Пророчица

Я молчала. Смотрела ему в лицо и готовилась к боли. Говорят, когда рвется жила, боль невыносимая, словно вырывают внутренности.

— За кого ты мстишь? — тихо, но саркастично спросил Влад. — Сестра? Мать? А может, все прозаичнее, и это девушка?

— Заткнись! — выдохнул охотник и дернулся, а я вновь застонала от боли.

Что Влад задумал? Разозлить его? Что ж, тогда я буду первой, кого он убьет.

— Ты думаешь, вам все позволено, потому что вы сильнее? Думаешь, такие, как мы, должны страдать из‑за вашего голода? Алчности? Я порву жилу девчонки, ты и моргнуть не успеешь!

— И тут же умрешь, — спокойно парировал Влад. — Она слаба, так как с момента посвящения не выпила ни одного ясновидца. А вот я, — Влад сладострастно улыбнулся, — взял немало. И среди них было много самородков. Но наверное, ты из тех трусов, которые бьют лишь женщин и детей.

Влад отвлекал его. Пытался переключить внимание охотника на себя.

— Твоя смерть была бы подарком небес, — ответил охотник, улыбаясь. — Но я могу убить зверушку и уйти. А ты будешь смотреть, как ее смерть добавит мне сил. Потом я вернусь и убью всех, кого ты любишь. Поодиночке.

— Это глупая затея, — прокашливаясь, усмехнулся Глеб. — Он не любит никого.

В душе я выдохнула с облегчением, так как боялась, что он не очнется. Мысли, эмоции, логика — все работало на пределе. Не хочу, не хочу умирать!

Впрочем, теперь в комнате было два воина, хотя один и остался привязанным к стулу.

— Он прав, — бесстрастно сказал Влад. — Можешь убивать. Но ты не уйдешь — не успеешь.

Я не могла ничего поделать, разве что заставить себя успокоиться. Отбросить панику, она только мешает. Поэтому я осторожно осмотрелась. А квартирка ничего так. Приятная обстановка, светлая стенка, телевизор, мягкий диван с разбросанными подушками. Журнальный столик, на нем пульт и журналы для автомобилистов. На окне — тюль, как и в кухне. Очень уютно, даже не скажешь, что здесь живет убийца.

Интересно, как именно становятся охотниками? Я читала, что сильнейшие из ясновидцев удостаиваются превращения, но как? Что именно произошло, чтобы мирный человек обозлился настолько?

Глупый вопрос. Потери меняют…

— Это не вернет их, — невольно сказала я, и охотник отвернулся от Влада. — Не вернет тех, кто ушел.

— Я не идиот. — Он горько улыбнулся. — Но я живу по законам справедливости. Жизнь за жизнь, маленький отважный зверек. — Покачал головой, грустно улыбнулся. — Не нужно было приходить сегодня.

— Это не справедливость, а глупость! — выдохнула я. Напряжение в жиле стало невыносимым — она ныла, сжималась, пытаясь увернуться от цепких щупалец убийцы. Ладони зачесались от прилива кена, в голове шумело.

— Мир вообще несправедлив, — ответил охотник и потянул щупальца на себя.

Говорят, критические ситуации активизируют мозг, и люди становятся способными делать что‑то, о чем и подумать не могли в нормальном состоянии. Некоторые противостоят целой банде отморозков в темном переулке, иные, надышавшись дымом, спасают себя и родных из горящего дома. Кто‑то выживает после продолжительного пребывания на лютом морозе.

Когда чувства отключены, включаются инстинкты.

Боль отступила на задворки сознания. Я выставила руки вперед, защищаясь, и из них мощным потоком выплеснулся кен. Меня отбросило назад, и я упала, больно ударившись головой о стену. Охотник полетел в противоположную сторону. Открыв глаза, я увидела, что одежда на его груди обуглилась, а кожа покрылась волдырями.

— Фига се! — сказал Глеб и замолчал, а Рита громко всхлипнула.

Я взглянула на Влада.

Удивить его всегда было непросто. Вернее, невозможно. Но в этот раз он ошеломленно смотрел на меня, как на какое‑то чудо света. Округлившимися глазами с диким выражением лица, словно видел не меня, а что‑то неизведанное и опасное. А затем опустил глаза, резко развернулся и подошел к лежащему в углу охотнику.

