Страница 176 из 197
— О дирижаблях, что ли? — предположил Сван.
— О космических дирижаблях, — ответил Эрл-Гарри.
— Ну, круто, вообще. А ты забыл, что в космосе воздуха нет ни фига? Дирижаблю нужен воздух, чтобы из него выталкиваться. И поэтому рекорд высоты только 39 километров. Один мужик, лет 10 назад поставил. Он еще оттуда прыгнул в скафандре и с парашютом. В смысле, сначала летел без парашюта, перешел звуковой барьер, а парашют уж после.
Эрл-Гарри утвердительно кивнул, и пояснил:
— Это рекорд высоты пилотируемого полета на стратостате, и рекорд высотного прыжка. Феликс Баумгартен и компания «Red Bull», 2012 год. А рекорд для беспилотных шаров установлен на 10 лет раньше, японским шаром BU60-1. Высота подъема: 53 километра.
— Ну, — сказал Сван, — значит, на этой высоте еще есть воздух. А в космосе воздуха нет!
— Это, — ответил Эрл-Гарри, — арифметический вопрос: Архимедова сила, разница веса воздуха вытесненного шаром, и веса шара, включая оболочку, и легкий газ в оболочке, должна быть больше нуля. И это требуется в космосе, на высоте более 80 километров.
— Ну, блин, нет же воздуха в космосе!
— Сван, а можно, я продолжу?
— Ладно, я молчу, — сказал гало-рок музыкант, и Эрл-Гарри продолжил:
— Практическая проблема: вес оболочки. У японского шара BU60-1 диаметр 50 метров, значит: объем 60 тысяч кубометров и площадь оболочки: 7500 квадратных метров. Если сделать из простой полиэфирной пленки, то вес будет около тонны. На малой высоте 60 тысяч кубометров обеспечат Архимедову силу в 70 тонн. Но, высота 30 километров, где плотность воздуха в полста раз ниже, чем у Земли, будет для такого шара предельной. У японского шара оболочка весила 38 кило. 5 граммов на квадратный метр, в 40 раз легче простой полиэфирной пленки, и втрое легче папиросной бумаги. И шар поднялся на 53 километра. Вроде бы, дальше некуда. Но, сингапурские студенты решили переплюнуть японцев, и построили аналогичный шар из пленки технического графена. Полграмма на квадратный метр. Вес оболочки: меньше четырех кило. Если считать по приближенной барометрической формуле, то Сингапурский Шар может подняться на 85 километров.
Сообщив это, Гарри-Эрл жестом фокусника развел руки в стороны. Сван почесал свою шевелюру, и промолчал. Елена сосредоточилась, и задала сразу два вопроса:
— Гарри, а сколько стоит эта игрушка, и на кой черт она нужна?
— Взгляд в корень, — прокомментировала Кэтти.
— Графен недешев, — сказал он, — в этом-то и была проблема. Университетский научно-технический центр влез в кредиты, рассчитывая на инвесторов — военных. Но, когда оказалось, что такой шар нельзя складывать, а надо перемещать его надутым, внутри мобильного защитного ангара на подвесе вертолета класса CH-47 Chinook, интерес у военных исчез. Так шар попал на аукцион Hi-Bi, где вчера это купил эмир. Вот цена.
— Ого… — выдохнула Елена, посмотрев на экран ноутбука, — …И на фиг ему это?
— Это… — Гарри-Эрл выпучил глаза, — …Прототип нового гипер-лайнера «Либертатор», версия 2.0, не океанская, а суборбитальная. Гипер-Шар будет летающим островом, как Лапуту у Свифта в «Приключениях Гулливера». Такой небесный Ноев ковчег для VIP, позволяющий в безопасности и комфорте пережить грядущий апокалипсис.
— Какой, к хренам, апокалипсис? — не понял Сван Хирд.
— А подумать? — ласково спросила Кэтти.
— Э-э… — потянул он, — …Ты хочешь сказать, что фильм, который мы снимаем…
— …Блин! — встряла Елена, — Я как чувствовала, что вы задумали аферу в таком роде!
— А тебе не нравится эта идея? — поинтересовался Гарри-Эрл.
— Ну, если честно… — тут Елена вздохнула, — …То я за то, чтобы отправить всех VIP на волшебных шарах в космос, и там похоронить. Но, мне кажется, что VIP не настолько дебилы, чтобы клюнуть на эту суборбитальную гипер-порнографию.
— А почему нет? Все зависит от качества наживки на крючке.
