Вечные мы

ЧТО ДАЛЬШЕ? Последние столетия радикально изменили репродуктивное поведение человека. Внебрачный секс стал намного доступнее, связанный с ним социальный риск уменьшился до минимума. В то же время потеряна и большая часть мужского репродуктивного выигрыша от внебрачных связей: контрацепция позволяет женщинам рожать только от тех, кого они выбрали сами. Отцовство скрыть невозможно, и дети-на-стороне для мужчин теперь не бонус, а бремя. Конечно, это не значит, что половой отбор остановлен, но критерии его меняются на глазах. Разница в продуктивности между верным семьянином и Казановой не просто уменьшилась — возможно, она поменяла знак.

К сожалению, все эти изменения вряд ли быстро отразятся на врожденных психологических механизмах, которые заставляют нас производить и потреблять порнографию. Древние и укорененные, механизмы эти могут ослабеть под напором нового полового отбора, но только за много десятков или даже сотен поколений. Но человек всегда находил тот или иной путь в обход ограничений своего тела. Порнография не исчезнет, но она способна измениться, как уже изменилось общество — если мы захотим этого.

8. КАРУСЕЛЬ (КАТЯ)

Порнушка-ночнушка, жуть (смотрели образцы, брр). Какая невозможная резина, резинища! Человекогоды резины. Человековека.

На самом деле снимать надо так. (Это выжимка наших разговоров после, моя только идея про карусель.) Во-первых, само собой, не актёры, а (обобщённо) мы, то есть любящие и хотящие и знающие самое для друг друга лучшее. Радостные. Ебаться надо радостно или ну его на фиг!!! Никаких сценариев и ограничений, думай только о том о чём всегда думаешь при этом: чтобы было хорошо. Фильм делает не режиссёр, а монтаж: берёшь записи за много дней, часы и часы, и все кто снимался смотрят себя (только не сразу, я думаю сдвиг на полгода оптимален, чтобы зимой смотреть летнее и наоборот) и выбирают самое-самое радостное, вот и всё.

Режиссёра нет, и нет операторов: чужие мешают, а камера на лбу даёт уродскую картинку (и пытается убедить что это ты там, но ведь это враньё, не работает). Нужно вот что (минимум): над постелью большой подвижный суппорт, такая карусель, медленно вращается и вверх-вниз по синусоиде, на ней штук десять — или сто! — камер на разные зумы и углы, плюс ещё столько же неподвижных вокруг и сверху и снизу, и все снимают одновременно. Некоторые длиннофокусные можно приспособить на автослежение, простейший motion tracking или face recognition, чтобы поворачивалось (плавно!) где звук или где сильнее всего жизнь бьётся. Но можно и обойтись, чтоб не жужжало нигде, если достаточное разрешение, можно всё сделать в software, просто вырезать потом плавающим окном самое интересное из большого кадра. То есть соединить лучшее из аматёрщины (нет чужих, свобода, все умеют друг друга лучше всех) и из профи съёмок (картинка не скучная, не статичная, самое интересное всегда попадёт крупно хотя бы в одну камеру). Свет тоже можно отчасти плавающий с той же карусели.

А когда из всего этого нарезано и смонтировано 1% лучшего, добавить шепчущий voiceover — не фальшивые стоны, а просто каждый вспоминает и рассказывает что он в тот момент чувствовал, представлял, шутки, нежности, да мало ли что хотелось но не сказалось на съёмках, просто рот был занят. И из записей которые вырезаны — может, картинка не удалась, а звук там самый что надо, и его можно добавить поверх. Даже многослойно, чтоб можно было смотреть много раз, настраиваясь на разные голоса. Вообще звук, кажется, много больше работы возьмёт чем видео, хотя тут как раз опыт есть. Обязательно сделаем, Катенька загорелась! Сколько ж красоты зазря пропадает, так дальше нельзя.

Мы кино снимаем, мы тут живём! Ебаться и видеть — это же супер усилитель всего хорошего. Странно даже, что до сих пор мы этого не делали. Что в мире никто до такой простой вещи не додумался, это как раз ожидаемо, но мы-то, мы!

