Страница 70 из 197
Эксперты пытаются понять смысл последних сообщений капитана Вулфинсона.
Мы приводим их в хронологической последовательности.
12:33. SOS, это лайнер «Либертатор», мы в Маскаренском канале, S12.53, E60.89, у нас пробит центральный корпус. Мы набираем воду. На всех четырех атомных энергоблоках произошли выбросы. Уровень радиации на борту 56 мкрч, и продолжает расти.
12:37. Это «Либертатор», S12.53, E60.89. Исчезло днище центрального корпуса. У нас осталась плавучесть за счет периферийных корпусов и воздуха выше девятой палубы.
13:09. Это «Либертатор», S12.53, E60.89. Мы остановили затопление, но мы не сможем продержаться долго. Вода дошла до седьмой палубы.
13:24. Это «Либертатор»! Нас перерубило надвое. Центр тонет. Срочная эвакуация!
Связная картина катастрофы пока не восстановлена, и никто не берется объяснить, куда исчезли несколько тысяч пассажиров и членов экипажа гипер-лайнера. Наблюдение с вертолета показало: людей нет ни на воде, ни на инсталляциях комплекса «Футуриф».
Финансовые аналитики напоминают, что все пассажиры «Либертатора» были весьма состоятельными людьми, и почти все путешествовали с семьями. По неофициальным данным, на борту присутствовало около двухсот семей миллиардеров. Если худшие опасения подтвердятся, то произойдет потрясение мирового финансового Олимпа.
Официальные чиновники соседних государств пока уклоняются от ответа на вопрос: «Связана ли катастрофа гипер-лайнера с акваноидами — некими неизвестными науке разумными существами, тайно обитающими на просторах Маскаренского плато?.
Такая первичная TV-каша вокруг горячей новости. Для репортера, который оказался в радиусе одного дня перехода до центра событий, это как рев чужого боевого рога для рыцаря Круглого стола. Это вызов, не подлежащий игнорированию! Вся полудюжина кенийцев, составлявших полевую команду «Giraffe-TV», потребовала поднять якорь и мчаться к Маскаренскому каналу на всех парусах (у самбуки всего один парус, но это мелочи). Восходящая гало-рок звезда Сван Хирд поддался этому драйву и тоже начал требовать похода на Маскаренское плато. Елена Оффенбах решила не встревать в это коллективно-креативное волеизъявление, а понаблюдать за офицерами корабля.
Итальянский капитан Аурелио Камбрини и сомалийский (точнее ольтре-джубийский) лейтенант Упанго коротко о чем-то пошептались, потом капитан поднял обе руки над головой, похлопал в ладоши и объявил:
— Леди и джентльмены! Этот круиз организован для вас и, если вам интересна какая-то конкретная точка океана, то «Финикия» пойдет туда без промедления! А теперь прошу послушать лейтенанта Упанго, который проинструктирует вас по безопасности.
— Внимание сюда! — сказал сомалиец и, вероятно, для более эффективного привлечения внимания, дал короткую очередь из своего пистолет-пулемета. Пули, с тихим свистом пролетевшие над головами пассажиров, мигом настроили их на серьезный лад.
— Ни хрена себе… — восхищенно прошептал Сван Хирд.
— Правило первое! — отчеканил Упанго, — при огневом контакте надо не стоять посреди палубы, как huy в поле, а укрываться за ближайшими механическими преградами! Ну, попробуем еще раз! Готовы?
…И лейтенант дал вторую очередь. На этот раз пассажиры с энтузиазмом попрятались, будто вернулись в детство и играли в войну. Елена (укрывшись за основанием лебедки) отметила про себя, что Упанго неплохой психолог, раз умеет в такой свободной форме донести до гражданских азы поведения в «горячей точке». Хотя (подумала она) вряд ли Маскаренское плато стало горячей точкой. Уж слишком спокойно согласился капитан Камбрини на такое изменение круизной программы…
Через полчаса самбука «Финикия» покинула островок Агалега и взяла курс на восток с небольшим уклонением на юг, чтобы утром войти в Маскаренский канал.
