Программа (ЛП)

Он протягивает руку, чтобы взять меня за руку.

- Я понимаю, что мы рискуем, но что если каким-то образом она все еще там? Миллер должен попытаться, Слоан. Я бы сделал это для тебя.

- И я для тебя, - говорю я автоматически.

- Не говори это, - отрезает он. - Даже не думай. - Он отпускает мою руку.

- Я убью себя до того, как они затащат меня в Программу.

Слезы обжигают мне глаза, потому что я знаю, что это не пустая угроза. Это реальная возможность. На этот раз Джеймс не пытается меня успокоить. Он не может обещать мне, что не убьет себя. Никто не может.

Шесть недель назад, после того, как они забрали Лейси, мне пришлось бороться, чтобы не соскользнуть в депрессию, которая как будто всегда ждет. Депрессия, которая говорит мне, что я никогда не справлюсь. Что будет легче просто уйти. Джеймс убедил меня с Миллером, что Лейси больше нет, как будто она была мертва, и посоветовал скорбеть — втайне. Но теперь она вернулась, и я не знаю больше, что и думать.

Джеймс не говорит ни слова, пока Миллер не опускается на свое место, при этом еда на его подносе подпрыгивает. В зале, как обычно, гул, но сегодня тише обычного. Слухи о переводе Кендры завели всех.

Я замечаю темноволосого обработчика, который стоит у выхода, теперь он не пытается скрыть, что смотрит на меня. Я опускаю глаза на наполовину доеденный гамбургер. Кендра позвала меня, когда ее выволакивали, она заставила его заметить меня. Я не могу сказать Джеймсу.

И как раз сейчас Джеймс кладет подбородок мне на плечо, а его пальцы касаются моих.

- Прости, - бормочем он. - Я идиот и мне жаль.

Я искоса гляжу на него, кончики его светлых волос завиваются у шеи, он просто смотрит на меня широко открытыми голубыми глазами.

- Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, - говорю я тихо, надеясь, что Миллер не услышит меня и не подумает о Лейси.

Джеймс подвигается, чтобы обнять меня за талию и повернуть к себе. Он прижимает свой лоб к моему, не обращая внимания на то, что все могут нас увидеть. Я чувствую его теплое дыхание на своих губах.

- И я тоже не хочу, чтобы со мной что-то случилось. Но я защищу нас.

Я закрываю глаза, позволяю теплу его тела растопить холод в моей груди.

- Обещаешь?

Он так долго не отвечает, что я сдаюсь, и меня снова охватывают темные мысли. Мысли о том, что Джеймса в любой момент могут отнять от меня, или, что меня могут отослать, чтобы я изменилась навсегда.

Но внезапно Джеймс зарывает лицо в моих волосах, прижимая меня к себе. Я больше не беспокоюсь о людях вокруг нас, даже о Миллере. Мне нужно это услышать. Джеймс знает, что мне нужно это услышать. И тогда, к моему совершенному облегчению, его губы приближаются к моему уху, и он шепчет:

- Обещаю.

Перед нами возвышается Самптер Хай, который больше похож на госпиталь, чем на образовательное учреждение. Каменный фасад покрашен в белый цвет, а большие прямоугольные окна совершенно точно запечатаны. Возле входа есть небольшая парковка, но мы с Миллером сидим в кабине его пикапа на парковке сзади, молча смотря вперед.

Джеймс планирует встретиться с нами здесь, после того, как устроит небольшое шоу на последнем уроке. Но у нас с Миллером час самостоятельной работы, так что мы ушли рано с помощью фальшивых пропусков. Осталось всего десять минут до того, как из школы начнут выходить ученики, и мы с Миллером оба начинаем волноваться от того, что снова увидим Лейси. Я оборачиваюсь, чтобы посмотреть на Миллера.

Кепка Миллера надвинута низко, скрывая глаза. Даже хотя мотор выключен, он сжимает руль так, что побелели костяшки пальцев. Я сразу же пугаюсь того, что он может сделать и как он справится. Нам не следует быть здесь.

- У нас хоть есть план? - спрашиваю я. - Джеймс не хотел мне ничего говорить.

Миллер как будто не слышит меня, пока пристально смотрит через боковое стекло.

- Ты знала, что Лейси была натуральной блондинкой? - спрашивает он, голос звучит отстраненно. - Она всегда красила волосы в рыжий оттенок, я думал, что первоначально они были русыми, но это было не так. Я как-то видел ее старую фотографию. Я ведь идиот, потому что не знал, правда? Я должен был знать.

