Страница 7 из 21
— Эй, мистер.
Человек остановился:
— Да?
— Что это за здание — тюрьма?
Мужчина улыбнулся:
— Тюрьма? Нет, это место, где хранят деньги.
Патси заинтересованно спросил:
— Много денег?
— Пожалуй, да. — Прохожий забавлялся. — Несколько миллионов. Это Федеральный резервный банк.
Улыбнувшись, он пошел дальше.
Макси подошел ближе к дому и попытался заглянуть в него. Вернувшись, он сказал:
— Когда-нибудь мы обчистим это местечко. Как думаешь, Лапша?
— Я не против, но мне кажется, это будет трудная работа. По-моему, место очень крутое. Как ты собираешься его ограбить?
Макси ответил:
— Не волнуйся, когда придет время, я придумаю как.
Я посмотрел на Макси. Он разглядывал здание. Мне вспомнилась картинка, которую я однажды видел, — мышь с вызовом смотрит на слона.
Он пробормотал:
— За миллион баксов я расколю это заведение.
Мы пробежали весь обратный путь до кондитерской Джелли. Доминик стоял снаружи, разговаривая с симпатичной брюнеткой, сестрой Толстяка Мо, неприступной Долорес. Втайне мы все ее обожали. Через левое плечо у нее висела пара танцевальных туфель. Увидев нас, она холодно улыбнулась. Приветливой Долорес была только с Косым.
— Привет, Хай, — сказала она. — Не хочешь сегодня мне поиграть, пока я буду заниматься?
— Конечно, Долорес, с удовольствием. — Косой весь сиял от радости. — Для тебя сколько хочешь, сколько хочешь, сколько хочешь, — говорил он без остановки.
Они отправились в заднее помещение кондитерской. Мы последовали за ними и стали смотреть, как Долорес переобувается и приступает к танцам. Она сымпровизировала несколько па под музыку Косого. Движения ее тела вызвали у меня дрожь. Я неотрывно следил, как она била ногой об ногу и делала легкие и грациозные пируэты, описывая круг за кругом. Спустя некоторое время Долорес остановилась, чтобы перевести дыхание. Она присела и стала разговаривать с Косым.
Макс позвал ее:
— Эй, Долорес.
Она обернулась и холодно взглянула на него.
— «Эй» говорят лошадям. С кем, по-твоему, ты разговариваешь — с Пегги? Я не привыкла, чтобы ко мне обращались таким тоном.
Долорес повернулась к нему спиной и продолжала беседовать с Косым. Внутри меня пробежал трепет наслаждения. Это был первый раз, когда я с болезненной остротой почувствовал прилив страстного влечения к Долорес и одновременно гордости за нее. У меня возникло чистое и возвышающее чувство, совсем не похожее на то, что я испытывал к Пегги или другим своим соседкам, которые нравились мне раньше. Глядя на надменное изящество, с которым Долорес сидела перед нами в кресле, я почувствовал, что она похожа на танцующего ангела, — нечто утонченное и неземное. Да, мне все стало ясно. Я любил Долорес.
Я улыбнулся и подошел к ней:
— Что это был за танец? Как он называется?
Она высокомерно взглянула на меня через плечо:
— А я думала, ты знаешь все. Это был «говорящий» танец. Ты вовсе не такой умный, каким тебя считают.
Я стоял перед ней молча, с покрасневшим лицом, не находя достойного ответа.
Косой сообщил:
— Долорес занимается, чтобы стать профессиональной танцовщицей. Когда-нибудь она будет звездой в бродвейском шоу.
Он постучал гармоникой по ладони. Потом в быстром темпе заиграл «Да, сэр, она — моя малышка».
Долорес снова закружилась посреди комнаты, двигаясь в такт музыке. Внимание, проявленное ею к Косому, почему-то нисколько меня не беспокоило. Макси — вот кто вызывал у меня ревность. Пока она танцевала, он потихоньку подобрал ее туфли и забросил их за скамейку.
Наконец Долорес закончила, улыбнулась Косому и сказала:
— Большое спасибо, Хай. Ты замечательно играешь на гармонике.
Косой вспыхнул и что-то пробормотал. Она стала рассерженно искать свои туфли. Я залез за лавку, вытащил их оттуда и протянул ей. Девочка не поняла, что произошло. В ее взгляде была ярость. Она надела туфли, не сказав ни слова. Я готов был убить Макса. Долорес вышла из комнаты, высоко вскинув голову и сверкая зелеными глазами.