— А какая наживка? — спросил Сван Хирд, — Ну, там, блесна, мормышка, или что?
— Обсудим это с эмиром, когда прилетим, — ответил бизнесмен-янки.
— С эмиром? — переспросил Сван, — Ты хочешь сказать, что он тоже прилетит?
— Да. Остров Самасир это отличное место для таких обсуждений.
Аэропорт Медан не удивил Жозефину Тиктаалаак. Уровень техники примерно как на Мадагаскаре или на Сейшелах. Просто, региональный центр в слегка развитой стране третьего мира. Полосы — бетонка, неплохая. Самолеты местной авиалинии не очень-то опрятные, а на стенах ангаров — пятни ржавчины. Обслуга аэродрома — меланхолично-ленивая (даже приличная доза денег, взятка бригадиру обслуги, не очень помогла). Но, наконец, «Hongdu L-15 Leobat» загнан в отдельный ангар, и сдан под военизированную охрану. А теперь аттракцион для богатых туристов: 100 километров на Самом Лучшем Геликоптер-Такси С Опытным Пилотом (все с заглавных букв!). Вертушка: 4-местный «Robinson Raven» косметически подкрашенная, чтобы казаться помоложе, но… Когда заработал движок, завертелся ротор, и заскрипели элементы силового набора, у Тиктак возникло подозрение что сесть на этот металлолом было большой ошибкой. Но пилот-индонезиец долетел, и приземлился на универсальное поле (летное и футбольное) на востоке острова Самасир, в основании T-образного мыса, известного как Тук-Тук. На прощание, Опытный Пилот показал рукой на тот отель, который «Пулау-Ривьера»…
…Персонал тут оказался улыбчивым, доброжелательным, но довольно тормозным, и не сильно понимающим английский. Пришлось объясняться жестами, и тогда было быстро достигнуто взаимопонимание. 10 минут — и мальчишка-энауаки проводил их в коттедж. Преимущество коттеджей традиционной тоба-батакской архитектуры — кровля в форме седла. Лука седла нависает над широким балконом мансарды, и дает прекрасную тень. Можно сидеть за столом на балконе, пить фруктовый чай, любоваться озером, которое образует как будто зеркало между холмистыми берегами, поросшими сосновым лесом.
— Поразительно, не правда ли? — заметил эмир, — Около экватора — сосновый лес.
— Какой-то микроклимат, — предположила Тиктак, — тут прохладнее, чем в Медане. Или сказывается, что тут горное плато, или что озеро очень глубокое — тепловой буфер.
— Возможно, — сказал он, и спросил, — ты не против задержаться тут на несколько дней?
— Хоть до шести вечера 31 декабря, — невозмутимо ответила она.
Сувейд-Али Ар-Фаджи (он же — Джавад-Али бин-Ансар) недовольно поморщился:
— Ты опять переводишь все на условия и срок контракта.
— Да. Я же на работе.
— А мне казалось, что я заинтересовал тебя этим суборбитальным шаром.
— Да, заинтересовал. Но срок контракта от этого не меняется.
— Конечно, — сказал он, — 31 декабря ты улетишь в Гренландию, или куда захочешь, но суборбитальные шары, это вне контракта. Это научно-фантастическая тема, которую я предполагаю реализовать, и ищу единомышленников. Считай, что это НФ-клуб.
— Морж спросил у кенгуру, — напомнила гренландская эскимоска.
— Это, — иронично произнес он, — становится похожим на магическое заклинание.
— Не заклинание, — ответила она, — а простой и надежный жизненный принцип.
— Скажи, Тиктак, а если бы меня не было в этом НФ-клубе любителей астростатов?
— Подожди, Али, как ты это назвал?
— Я назвал это «астростат». По аналогии с аэростатом и стратостатом.
— Ну, понятно. Астростат… Во как… Хорошее словечко получилось.
— Мне самому нравится. И все же: что, если бы меня не было в этом НФ-клубе?
— А кто был бы? — спросила она.
— Кто-то, — сказал эмир, — кто тебе симпатичен. Я слышал, как ты насвистывала мотив «Beloved children of the Cold War» Свана Хирда. Что, если бы он был в клубе?
— Гало-рокер Сван Хирд в твоем клубе? Али, это даже не смешно.
— Конечно, не смешно. Это вполне серьезно. Сван Хирд сегодня вступил в клуб.
— Вот, зараза! Я думала о нем гораздо лучше.
— Подожди, Тиктак, а с чего бы тебе после этого думать о нем хуже?