и от сегодняшних, заработанных чуть раньше. Иногда после избиения Дэррик терял счет времени. Эти черные провалы он считал потерянным временем и страдал от этого.

Вставай, черт тебя побери.

Отец пнул его, выбив воздух из легких и, наверное, сломав еще одно ребро.

Испуганный Дэррик поднялся на трясущиеся ноги. Его не оставляло ощущение, что с руки его что-то свисает, но когда он опустил глаза, то ничего не увидел. Возможно, это просто еще раз сломалась ключица, но этот раз чем-то отличается от предыдущего.

Дэррику показалось, что он слышит голос Мэта Харинга, но он знал, что Мэт никогда не приходит, когда на отца друга накатывает дурное настроение. Даже отец Мэта в таких случаях старается держаться подальше.

Стой прямо, я тебе сказал, — взревел отец.

Он был высоким и грузным мужчиной, с большим животом и широкими, как рукоять секиры, плечами. Руки были большие, грубые, в мозолях от тяжелой работы и бесчисленных трактирных драк. А кудрявая копна темных волос была под стать курчавой бороде, доходившей до середины груди.

— Я не могу быть тут, — пролепетал оцепеневший Дэррик. — Я был моряком. Здесь была церковь.

Тупой, бесполезный выкормыш. - Отец схватил его за руку и яростно встряхнул. — Кто сделает из такого, как ты, моряка? - Он оскорбительно захохотал. — Тебе приснился один из дурацких снов, которые ты видишь, когда прячешься здесь, отлынивая от работы.

С горящим от стыда лицом Дэррик оглядел себя. Он стал мальчиком не старше восьми-девяти лет. Отцу нечего бояться. И все же отец вел себя с ним как с самым лютым противником, с которым он когда-либо встречался.

Отец отвесил ему оплеуху, и голова зазвенела от боли.

Не отводи глаз, когда я с тобой разговариваю, мальчишка, - приказал он. — Чему-чему, а уж уважению-то я тебя быстро научу.

Слезы бежали по щекам Дэррика. Сперва он ощутил их жар на своей коже, а потом, когда капли достигли дрожащих губ, почувствовал и их соленый вкус.

Взгляни на себя, сопливый трус! - рявкнул отец, снова занося руку. — У тебя же ума не хватит даже на то, чтобы выкрутиться.

На этот раз на голову Дэррика опустился подзатыльник, и мир завертелся в обратную сторону, принеся воспоминания о том, как на прошлой неделе отец побил трех дюжих караванщиков, с которыми подрался на грязной улочке перед таверной «Хромая гусыня». Мясником отец был весьма посредственным, но как с кулачным бойцом с ним мало кто мог сравниться.

Ты накормил скотину, как я тебе велел, мальчишка?

Осторожно заглянув за край сеновала, боясь узнать ответ, Дэррик увидел, что корыта для корма и ведра пусты.

— Нет, — прошептал он.

Правильно, - согласился отец. — Не накормил. Я просил от тебя так мало, потому что знаю, что не стоит ожидать большего от такого идиота, как ты. Но у тебя не хватило соображения даже на то, чтобы накормить и напоить скот.

Внутри Дэррика все сжалось. Он знал, что, когда отец в таком настроении, оправдаться нельзя. Если бы он даже накормил коров и свиней, отец все равно отыскал бы вину, сказав, что он дал им слишком мало или слишком много. Желудок Дэррика переворачивался, словно он плыл по штормящему морю.

Но откуда он знает про связь тошноты и шторма? Наверное, из одной из подслушанных историй, которые рассказывают в трактирах, где отец частенько коротает вечера. Дэррик обычно сидел снаружи, у дверей, — отец всегда норовил запереть его дома, но вечерами мать редко бывала там, а Дэррик слишком боялся оставаться один.