Мы дружили с Лейси с начальной школы, и я помню, как она носила светлые хвостики. Миллеру действительно не стоит сожалеть о такой мелочи, но я вижу, что он сожалеет. Как будто эта мелочь могла спасти ее от Программы.

- Она любила тебя, - шепчу я, хотя говорить это сейчас,почти жестоко. - Все было по-настоящему.

Миллер улыбается сам себе, но улыбка печальна.

- Если ты не помнишь, этого и не было. А так как она не... - он замолкает, снова уставившись на большое здание.

Я думаю о той Лейси, которую мы знали до того, как ее забрали. О ее ярко-рыжих волосах, обтягивающих платьях. У нее была природная сила. Было особое обаяние. Незадолго до того, как ее забрали, она вела себя необычно, и все-таки никто из нас ничего не говорил об этом, может, мы надеялись, что это пройдет. Мы все ее подвели.

В тот вечер, когда обработчики забрали Лейси в Программу, они ждали ее у нее дома. Мы ее подвезли, и я еще помню, как Джеймс шутил по поводу незнакомой машины на ее подъездной дорожке. Он говорил, что было довольно поздно, чтобы ее родители приглашали гостей, может, они были свингерами. Лейси улыбнулась, но не засмеялась. Я подумала, что она просто устала. Мне надо было спросить, все ли у нее в порядке.

Но я не спросила. Она быстро поцеловала Миллера и, выйдя из машины, подошла к дому. Она едва зашла внутрь, когда мы услышали, как она кричит. Мы выскочили из машины, когда открылась входная дверь.

Это зрелище мне не забыть никогда. С двух сторон от нее стояли люди в белых халатах, они держали ее, а она вырывалась, кричала, что убьет их. Ей удалось вырваться, и она попыталась заползти обратно в дом, она звала маму, пока обработчики волокли ее наружу. От слез у нее потекла тушь, она умоляла, чтобы они отпустили ее.

Миллер побежал к дому, но Джеймс схватил его, ухватил рукой за шею, чтобы удержать.

- Слишком поздно, - прошептал Джеймс. Тогда я злобно на него посмотрела, но увидела на его лице отчаяние. Страх. Джеймс встретился со мной взглядом, только когда сказал, чтобы я садилась в машину.

Джеймс толкнул Миллера и меня на заднее сиденье и сел за руль, быстро отъехал. Пока мы ехали, Миллер крепко держал меня за рубашку, едва не порвав воротник. И последнее, что мы видели, как обработчик бьет Лейси электрошоком, и она падает на землю, как умирающая рыба.

Сейчас я касаюсь рукой Миллера, пытаюсь оторвать его пальцы от руля. Когда у меня получается, он поворачивается ко мне.

- Ты думаешь, у меня есть шанс, Слоан? - он спрашивает с отчаянием. - Думаешь, у меня есть шанс того, что она помнит меня?

От этого вопроса у меня перехватывает дыхание, и я плотно сжимаю губы, чтобы удержаться и не заплакать. Шансов нет — Программа работает. Но у меня не хватает духу сказать ему это, и я пожимаю плечами.

- Никогда не знаешь, - говорю я , борясь с печалью от потери. - А если нет, ты всегда можешь снова познакомиться с ней, когда ее терапия закончится. Начать все сначала.

Когда Лейси будет излечена, ей позволят жить своей жизнью, без постороннего вмешательства,  по крайней мере, это то, что говорится в брошюре Программы. Но я никогда не видела, чтобы возвращенец стал жить своей прежней жизнью. Хотя бы захотел. Целые области их жизни были стерты; прошлые отношения для них ничего не значат. На самом деле, я думаю, что прошлое даже может пугать их.

Миллер презрительно усмехается при мысли об этой новой, опустошенной Лейси. Он хочет, чтобы она помнила его и то, что они создали вместе. И Миллер, и Джеймс думают, что Программа намного хуже смерти.

Лейси думала так же. Ее родители сдали ее потому, что нашли бутылочку Быстросмерти в ее комнате. Она планировала покончить с собой, а бутылочку купила у какого-то наркомана возле школы. Миллер ненавидел себя за то, что не знал. Мы с Джеймсом часто думали, убил бы он себя вместе с ней.