Ещё идея: метафильм, но это надо целый новый формат делать со скриптингом. Хранить гораздо больше footage чем номинальная длина фильма, и при каждом просмотре выдавать чуть другие ракурсы, чуть другой монтаж, чуть другой звук. Но именно что чуть, общий сюжет остается тот же, ты как бы видишь ту же сцену чуть другими глазами. Выбор каждый раз отчасти случайный, но отчасти подгонка чтобы в параметры уложиться (длительность, общий уровень света/тени, тел/предметов должен быть примерно тот же), а отчасти по связям между кусками: если этот, то надо тот etc, связи эти выставляет автор при монтаже метафильма (а может, и автоматом можно будет что-то отыскивать, типа такое continuity AI, но это уж совсем я завралась, наверно. Эх, мне бы ещё времени, чтоб все мои идеи продвигать.)

9. ЧЕТЫРНАДЦАТЬ РУК И РЕБРО

— ...То есть?

— Ну... Как у вас было... с Машей?... Когда ещё вы были вдвоем...

— А... Да как сказать, одним-то словом? ...Смешно мы жили. Очень... по-разному... Но хорошо. Хотя сейчас лучше, конечно. И многое было уже тогда — фантазии, фики, игры... разве что ролей на каждого больше приходилось. Были разговоры до утра, эксперименты... Ревность была...

— ...Ревность?

— Ну да. Думаешь, живём тут свальной добродетелью, так и ревности не бывает? Очень трудно это вытравить... да до конца и не нужно, наверно. Как болезни не надо бы сразу все изничтожать, потому что без болезней людям жалеть друг друга труднее...

— А надо жалеть?...

— Конечно, Эль. На это очень многое завязано, без этого... человек неполный. Нынешний человек, во всяком случае. Лет через сто и жалость совсем другая будет, вот увидишь... А ревность... конечно, в семье стараемся давить, иначе всё развалится моментально. Но то в семье, тут и легче... А так — даже к тебе поначалу было, я замечал. Когда мы с тобой ещё...

— Ой...

— Хотя всем сразу было понятно без слов — что-то будет только если ты согласишься... к нам. То есть насовсем...

— А если б... я не согласилась?

— Эля. Эля. Вот ты сама — хотела б, чтоб я... бросил Машу с Катей, и всю нашу тут жизнь... Кому от этого было бы лучше?

— ...Не знаю... но... значит...

— Эля! Переключись на стандартную моногамию на минутку. Муж не бросает жену с детьми ради... ну например тебя. Значит ли это, что он тебя не любит?

— Почему не бросает?

— Да миллион причин, самая частая — я же сказал — дети. Он им нужен, они ему. И он любит, но загоняет своё чувство, забивает его. Поверь, это даже не так трудно сделать... есть техники. Счастливей он не станет от этого, но если б он решил иначе, несчастья могло бы быть больше... и у большего количества людей.

— А как же... она... ну то есть я?

— Тоже несчастье. Тоже перетерпеть. Тоже есть техники... Но это если другого выхода нет, а у нас-то — есть? Ведь есть?

— ...Да уж.

— Уж да. И давай радоваться, что мы себе сделали хорошо, и никому плохо. Смысл-то весь только в этом...

— ...Маша жена, а Катя дети... Или наоборот?

Смех.

— Да все мы, знаешь... дети. И у друг друга, и вообще. Первые шаги делаем... Учимся, набиваем шишки. Спасибо, что ты... пришла к нам...

— ...К вам...

— Ко мне, Элюша... Ко мне. Иди сюда, пожалуйста. Обними меня... И скажи-ка мне, знаешь что...

— ...Что?

— Скажи мне: ты.

— ...Очень странное ощущение, никогда не знала, что во мне это есть... ну, как это назвать... что можно одновременно...

— А не надо никак называть. Слова нужны были, когда к этому... привыкали. Человеку всегда нужно разложить по полочкам, чтобы принять. Придумали — гомо, гетеро... а на самом деле никаких границ нет ни у кого, все смутно, все вперемешку, все ситуативно... Да ведь? Любовь первична, бессловесна... всё остальное к ней приспосабливается, из неё растёт...

— Ага... Человек — это я...

— М-м?

— Ну, человек, которому всё по полочкам нужно — это точно я... Мне всегда нужно... хотя, кажется, я понимаю уже чуть-чуть...