Страница 99 из 197
Внутри этого облака был волшебный мир, который на самом деле представлял собой реальность, в то время, как обыденная реальность выглядела в нем одним невзрачным клубком серой пыли, перекатываемым теплым разноцветным вихрем живого ветра…
…Пройдя по изумительным и безграничным звучащим тропинкам волшебного мира, главный герой вернулся домой под грустно-плачущий звук последнего аккорда…
— Вот такая песня, — заключил гало-рок музыкант, выключив синтезатор.
— Да… — задумчиво произнесла Кэтти Бейкер. — …Пожалуй, эта идея родственна той, о которой говорят мифы, относящиеся к «Dreamtime».
Инге Сигел растеряно почесала переносицу и напомнила:
— Ты, кажется, собиралась рассказать о мифах акваноидов.
— Да, — Кэтти кивнула, — дело в том, что в мифах акваноидов материальный мир очень недавно обособился от «Dreamtime». Представьте себе, что вся известная вам история реальности начинается только с детских воспоминаний вашей мамы. До того никакой связной истории не было, а было нечто вроде мира внутри кактуса-облака из песни.
— Я врубился! — объявил Огер, — Выходит, что для акваноидов любые события, которые случились ранее полувека назад, это как бабушкины сказки про зайчиков и белочек.
— Что-то в этом роде, — ответила Кэтти.
— Но, — продолжил Огер, — у меня тогда не укладывается в мозгу: если акваноиды такие первобытные, то как они могли разрушить гипер-лайнер? Или это не их рук дело?
— По TV объясняли что-то про магию, — напомнил Крис.
— Чушь это, — Огер с досадой взмахнул рукой, — ты сам говорил, что по этому каналу с редким постоянством гонят какую-нибудь пургу про похищения инопланетянами, про приворотное зелье, и что полеты американцев на Луну были голливудским фэйком.
Кэтти Бейкер подняла руки и похлопала в ладоши.
— Давайте, я попробую объяснить. Мы живем в культурной среде, которая неявно нам внушает, будто давние исторические события имеют какое-то сегодняшнее значение. Преклонение перед чьим-то историческим выбором, и некими старинными духовными ценностями встречаются на каждом шагу. Но представим себе культурную среду, где ничего подобного нет, где история со всеми, якобы, ценными древними фишками, не существует. И что? Разве отсутствие истории делает их недоразвитыми? Представьте, например, что вы трое забыли к чертям всю историю, но ваш интеллект, ваши навыки работы и быта, ваши межличностные отношения — в полном порядке. Мне кажется, вы ничего не потеряете при таком раскладе. Скорее, наоборот: в мозгах не будет чепухи, и появится дополнительное место для полезных знаний.
— Даже не знаю… — неуверенно отозвался Крис.
— Ты хочешь сказать, — спросила Елена, — что у акваноидов вот такое вне-историческое общество? Что их обычаи, знания и умения выглядят появившимися из ниоткуда?
— Это моя гипотеза, — уточнила шкипер «Ласточки».
Инге недоверчиво помахала руками, будто перемешивая что-то в воздухе.
— Я не понимаю! Как такое могло получиться? Ведь обычаи берутся из истории, так?
— Нет, — возразила Кэтти, — и обычаи, и история берутся из политики. Тот политический истеблишмент, который в данный период находится у власти, предписывает какие-то правила, которые шутки ради называются обычаями и моралью. Для психологической убедительности, этим обычаям и морали придается историческое обоснование, причем исторические трактовки стряпаются заново каждой новой генерацией истеблишмента. Наверное, не случайно при смене политического курса переписывается история.
— Что? — переспросила Инге, — Как это переписывается история?
— А так. В средние века — вручную. Сто лет назад — в типографии. А сейчас, поскольку компьютерная эра на дворе — просто заменой файла. Нажимаем кнопку, на клавиатуре, происходит замена файла, и история уже другая. И обычаи другие. И мораль…
— Нет! — воскликнула шведка, — Такого, не может быть потому что…
…Тут она рефлекторно замолчала, увидев, как Огер по водолазному подал знак: рука согнута в локте, и ладонь движется перед грудью вверх-вниз. Сигнал «проблема». Еще секунда, и она сердита спросила:
— Огер, что ты меня затыкаешь, а?
