Проклятье Солнечного короля

— Вы думаете, это возможно?

— Все возможно, если в это верить. Ну, а теперь идите, вы должны поразить его в самое сердце. Идите, завтрак уже готов, а графиня еще долго будет нежиться в постели, в объятиях сонного бога.

— Вы это устроили? — в восхищении воскликнула девушка.

— О, ну что вы, — лукаво улыбнулась леди. — Но графиня вчера так жаловалась на усталость, так хотела моего укрепляющего отвара, а я… растяпа такая, чуть-чуть напутала с рецептом.

— Вы, мой ангел-хранитель.

— Я всего лишь желаю вам счастья, — ответила женщина.

Девушка обняла подругу, поцеловала ту в щеку и бросилась вниз, покорять сердце того, кто уже раз и навсегда похитил ее, а леди Генриэтта осталась убирать платья своей воспитанницы.

— Вы слишком усердствуете в своем желании свести их.

Леди испуганно вздрогнула, услышав в дверях голос тени короля.

— Миледи достойна счастья, — ответила она, продолжая перевешивать платья.

— Мы оба знаем, что вы не для этого стараетесь. Судьбы не миновать.

— Я не собираюсь с вами спорить, виконт, но я — мать, и мой долг, уберечь свое дитя от будущих страданий.

— Рано или поздно они встретятся.

— Пусть лучше поздно, пусть лучше это никогда не произойдет. Я буду желать этого всем сердцем.

— Вы так боитесь проклятья?

— Я, как и вы на четверть дэйва. Много способностей утрачено, разбавлено людской кровью, но силу видеть, я не утратила. Я вижу, сколько горя принесет моей дочери встреча с вашим хозяином.

— Но и счастье тоже возможно.

— Разве? — обернулась она и посмотрела на того, кто так искусно научился врать. Если бы в нем не текла родственная ей кровь, она бы никогда об этом не заговорила.

— Он — ее судьба.

— Он — ее погибель. И я сделаю все, чтобы он никогда не вошел в ее жизнь.

— Вы сами знаете, что это невозможно.

— Может быть, но нам с вами не привыкать обманывать судьбу, не так ли, господин виконт.

— Вы очень упрямая женщина, — заметил он.

— Сочту это за комплимент, — немного скривилась она. — А теперь, простите меня, я должна закончить с этим.

— Да, да, конечно. А я пойду, полюбуюсь на плод ваших стараний, миледи.

Сорос ушел, а леди Генриэтта еще долго не могла успокоиться. Правильно ли она поступила, подтолкнув воспитанницу прямо в объятия короля? Не сделала ли она тем самым еще хуже, не приблизила ли события? То, что она не в силах их изменить, леди понимала, и от этого нервничала еще больше. Она сказала правду, она — мать, а для матери нет ничего важнее счастья дочери.

— Мэл такая маленькая, такая нежная, тростинка. Он переломит ее одним взмахом руки.

Нет, она увезет ее, увезет так далеко, как только возможно, и они никогда не приедут в столицу. А когда дочка станет взрослой, они с мужем найдут ей подходящую партию, и жизнь девочки потечет совсем по-другому руслу, быть может, тогда она обманет судьбу, быть может, король женится на Ровенне, и никогда их пути дорожки не пересекутся. Ах, как же сильно она этого хотела, но знала, что у судьбы свои планы, свои правила в ее безумной игре жизни, жаль, леди была слишком слаба, слишком мало в ней было крови великого народа, чтобы переиграть коварную богиню, но это не значит, что она не попытается…

Сорос тоже был недоволен разговором. В отличие от леди Генриэтты в его жилах текла кровь дэйвов, разбавленная лишь наполовину, и он видел не только будущее, но и последствия попыток его изменить. Вмешательство в судьбу всегда чревато, и увлечение короля Ровенной приведет к еще большим неприятностям. Конечно, если бы они с Мэл не встретились, то все могло бы пойти по-другому. Но, как и за тьмой ночи неизменно наступает рассвет, так и их встреча неизбежна.

«В течение жизни нельзя вмешиваться» — эти слова постоянно повторял отец и Сорос верил в это, пока не началась война. Отец не понимал, что иногда вмешательство просто необходимо. Он не был воином и больше любил природу, любил ее воскрешать на пустынных, истощенных землях. Сейчас он бы очень пригодился. Но Кровавая королева уничтожила дэйвов и многих полукровок в первые месяцы войны, тех, кто не успел или не смог убежать.