Убитый, я молча вышел на улицу. Я встал в дверях, чувствуя, что весь мир рушится вокруг меня. Долорес значила для меня так много, а Макс поссорил меня с ней.
В мое мрачное настроение ворвался миролюбивый голос:
— Хочешь «Доброго капрала», Лапша?
Макс протянул мне сигарету. Я принял от него это предложение мира.
Мы стояли и курили. На улице показался мистер Джелли.
Подойдя к двери, он сказал, понизив голос:
— Ну что, мальчики, принесете мне что-нибудь завтра утром?
Макси кивнул и сказал:
— Конечно, разве мы всегда не снабжаем вас утренними газетами?
Джелли похлопал Макси по щеке:
— Принесите мне завтра пачку «Тагенблатт», ладно?
— Ладно. — Макси подтолкнул меня локтем. — Завтра встанем пораньше, Лапша.
Я кивнул:
— Во сколько?
— Около половины пятого я буду ждать тебя на углу.
— Я приду.
Мы продолжали стоять, чувствуя, что нам трудно вести разговор.
Мы заслоняли дверной проем. Появился новый посетитель. Мы с уважением посторонились перед хорошо одетым, усатым Профессором. Нас охватил трепет гордости и удовольствия, когда он одарил нас доброжелательной улыбкой.
— Как дела, ребята?
— Хорошо, Профессор, — ответил Макс.
— Отлично, Профессор, — отозвался я.
— Подождите меня, мальчики, я сейчас выйду.
Макс сказал:
— Конечно, Профессор.
Мы увидели, как он вошел в телефонную будку.
— Вот головастый мужик, у него мозгов хватает. — Макс был преисполнен восхищения. — Только неделя как вышел из тюрьмы, но я готов побиться об заклад, что он уже снова промышляет джанком.[3] Умный итальяшка. Интересно, где он берет зелье? — задумался Макс.
— У него есть связи. Я думаю, Профессор привозит его из-за границы. В нашей стране это не растет, — сказал я важным тоном всезнайки.
— Откуда он его привозит, Лапша? Из Италии?
— Может быть, из Италии, а может быть, из Китая. Китайцы часто его курят, я где-то об этом читал.
— Зачем люди курят опиум?
— Это вызывает у них приятные грезы.
— Сладкие грезы о девочках? — усмехнулся Макс.
Мы оба засмеялись. Я сказал:
— Я был бы не прочь как-нибудь выкурить трубочку этого зелья.
— Я тоже. Как говорится, оттянуться по-настоящему. Верно, Лапша?
Я кивнул и улыбнулся.
Профессор вышел, куря большую сигару.
— У меня есть для вас работа, парни, идите вслед за мной, — сказал он тихо.
Мы последовали за ним. Он обогнул угол и вошел в темный складской полуподвал. Профессор держал дверь приоткрытой, пока мы не подошли, и задвинул ее за нами на засов. Мы прошли вслед за ним сквозь темноту в заднюю комнату. Он чиркнул спичкой и зажег газовую лампу. У Профессора была хорошо оборудованная мастерская со столярным инструментом, ручной дрелью и небольшим механическим штамповальным прессом в углу. Я заметил на столе маленький точильный брусок. Я сунул его в карман, когда Профессор повернулся к нам спиной. На верстаке лежал большой деревянный ящик с открытой крышкой. Внутри него были видны колесики и шестеренки. Ящик имел прорези на передней и задней стороне и две ручки по бокам. Макс и я подошли к нему поближе. Он был тщательно отполирован и выглядел неуместным в этом грязном помещении. Профессор стоял, глядя на нас и покручивая ус.
— Что это? — Макс кивнул на ящик.
— Это? — У Профессора был лукавый вид. Он захлопнул крышку и сказал: — Давайте я продемонстрирую вам новое изобретение, которое должно быть в каждом доме.
Он покрутил ручку, шестеренки в ящике начали вращаться, и из прорези перед нашим изумленным взором появился десятидолларовый банкнот. Он отошел в сторону и сказал:
— Ладно, давайте пока забудем про эту машину. Вот что мне от вас нужно, парни… — Профессор остановился. Он стоял, глядя на нас и покручивая свои гладкие усы. — Думаю, вы, ребята, не откажетесь заработать немного денег, правда?
3
Джанк — наркотик (амер. сленг).