К 15:30 «Шведская тройка» еще не знала о катастрофе «Либертатора». Они вообще не смотрели новости после момента, когда, выдержав положенные 2 часа после завтрака, отправились на штурм глубины. Сегодня Инге, Огер и Крис решили посмотреть, что же находится там, за северным краем банки-вершины гайота, куда периодически уплывали русалки, и откуда (быть может) они таскали алмазы. Там, на склоне, можно было видеть необычные геологические формации, на глубине (ориентировочно) 80–90 метров. Это считается критической отметкой для погружений на сжатом воздухе, хотя рекордсмены «глубокого воздуха», как известно, погружались в полтора раза дальше.
Так или иначе, нормальные люди при погружении на критическую глубину как следует продумывают план возможных спасательных мероприятий. Поэтому, Огер должен был остаться с резервными баллонами на краю плоской вершины гайота (глубина 55), Инге занимала позицию на полпути оттуда к поверхности (глубина 27), а до глубины 80–90 предстояло «падать» только Крису. Погружение начиналось без проблем. Огер хорошо видел, как Крис движется вниз к контрастным пятнам на склоне. Вот он остановился у центра пятна, и… Вплыл в склон. Понятно. Пятно было жерлом подводной пещеры и, очевидно, что Крис решил посмотреть, что там внутри. Главное, чтобы он не увлекся. Подводная спелеология — опасная штука, особенно при «глубоком воздухе» на дайвера влияет «азотный наркоз» — специфическая эйфория, которую вызывает азот, избыточно растворенный в крови под давлением, превышающем 5 атмосфер.
Крис, как и многие дайверы-профи умел контролировать свое состояние «под азотом» (примерно так же, как пьяные байкеры кое-как контролируют себя на шоссе). Главное: помнить, что ты не совсем адекватен в смысле восприятия, реакции, и желаний. Крис проговорил в уме эту главную мысль, и очень аккуратно проник в широкую горловину пещеры. Естественный тоннель, стены которого матово мерцали в луче фонаря, был не слишком узким, и шел немного под углом вниз и вбок. Крис легко проплыл несколько метров, и увидел впереди разлом, где искрились крупные кристаллические сростки. В разломах вулканических пород часто встречаются такие сростки. Обычно это кварц, но иногда — что-то более ценное, так что имело смысл взять образцы. Это и сделал Крис, и собирался сразу вернуться, чтоб не играть с Фортуной. И тут сюрприз: позади не один тоннель, а три. Азотный наркоз подложил дайверу свинью, заставив забыть важнейшее правило спелеологии: отслеживать ветвления пещеры, остающиеся позади.
В такой ситуации надо успокоиться и подумать, но это непросто, если вы находитесь на глубине 80 с плюсом, ваш мозг подбит «азотным наркозом», а ресурс вашего дыхания в баллоне за спиной весьма ограничен… Неизвестно, к чему бы привела неосторожность шведского дайвера, если бы не акваноид. Он неторопливо выплыл из бокового тоннеля, протянул левую руку, сделал движение ладонью к себе, а потом большим пальцем правой руки показал вверх. Жест был понятен, и швед, последовал за этим зеленоватым существом, практически неотличимым от человека. Краем сознания он отметил, что на запястье акваноида надето что-то вроде наручных часов с большим циферблатом, но на циферблате вместо времени отображена картинка из красных и желтых линий. Немного позже, Крис сообразил, что это — электронный навигатор с картой пещеры. А затем, они вышли в открытую воду, и можно было плыть к краю вершины гайота, где ждал Огер с запасными баллонам, достаточными для выполнения графика декомпрессии. Акваноид тронул Криса за плечо, и эмоциональными жестами объяснил, что думает об интеллекте дайверов, играющих в пионерскую спелеологию на «глубоком воздухе». Крис ответил жестами означающими «да, я ошибся» и «спасибо за помощь». На том и расстались.
Акваноид вильнул хвостом (точнее, ластами) и, не торопясь, уплыл на запад, видимо, к Центральному плато. А Крис поднялся до позиции Огера, и там позволил себе впасть в состояние «слушаю и выполняю», предоставив товарищу все управление всплытием.