Программа (ЛП)

В тот день он меня пленил. Он мне и раньше нравился, но после этого, я больше не могла снова избегать его. Мы проводили вместе каждую секунду, какую могли, даже если никто и не знал. Мне интересно, сложилось бы все иначе, если бы мы рассказали Брейди. Но затем думаю, может брат держался так долго из-за нас, чтобы убедиться, что с нами все в порядке.

Прошло две недели после смерти брата, когда Джеймс сказал мне, что любит меня. Что они никогда не оставит меня. Что спасет нас всех. Он обещал.

Он обещал.

* * *

Родители спрашивают о Джеймсе, и я говорю, что он выглядит отлично. Улыбаюсь. Шучу, что теперь, может быть, он будет разбираться в математике. Выглядит так фальшиво, что я замечаю, как отец с матерью испуганно переглядываются, и тогда извиняюсь и иду в комнату. Пока я лежу на кровати, я думаю о том, чтобы никогда не вставать. Но к чему? Обработчики просто зайдут и заберут меня.

Когда на следующее утро я встаю, надеваю пару джинсов и носки, которые не подходят друг другу. Даже не чищу зубы и не причесываюсь. Долго смотрю на овсянку в моей тарелке. Я не хочу есть. Не хочу кормить это тело. Мысль об истощении кажется такой привлекательной, что, когда мать не смотрит, я вываливаю еду в раковину и выхожу из дома.

Я прогуливаю школу. Даже не могу думать о том, чтобы встречаться с доктором. Слушать о «хорошей стороне» Программы. Лгать о своих чувствах, о том, что Джеймс вернулся. Я не пойду в Велнес- центр снова. Не хочу видеть Джеймса с промытыми мозгами. Через несколько недель он начнет разговаривать, может, кому-нибудь улыбнется. Интересно, что я сделаю, если он подарит другой девушке пластиковое кольцо в форме сердца.

Джеймс не узнает меня, нет ни проблеска узнавания. Как будто я не существовала. У нас было столько общих тайн, а теперь они только мои. Они слишком тяжелы для меня.

Я останавливаю машину у фермы и достаю блокнот, записывая туда то, что чувствую. Мне некому больше рассказать о них — нет никого, кому бы я доверяла. Я так одинока, что как будто мертва, только в сознании. Через сорок пять минут я написала так много слов, что они теряют всякий смысл.

Поцелуй, смерть, любовь, потеря... Слова наползают друг на друга, а страница промокла от слез. Потом я даю себе волю и перечеркиваю слова, с каждым разом я нажимаю все сильнее, рисую большие круги. Скоро я перечеркиваю все станицы и чиркаю ручкой по картону. Нажимаю так сильно, что достаю до колен. До кожи. Жму изо всех сил и морщусь от боли. Но мне все равно. Я больше не могу.

Жаль, что я не мертва.

Часть 1. Глава 14

Я кусаю губу, пока веду машину, впиваюсь в плоть, вздрагивая, когда меня пронзает боль. От того, что день за днем я плачу в машине, у меня растрескались губы, но мне все равно. Волосы у меня не расчесаны, спутаны, но опять же, мне наплевать.

Прошло четыре дня с тех пор, как Джеймс вернулся домой. В школе я высиживаю до конца, но не разговариваю. Не поднимаю глаза. Родители задают мне вопросы, на которые я невнятно отвечаю. Они обеспокоены, но это не имеет значения. Ничто больше не имеет значения. Ничто и не имело.

Иногда я проезжаю мимо дома Джеймса. Один раз я видела его через окно гостиной, он смотрел в никуда. Я едва не подошла к двери, но не знала, что сказать. Как можно сказать кому-то, что ты — любовь его жизни, если он тебя не знает? Как бы я пережила его равнодушие?

Когда, после очередного приступа плача, я подъезжаю к дому, я думаю о том, чтобы покончить со всем. Остановить страх и боль. Я разозлена больше, чем когда-либо, но под злостью прячется печаль, которую я почти не понимаю.

Я выключаю зажигание и вылезаю из машины, безучастно подхожу к дому. На лбу спутались волосы, они немного свешиваются на глаза. Я не отбрасываю их назад. Мне они нравятся так, потому что я чувствую, что спряталась. Как будто я могла бы исчезнуть.

Я открываю входную дверь, но в доме тихо.