— Нет! — воскликнула я, вставая и потирая ладонью ушибленную голову. Она тут же взорвалась тысячью разноцветных искр и ослепительной болью. — Влад, не нужно!

Подошла к нему, ухватила за руку, которую он уже занес для удара.

— Отойди! — прохрипел вождь атли, даже не взглянув на меня, однако руку не отнял.

— Убьешь его, и будешь не лучше.

— Он — охотник. — Влад повернулся ко мне, сверкнул глазами. — Заманил нас сюда, чтобы убить. Сейчас нет времени рассуждать о справедливости!

— А когда будет время? Когда ты сделаешь что‑то, о чем потом будешь жалеть?

— Я никогда не буду жалеть об этом! — раздраженно ответил Влад, стряхивая мою руку.

Вместе с головной болью во мне поднялась злость. Он всегда все решает сам. Всегда. Не обращая внимания на желания близких, на их потребности. Делает то, что заблагорассудится, идет по головам. Сильный, твердый и ужасно упрямый.

Странно, мне раньше это даже нравилось, но сейчас почему‑то взбесило. Я встала между Владом и приходящим в себя охотником.

— Я буду жалеть, если позволю.

И он снова удивился. Похоже, сегодня мой рекорд по непредсказуемости. Наверное, будь ситуация иной, я бы собой гордилась. Но не сейчас — сейчас неподходящее время.

— Отойди, Полина.

Показалось, что если сейчас не послушаюсь, первым делом Влад ударит меня. Та часть, что прогибалась под него, тянула в сторону. Отойти, дать ему прикончить врага. Завершить этот ужасный вечер, забыть.

Я тряхнула головой и выставила ладони так, как сделала это с охотником. Черт, что я творю вообще? Серьезно пойду против Влада? Раньше мне такое и в голову не могло прийти, и вот я стою и выступаю против него на глазах у Глеба и Риты. Странно, но страха не было — только злость и решимость. С непонятной силой во мне словно проснулось что‑то, и именно оно говорило сейчас за меня.

— Нет.

Влад, казалось, не воспринял мои слова всерьез, потому что дернулся вперед с целью отодвинуть меня с дороги. Тогда я выпрямилась и подняла руки выше, обращая его внимание на то, что вовсе не шучу.

Секунда — и в его глазах замешательство. Еще секунда — недоверие. А потом злость. Что ж, моя сильнее. Я уже убила раз по его указке. Того древнего, который даже не попытался навредить мне. Не хочу больше смертей, плачущих ясновидцев, ужасных опасностей!

— Не нужно. Этого. Делать. Влад.

Он закрыл глаза, спокойно выдохнул. Затем посмотрел прямо в глаза одним из своих самых пронзительных взглядов. Психологическая атака — его сильная сторона.

— Ты угрожаешь мне? Я твой вождь, забыла?

— Нет, — сказала я, — не забыла. Но интуиция пророчицы говорит, что не нужно убивать охотника. И я не могу ее не послушать, извини.

Время словно остановилось, и казалось, я не смогу выдержать его взгляд. Никогда не хотела, чтобы он смотрел на меня так — как на врага. Что ж, желания иногда ничего не значат. Я все ждала, когда он ударит — мысленно готовилась к этому. Влад не проигрывал. Никому и никогда. И не прогибался.

Но он вдруг отвел взгляд и отошел. Просто отошел в сторону, и я поняла, что победила. Выиграла. Но что? Зачем я и правда рисковала? Ради чего?

Посмотрела на охотника. Мужчина был удивлен не меньше, да оно и понятно: не каждый день тебя защищает хищная после того, как держал ее жилу на крючке. Выглядел он скверно — рана на груди сочилась и пузырилась. Края обуглились, словно он получил горящий снаряд в грудь.

Что же такого в моем кене? Я же просто пророчица…

— Ты же знаешь, что я вернусь, — сипло выдохнул он, пытаясь встать. Помогать ему я не собиралась — хватит того, что спасла. Меня теперь будут судить — тут и к бабке не ходи. Интересно, какое наказание предусмотрено за спасение охотника?

— Если рискнешь убить кого‑то из атли, я лично тебя прикончу!

Сама не ожидала, что скажу это. Впрочем, остального тоже. Может, у меня раздвоение личностей, и теперь вторая «я» проснулась и жаждет крови? Бред. Все это стресс, я чувствовала, как меня начинает трясти.

— Рита, развяжи Глеба! — резко скомандовала вторая «я».