Нетразим

  Сам же я просто стоял и со скучающим выражением лица наблюдал за суетой. Не натрезимское это дело - управлять погрузкой всяческой утвари, и без меня ушастики справятся. Ушастики, стоит отдать им должное, и справлялись, причем без лишней грызни - все понимали, что времени в обрез. Разведчики эльфов донесли, что первые отряды нежити уже перебрались через реку.

  Когда генерал ДарГиртон пришел в сознание, он, разобравшись в ситуации, в первую очередь решил арестовать меня. Неизвестно, получилось бы у него это или нет (скорее всего, нет, так как мне было не до длинных игр с местной "элитой"), но воин сделал серьезную ошибку, не позволившую ему даже приблизиться ко мне. Когда он с сотней воинов вошел в центр лагеря и с остатков помоста провозгласил, что отправит в темницу меня и тех, кто примет мое предложение. Лагерь, как и следовало того ожидать, взбунтовался. По-своему, по-эльфийски.

  Тезис "бытие определяет сознание" оспорить трудно, особенно, если применить его для описания крупных масс разумных существ. Молодой идеалист может голодать, но скопить деньги на интересную для него книжку, но трудовому народу плевать на любую философию, если нечего жрать. Эльфы благодаря своей магии вскарабкались на вершину пирамиды Маслоу и, в отличии от орков, троллей или тех же людей, могли себе позволить гуманизм и даже определенную демократию. Череда поражений пока еще не успела ввести эту расу в варварство, а потому наблюдаемое мной представление дико бы удивило любого, кто не жил при демократии, хотя бы при показной.

  Едва отзвучала речь генерала, как из собравшейся толпы вновь прозвучали выкрики. Общую суть эльфийских претензий можно было свести к несложному намеку "уж чья бы корова мычала". Толпа, ранее разочаровавшаяся в ДарГиртоне как в представителе власти, после моего выступления разочаровалась в нем и как в военачальнике. Генерал стал сыпать угрозами и хвататься за рукоять меча, а услышал в ответ не менее демонстративное лязганье оружием и потрескивание небольших молний на пальцах. Будь на его месте какой-нибудь оркский вожак, времён этак второй войны, тот бы подавил эту фронду в крови. Впрочем, состояла бы толпа из орков, а не из эльфов, то ДарГиртон со своей гвардией вполне мог лишиться головы. А так обе стороны шумно переругивались, напрочь забыв о предмете спора. Ну, а вскоре дозорные донесли о том, что банды гулей бродят вдоль южного берега реки, выискивая брод, и ДарГиртону стало резко не до меня и, уж тем более, не до ругани. Он покинул лагерь и принялся готовить оборону.

  Так как посылаемые им войска и бегающие туда-сюда адъютанты часто перемещались по территории лагеря, скупыми фразами отвечая на расспросы взволнованных соплеменников, я без проблем смог составить картину разгоревшийся на речке битвы.

  В свете изменившейся ситуации генерал предпринял вполне разумное решение - послал отряды лучников для отстрела наиболее смелых вурдалаков. Но метаться, на мой взгляд, ему было поздно, раньше надо было укреплять береговую линию. Едва только гули, теряя четырех из пяти под шквалом эльфийских стрел, разведали броды, как Артас провел своей авиацией (горгульями, сфинксами и даже парочкой мелких ледяных драконов) воздушный налет на позиции эльфов. У ДарГиртона было два варианта действий: либо втянуть всю армию в бой и понеся тяжелые потери, отступить, либо отступить сразу, но тогда вскоре придется иметь дело с авиацией нежити уже не над речкой, а над башнями крепости. Генерал пошел на компромисс: подкреплений он своим войскам не послал, зато дал приказ держаться до последнего.

  Однако идиотом ДарГиртон не был и, прекрасно понимая, что его отряды будут незатейливо перемолоты в навязанной ему Артасом мясорубке, вновь вернулся в лагерь и призвал эльфов стать на защиту одного из последних рубежей обороны. К моему удивлению, добровольцев он нашел и немало, но, разумеется, среди тех, кто еще не определился с ответом на мое предложение. Просто, похоже, ушастикам надоело ждать, когда Плеть придет по их кости, и они предпочли тяжелую драку не менее тяжелому ожиданию конца.

