Пророчица

Остальные тоже засуетились, поднимаясь с мест, что‑то активно обсуждая, а я замерла на низком диванчике в мягком свете античного бра.

«Умрешь», — повторяющимся эхом звучало в голове.

Очнулась я оттого, что Глеб настойчиво тянул за руку.

Выйти отсюда! Да, непременно. Стоять на балкончике, пока не замерзнем, курить и болтать ни о чем. Забыть мерзкое ощущение неотвратимости, беды, близости мифической смерти. С чего я вообще взяла, что умру?

— Полина, задержись ненадолго.

Нет, только не это! Разговоров с Владом мой насыщенный информацией мозг просто не выдержит. Потом Лара будет неделю дуться и бросать в мою сторону испепеляющие взгляды. Я его уже сейчас чувствую в районе лопаток. Но Лара вышла из кабинета, словно ничего и не произошло. Ну, да, это она только со мной колючая.

Глеб постоял немного в замешательстве, глядя в пол, затем тоже вышел.

Мы с Владом остались вдвоем. Тишина упала резко, оглушая, заставляя ежиться от неприятных мурашек. Больше между нами ничего не было — только тишина и пространство нескольких метров.

— Выглядишь напуганной, — сказал Влад, приняв обычную полурасслабленную позу. Ту, которой я всегда восхищалась.

Я пожала плечами.

— Нет, просто… Эта девушка и я… Все так неожиданно… — Вздохнула, подняла на него глаза. Говорю, как всегда, не то. Влад знает больше о жизни атли, он ответит, просто нужно спросить. — Я скоро умру?

После вопроса тишина показалась еще более зловещей. Каждая секунда его молчания приближала к осознанию положительного ответа. Тик — так. Большие старинные часы в углу не сбивались с ритма, им было плевать на чью‑то смерть. Она просто отмеряли время.

Влад отвел глаза, и в груди у меня что‑то оборвалось. Ком, застрявший в горле, провалился вниз и болью отозвался в легких. Влад молчал, а это значит…

А потом он подошел. В несколько шагов преодолел расстояние между нами. Крепко схватил за плечи, заставляя смотреть в лицо. Да — да, успокой меня, наори, а то у меня сейчас истерика начнется! Надо подумать. Надо куда‑то пойти, что‑то сделать. Не стоять тут, как истукан. Двигаться. Надо…

— Глупости! — сказал он уверено. — Ты не умрешь.

Затем его взгляд изменился. Словно что‑то треснуло — невидимая стеклянная стена между нами, искажающая мимику, осыпалась, и я увидела его истинные эмоции. Нежность. Тревогу. Желание защитить.

Сердце трепыхнулось и пустилось галопом. Тот злосчастный ком снова поднялся к горлу, не давая дышать. Даже часы, казалось, больше не тикали — остановили время.

Влад пригладил мои волосы, провел ладонью по щеке.

Нет — нет, не надо! Что же ты делаешь? Это все проклятие, а ты ему потакаешь.

— Я не позволю, слышишь…

Хриплый шепот был последней каплей.

Все баррикады, что я строила, рухнули. Ничего не стало. Только его руки — обнимают, гладят, путаются в волосах. Я захлебывалась поцелуем, тонула, изредка выныривая, чтобы вдохнуть, и вновь погружалась на дно. Время стало вязким, постепенно застывая, впечатывая этот миг, как в янтарь, в будущие, ни с чем несравнимые воспоминания.

Я не знаю, как нашла в себе силы остановиться. Оттолкнула Влада, отступила на шаг. В ушах шумело, голова кружилась и отказывалась соображать. Черт, да на нем надо табличку вешать: «Предупреждение для пророчиц: ближе, чем на три метра не подходить!».

— Что? — Влад казался удивленным и слегка обиженным.

— Ничего. Я так не могу.

Отвернулась, стараясь привести в норму дыхание.

— Не можешь как?

Черт, он что, серьезно?! Неужели я должна объяснять? По — моему, тут и дураку понятно: у него есть девушка, а я… просто я.

Но Влад ждал ответа, не сводя с меня взгляда. Я изо всех сил старалась изобразить безразличие. Скорее всего, это смотрелось комично — никогда не умела играть.

— Лара ждет наверху.

— Причем тут Лара? — раздраженно выдохнул он, будто я сказала самую большую чушь в мире. — Я хочу тебя, ты хочешь меня. Зачем все усложнять?