- Я дома, - говорю я, но не дожидаюсь ответа. Начинаю подниматься по лестнице в свою комнату, когда слышу какой-то шум.

- Слоан? - зовет меня мать охрипшим голосом. Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы взглянуть на нее. Она плотно укутана в кардиган, обнимает себя обеими руками. В какой-то момент я хочу сказать, что со мной все в порядке, но я не хочу ее обманывать.

- Я дома, - повторяю я. Я снова начинаю подниматься по лестнице, когда из гостиной появляется отец. Нос у него покраснел, как будто он плакал.

- Дорогая, - говорит он мне, - спускайся вниз. Голос у него тихий, но звучит как-то по-другому. Это... это чувство вины?

Моя первая мысль — о том, что Джеймс покончил с собой. Это вызывает смешанное чувство разочарования и облегчения. Но потом, позади отца, открывается дверь. Два человека в белых халатах заходят внутрь. В груди у меня все замирает.

- Что здесь делают они? - спрашиваю я. У меня по коже мурашки ползут от страха. Обработчик с темными волосами в моем доме. Он пришел за мной.

Губы у матери дрожат.

- Мы просто так волновались, Слоан. С тех пор, как вернулся Джеймс, ты переменилась. И после Брейди мы не могли рисковать. Если бы ты...

- Что ты наделала? - шепчу я.

Папа зажмуривает глаза, и я понимаю, что он не хотел этого. Он не хотел отдавать меня. Я снова смотрю на мать в надежде, что она все еще может остановить это.

- Что ты наделала, мама? - но мне настолько страшно, что я едва могу дышать. Обработчики проходят в дверь, нарочно останавливаясь возле лестницы, около меня. Бросив последний разочарованный взгляд на родителей, я бросаюсь бежать по лестнице.

Они не могут забрать меня. Они не могут забрать меня.

Я влетаю в дверь моей спальни и закрываю ее за собой, запираю ее. Мельком смотрю на окно, но беспокоюсь о том, что если упаду, что-нибудь сломаю себе и не смогу убежать. Лихорадочно осматриваю комнату, ищу памятные вещи: фотографии меня и брата. Джеймса. Обработчики все это заберут. Унесут все.

Позади кто-то дергает ручку двери и стучит. Колотит в дверь. Я не могу сбежать. И я не могу вынести мысль о том, чтобы потерять все. Я не могу позволить им забрать это.

Я срываю фотографию Джеймса и Брейди с зеркала. Джеймс на ней без футболки, как всегда, широко улыбается, одной рукой он обнял Брейди за плечи, позади них река. Брат вот-вот рассмеется, как будто Джеймс только что сказал что-то смешное. Не помню, что.

В мою дверь колотят все сильнее, и я слышу голос матери, она умоляет меня открыть ее. Не причинять себе вред.

Я снимаю сломанное пластиковое кольцо, крепко его целую. Я люблю тебя, Джеймс, думаю я. Мы будем вместе вечно, как ты и обещал.

Я поднимаю матрас, ищу отверстие, которое сделала несколько лет назад, когда хотела спрятать записки от Джеймса. По ту сторону двери мать объявляет им, что у нее есть ключ. И тогда я нахожу дыру и сую туда фотографию и кольцо. Как только меня здесь не будет, они вычистят мою комнату, но сюда не заглянут. Не думаю, что они заглянут сюда.

Когда я вернусь из Программы, я найду это. Я найду Джеймса и спрошу его об этом. Может, тогда мы вспомним, кто мы такие. Что мы значим друг для друга.

На туалетном столике я замечаю пару ножниц, удивляюсь, что раньше их не увидела. Думаю о том, чтобы прорваться с боем. Ударить обработчиков особенно того, кто с самого начала следил за мной и пробежать мимо родителей. Отказать им в праве забрать мою жизнь.

Я хватаю ножницы, сжимаю их в кулаке.

Раздается щелчок, и дверь широко распахивается. Мать резко вздыхает, когда видит ножницы у меня в руке. Отец зовет меня, он в ужасе.

Я отхожу назад, к окну. Лицо у меня горит и рот мокрый. Думаю, я брызжу слюной, меня переполняет ярость, я рычу на них.

- Мисс Барслоу, - спокойно говорит темноволосый обработчик, входя внутрь. - Положите ножницы.

Он бросает взгляд на другого обработчика, и они разделяются, расходятся по комнате, чтобы окружить меня.