  Чем больше я вникал в ситуацию, тем больше уверялся, что до вечера солдаты и добровольцы ДарГиртона никак не продержатся. Отдав общее руководство над переселенцами Лионтару, я бегом отправился к реке.

  Картина, увиденная мною по прибытию на поле боя, была удручающей. Вдоль реки кипели жаркие схватки, а у наиболее широкого и мелкого брода сильный отряд Плети планомерно истреблял отчаянно обороняющиеся отряды эльфов. Хотя, в отличие от меня, Артасу не доводилось слышать о фиванской фаланге и битве при Левктрах, суть тактики беотийского царя падший принц понимал верно: сломать мощь врага в ключевой точке боевой линии - а остальные войска противника сами отступят. Похожим образом Артас действовал в битве у Первых Врат, и сейчас тоже не спешил отказываться от старого, но вполне действенного приема. В принципе, он поступал правильно, с его превосходством в численности Артас мог маневрировать резервами, как было угодно его проданной Нерзулу душе.

  Единственной причиной, по которой эльфы еще держались, была недостаточная ширина брода: ДарГиртон мог перебрасывать войска быстрее Артаса. Впрочем, когда я подошел, эльфийские лучники уже даже не пытались прикрыть брод, они сами пытались отбиться от авиации противника. Несколько десятков горгулий вели бешеную перестрелку с лучниками, в то время как уже восемь ледяных драконов уничтожали на корню любые попытки мечников ДарГиртона сбросить обратно в реку десант из уже переправившейся пехоты Плети. Было понятно, что едва нежить накопит на северном берегу достаточное количество сил, как весь этот оборонный рубеж падет. А значит, придется помочь своему "оппоненту" - уходить из западного Кель Таласа с погоней на хвосте не было в моих интересах.

  Осторожно, чтобы командующий десантом лич ничего не заподозрил, я принялся ставить морозным червям свои ментальные закладки - усовершенствованный аналог знаменитого "шарма" Сильваны Темной Охотницы. Точнее, "шарм" еще не стал знаменит, да и Сильвана пока не Темная Охотница, но заклинание, в любом случае, чрезвычайно эффективное, и времени на подготовку этот массовый "шарм" занял много, настолько много, что горгульи практически сломили сопротивление лучников. Дождавшись, пока горгульям подлетит очередное подкрепление, я активировал "шарм" и взял драконов под контроль.

  Удара в спину легкая авиация нежити явно не ожидала. Морозное дыхание восьми жутких порождений некромантской мысли моментально сшибло горгулий на землю, где их принялись добивать обрадовавшиеся солдаты ДарГиртона. А драконы, следуя моих дальнейшим указаниям, развернулись к десанту. Лич-командир не сразу сообразил, что происходит, за что и поплатился - основной удар ледяного дыхания достался ему, пожалуй, даже среднего натрезима такой залп отправил бы на перерождение. А я, получив в руки, а точнее сказать, под ментальный контроль такое оружие, тут же принялся за ликвидацию прорывов импровизированной оборонной линии эльфов.

  Тактика Артаса в этом конкретном бою сработала против него - в ключевой точке он не победил, а проиграл. И теперь я безнаказанно бомбил десанты и разгонял авиаотряды, а эльфы в то время вновь занимали свои огневые рубежи. В конце концов, Артас сообразил, что переправа сорвана, и отозвал назад войска, тем более что основной брод, на который он, собственно, и рассчитывал, стал для переправы временно не пригоден: труповозки, конечно, не танки, но их разломанные останки вперемежку с мертвыми телами поганищ стали достаточно серьезной преградой для наступающей армии Плети. Падший принц взялся за подготовку нового десанта, добровольцы, которых активно, и как я мог судить, небезуспешно агитировал ДарГиртон, занимали места павших товарищей, а я со своим "прихватизированным" авиаотрядом отправился обратно в лагерь.

  На полпути мне встретилась достаточно широкая поляна, на которую и я приказал приземлиться драконам, после чего принялся восемь раз повторять алгоритм: подошел к дракону - отрубил голову - воскресил заново. К счастью, мне не приходилось, как некромантам Артаса, собирать этих драконов по частям, прикрепить обратно голову - дело пяти минут, но час с лишним я на свою авиацию потратил.