Он умолял отца уехать, но тот был слишком упрям, все повторял, что от судьбы не убежишь, а Сорос не понимал, ведь от этого решения зависела не только его жизнь, но и жизнь матери, сестры. Он ненавидел его за это решение.

Когда сестра перестала писать, он понял, что что-то случилось. Отпросился у Солнечного принца и бросился в их город, охваченный огнем. На месте дома были лишь сожженные головешки, как и на десятках других соседних. Даже спросить было не у кого, к земле обращаться он не рискнул, побоялся, что не выдержит стольких смертей, а вот сейчас жалел. Нужно было рискнуть, попробовать вытянуть хоть что-то из обгорелой, пропитанной кровью, стонущей земли…

Сорос встряхнулся, отогнал тяжелые воспоминания и посмотрел вниз, на лестницу, где сейчас разговаривали Солнечный король и леди Ровенна. Конечно, по сравнению со вчерашней замарашкой, эта девушка казалась настоящей красавицей, нет, не казалась, она была ею. А еще она была отчаянно влюблена, вот только он видел отголоски последствий, которые принесет любовь этой женщины королю. Да, леди Генриэтта слегка просчиталась с выбором. Но оно и понятно. Трудно поверить, что в этом юном милом создании может таиться жестокая, поглощенная в страсти женщина, которая не остановится ни перед чем, ради любви короля. И проиграет. Это он тоже видел. Нет, сейчас король был восхищен, увлечен, и даже заинтересован прекрасной незнакомкой. И если бы не завтра, если бы не одна незначительная утренняя встреча, леди Ровенна стала бы будущей Солнечной королевой, но эта роль принадлежала совсем другой…

Сорос улыбнулся. Судьба умеет подставлять подножки, и как же сильно один странный момент может повлиять на жизнь многих людей, даже его самого.

Глава 3

- Киса, — прошептала маленькая четырехлетняя девочка, глядя на огромного харашши, сидящего посреди двора. — Киса!

Девочка побежала к зверю, и ухватила его за дергающийся из стороны в сторону хвост.

— Киса! — восторженно закричала она, когда харашши повернулся к ней. Огромная морда, острые, словно лезвия клыки, лапы, со смертоносными отравленными когтями, и взгляд, удивленный и растерянный.

— Киса! — взвизгнул ребенок и обнял зверя за шею, точнее туда, куда смогла дотянуться. — Холошая киса! Ты веть холошая киса?

Киса была в шоке, прибежавшая на шум служанка в обмороке, как и тридцать пять воинов короля, услышавших вопль ужаса леди Генриэтты. Их тоже сковал настоящий ужас, ведь одно движение, одно неловкое движение и харраши просто разорвет ребенка на части. Но огромный горный лев вовсе не собирался ничего подобного делать. Ведь девочка погладила его, обняла и даже поцеловала в холодный, мокрый нос. Кот застыл, оглядел это растрепанное, улыбающееся создание и возникла привязка.

С харашши так бывает только раз в жизни и только со своим хозяином. Его хозяином был сам король, но и это маленькое, пищащее создание он воспринял как часть себя, то, что нужно защищать. И сейчас все эти существа с мечами хотели навредить хозяину, хотели навредить созданию. Он зарычал, так громко, что леди Генриэтта побледнела и едва не осела на землю, если бы тень короля ее вовремя не поддержал… Леди так дрожала, была так напугана, что слезы брызнули из глаз. Отчаяние вырвалось наружу с горестным криком:

— Мэл!

Девочка повернулась, увидела маму и с недоумением нахмурилась.

— Мама плачет. Киса, ты знаешь, почему мама плачет?

Киса не знала. Девочка хотела пойти спросить, но кот выставил лапу, и малышка остановилась. А следующее, что она услышала, был грозный окрик и большой, высокий дяденька заслонил собой солнце.

— Воин!

Кот услышал голос хозяина, оценил его, поджал уши, но остался защищать создание и зарычал, когда тот медленно подходил. Хозяин не зло, но он хочет причинить вред, хочет забрать создание.