— Инге, просто вспомни: какую доверенность мы перед отъездом оформили на Эшли?
— Я помню. Мы оформили доверенность, чтобы она нас представляла в суде по поводу признания нашего клуба отдельной религиозной общиной.
— Точно, — включился Крис, сообразив о чем речь, — а ты помнишь, зачем?
— Конечно, я помню! Религиозная община может не отдавать детей в государственную школу, а учить в общинной школе, если в государственной программе не учитывается специфика их религии. Мы семь раз это обсуждали. Я уже наизусть помню!
— Я тоже помню наизусть, — Крис улыбнулся, — и сейчас Кэтти говорит тебе о том же…
— …Понятно, — перебила Инге, — но ведь Кэтти говорит не о школе, а вообще.
— Это самое «вообще», — заметил Огер, — начинается со школьной истории и этики.
Инге снова замолчала, сосредоточилась на несколько секунд, после чего, обращаясь к шкиперу «Ласточки», и спокойно объявила:
— Ты права.
— Да, — сказала та, — видимо, так. А какая религия у вас в общине, если это не секрет?
— Вуду, — лаконично ответила шведка.
— Круто! — так же лаконично оценила Кэтти Бейкер, после чего спросила, — Чем так не угодила государственная школа, что вы решили изобразить из себя общину Вуду?
— Долго объяснять, — Инге махнула рукой, — достаточно того, как в школьном учебнике истории перечислены традиционные религии Швеции: христианство, ислам, иудаизм, буддизм, индуизм, сикхизм и бахаи. Будто бы язычества в Швеции не было, и собор в Упсале построен не на месте храма Одина и Фрейи, разрушенного христианами. Это, конечно, не главное. Дело в принципе. Пусть не пачкают мозги нашим детям.
Сван Хирд взвесил в руке глиняную кружку с грогом и полюбопытствовал:
— А что с этим делом у акваноидов? Ну, там, с религией, семьей, школой?
— Ты думаешь, у акваноидов есть школы? — скептически отозвался Огер.
— А ты думаешь — нет? — спросил голландец.
— Школ в нашем понимании у них нет, — авторитетно сообщила Кэтти, — как, впрочем, и семьи, и религии. Цивилизация акваноидов принципиально отличается от нашей. Я уже говорила об этом. Культ Водоворота Жизни напоминает религию, но по сути, это магия. Семья — размытый термин. Акваноиды образуют устойчивые микро-группы из двух или нескольких индивидов, но не семьи в современном культурологическом понимании.
— Я не понял, Кэтти, какое еще культурологическое понимание?
— А я объясню. В зоопсихологии высокоорганизованных стайных животных, к которым относятся и люди, заложена четко работающая схема: сексуальная эстетика — влечение — эротическая игра — соитие — новая жизнь — забота о потомстве. Но духовная культура — избыточная политическая надстройка над сексом, превратила все это в синтетическую шизофрению. Жадность и долг. Любовь и верность. Измена и ревность. В природе нет ничего подобного. Наш биологический компьютер — мозг не обладает алгоритмом для балансировки перекосов, которые возникают от этого в нервной системе. В результате, современные люди неизбежно получают невроз еще в подростковом возрасте, и как-то пытаются жить с таким дефектом психики. Большинству людей это все же удается. А нервная система акваноидов капельку другая, она не выдержала бы такого дисбаланса, поэтому секс у акваноидов идет по зоопсихологической схеме, без лишних добавок.
— Кэтти, — окликнула Инге, — ты думаешь, что любовь это лишняя добавка к сексу?
— Не важно, что я думаю, есть объективные научные исследования.
Инге Сигел покачала головой.
— Наука для меня авторитет во многом, но не в вопросе, что нужно людям для счастья.
— Мы говорим об акваноидах, — напомнила Кэтти, — это специализированная раса.
— Да, но они люди, как и мы.
— Нет, Инге. Они люди, но не как мы. Их отличие не только в способности к ныркам на полчаса без акваланга, но и в психике. Ты наверное замечала, что фанаты фридайвинга значительно отличаются в плане поведения от других людей?