— Хочешь меня, а любишь ее? — обиженно спросила я. — Как‑то странно, не находишь?

Он всегда реагирует непредсказуемо, иногда сложно предугадать, что сделает или скажет в следующий момент. Вот и сейчас Влад просто рассмеялся, откидывая голову назад, что, несомненно, ему шло. Ему все шло. Иногда казалось, что это мой мозг, считывая визуальную информацию, интерпретирует все по — своему, придавая облику Влада особый шарм.

Он посмотрел на меня, как на ребенка, и спросил:

— Кто сказал, что я ее люблю?

— Ну, ты с ней… долго.

Я смутилась. Какое я вообще имею право лезть? Это их жизнь, их проблемы и их отношения. Стоп! Он ведь только что целовал меня, а потом наглым образом предлагал секс.

— Вовсе нет. Она подходит мне, вот и все.

Я криво улыбнулась. Мне его не понять. Никогда. Просто подходит… Как можно ложиться в постель с тем, кто просто подходит?

— Все равно ты не должен ее обижать.

— Я ее не обижаю. Лара — взрослая девочка, и все понимает.

— Этим ты обижаешь меня! Я не буду делить своего мужчину. Никогда.

— Какой же ты еще ребенок! — Он вздохнул, покачал головой. — Живешь фантазиями… Тебе будет сложно среди хищных.

— Ничего, потерплю. — Я нахмурилась, сложила руки на груди, как бы показывая, что не хочу больше касаться этой темы. На самом деле я хотела ее касаться. Как же он может рассуждать так? Лара, какой бы надменной и колючей не была, любит его. Это за версту видно. Впрочем, я вообще на него молилась, и что?

Влад, наверное, и сам решил сменить тему. Резко посерьезнел и сказал:

— Ничего не бойся, Полина. Ты не умрешь.

За это я была благодарна. Если бы не он, я бы сейчас в панике мерила пространство своей комнаты, либо дрожала на балконе рядом с Глебом, делая вид, что ничего страшного не случилось.

Заразительная уверенность передалась мне, и я успокоилась. Поверила. Во всяком случае, это было лучше, чем трястись и бояться.

Я кивнула и уже собралась уйти, но Влад произнес:

— Идеализм не принесет тебе счастья. И все эти разговоры о любви… — Он поморщился. — Ты слишком молода. Но однажды поймешь, что есть вещи, гораздо более важные, чем любовь.

— Вот как? Какие же?

— Безопасность. Твоя и близких людей. Уверенность в завтрашнем дне. То, насколько твердо ты стоишь на земле. — Он посмотрел пристально, слегка щурясь, и, показалось, это был самый искренний из его взглядов. — Сама жизнь.

— А мне кажется, жизнь ничего не стоит, когда ты один.

— Чрезмерная увлеченность женщиной всегда мешает трезво рассуждать. Я просто не имею на это права.

Впервые мне показалось, я увидела его настоящего. Впервые подумалось, что эмоции к Владу не вызваны проклятием.

— Наверное, — сказала я тихо. — Ты ведь вождь. Отвечаешь за всех нас… Мне не понять. Но разве… разве это можно контролировать?

Он смотрел на меня, а показалось, будто в меня. Затем взял за руку и притянул к себе.

В крепких объятиях было хорошо. Спокойно. Я знала, что это ненадолго, но пока не хотела придавать этому значения.

Положив руку ему на грудь, я слушала, как ровно стучит сердце. Влад погладил меня по голове, поцеловал в макушку и прошептал:

— Нельзя…

Глава 18. Ночь вне дома

Наутро я проснулась с твердым убеждением выкинуть всякие мысли о Владе из головы. Хватит нервы трепать. Не такое уж сильное это проклятие, чтобы его не смогли побороть пятничные ночные приключения с Викой, работа и общение с противоположным полом.

Да, на последнем поприще я что‑то не очень преуспела. Вообще, влезла в панцирь, сижу затворницей в комнате, а ведь мне только двадцать. Свет клином не сошелся на вожде атли. У него своя жизнь, у меня — своя. Единственное, что нас объединяет — племя, но с этим я смирюсь. Надеюсь, охотники и Чернокнижники в прошлом, и я смогу нормально жить. В предыдущие месяцы у меня неплохо получалось.

Все, решено: в эти же выходные завеюсь с подругой в какой‑нибудь ночной клуб!