Страница 138 из 197
— А разве может быть контракт, что ты обязуешься давать благотворительные взносы?
— Может, — сказала Елена, — потому что такое дерьмо предусмотрено законом. Если ты, подписав контракт, откажешься платить, то фонд сдерет с тебя эти деньги через суд.
— Долбанное свинство… — квалифицировала Анита.
— Ага! — согласилась Елена, и продолжила, — Как известно, благотворительные фонды учреждаются для следующих целей: уклонение от налогов, отмывание грязных денег, расхищение госбюджета, финансирование терроризма, и рэкет. В фонде «Счастливое детство» мы наблюдаем букет из всех этих целей. Такая комплексность типична.
— Подожди, Елена, так не может быть! Эти фонды иногда делают что-то полезное!
— Да, разумеется! И даже известно, какой процент от прокачиваемых денег идет на это полезное. В среднем — один и две десятых процента. Для PR этого достаточно.
— Мать их греб… А почему эти фонды не прихлопнет Интерпол, или наша полиция?
Елена Оффенбах улыбнулась, хмыкнула и предложила.
— Угадай.
— Эти фонды платят политикам и тому подобной сволочи? — предположила Анита.
— Как-то так, — подтвердила Елена, — у них хорошо налажена коррупция. И, что также немаловажно, у них связи с mass-media. В нашем случае можно было пойти в суд, и доказать, что Сван был под ганджубасом, когда подписывал этот контракт. Но, это бы обгадило его репутацию, поскольку пресса написала бы: «вот жадный сукин сын, его попросили дать капельку денег голодным негритятам, а он устроил истерику в суде».
— Эй, стоп, пять миллионов евро — это не капелька!
— Конечно, Анита! Но продажная пресса не сообщила бы сумму, а все попытки Свана объяснить, что случилось на самом деле, только усугубили бы ситуацию. Так что этот вариант сопротивления мы отбросили, и приняли другой. Я полетела в Свазиленд. По программе фонда «Счастливое детство», туда были направлены почти все средства.
Анита Цверг недоверчиво посмотрела на подругу.
— Ты полетела на другой край планеты спасать пять миллионов евро для обормота? Ты действительно его любишь, что ли?
— Нет! Хвала всем богам, я его не люблю. Знаешь, Анита, по-моему, любовь — это очень большая беда, которая может случиться с женщиной по ее собственной глупости.
— Елена, ты что, серьезно так думаешь?
— Да, — сказала Елена Оффенбах, и грустно улыбнулась, — но, к повести о моей миссии в Свазиленде это не относится. Короче говоря, я прилетела в Свазиленд и…
— …Тебя встретил профессор Рори Хофф, я угадала?
— Да, меня встретил Рори. Ну, Анита, дальше тоже будешь угадывать, или как?
— Нет-нет, давай, Елена, рассказывай! Значит, ты прилетела, Рори тебя встретил, и?..
Тут Елена мысленно уплыла в поток событий этого недавнего турне.
…Рори Хофф, этнический соотечественник (трек-бур это почти голландец), 45-летний профессор Университета Свазиленда, встретил ее прямо на аэродроме, причем на такой машине, которую не захочешь, а заметишь. Это был дикий «багги-бигфут»: рама, как у Эйфелевой башни, мотор, как из фильма в жанре дизельпанк, колеса, как у армейского бронетранспортера. Такой монстр (как вскоре убедилась Елена) был способен ехать не просто по бездорожью, а по мешанине кустарника, болот, ручьев, и каменных осыпей, напоминавшей фортификационные сооружения времен наполеоновских войн. Вот, по такому ландшафту катился «багги-бигфут», под аккомпанемент победных воплей Рори Хоффа, явно обожающего такие ралли, особенно — с пассажирами, впервые видящими Настоящую Первозданную Африку. А уж если пассажир — симпатичная девушка…
…Но пора было возвращаться в «здесь и сейчас».
— Рори меня встретил, — сказала Елена, — и мы покатились на его авто-монстре в один из кампусов Университета — самый новый, в поселке Лиунго. Прикольное место. Я потом покажу видео-клип. Там я бросила сумку в комнате, быстро переоделась и мы погнали дальше, на открытый стадион, где шел третий день Танцев Тростника. Наш фестиваль обнаженной натуры на озере Флево — слабое подобие танцев в Лобамбе. У банту-свази экспрессия мощнее, потому что… Про это я тебе тоже покажу клип.
— Так, — спросила Анита, — ты что, тоже там зажигала, на этих Танцах Тростника?
— Еще как! У меня был козырь: я — единственная белая среди пляшущих девчонок. Там наблюдалось сколько-то белых туристов, но они торчали в стороне и снимали видео.
— Эй, Елена, а сколько там всего было танцовщиц?
— Больше полста тысяч. Это формально смотрины претенденток в жены короля, а так — общенациональный повод поплясать, повеселиться и пожрать-выпить на халяву.
— Ну, — сказала Анита, — тогда число участниц не удивляет. А король тебя заметил?
— Ты опять угадала. Я была замечена и приглашена в королевский крааль на семейную вечеринку. Может, дело не в танцах, а в том, что Рори — советник Нкаване Первого, но приятнее думать, что короля впечатлило мое танцевальное искусство.
— О! Надеюсь, король тебя домогался?
— Слегка домогался. Немного потискал для приличия. Не зря же я плясала. Но, главный эпизод был, когда мы втроем (Нкаване, Рори и я) сели приватно пить пиво. Вот тогда я рассказала королю о фонде «Счастливое детство», что-то делающем в его стране.
Анита Цверг удивленно распахнула глаза.
— Подожди, а что, король не знал про этот фонд?
— В том-то и дело, — сказала Елена, — прикинь, как он был удивлен, когда узнал, что его министр экономики официально подтверждал тысячи тонн мифических гуманитарных грузов, якобы завезенных этим фондом, и розданных бедным многодетным семьям.
— Эй! Ты хочешь сказать, что этот фонд вообще ничего не привез в Свазиленд?
— Вот-вот. И Нкаване Первый был вовсе не в восторге оттого, что министр экономики за крупные взятки подписывает такое фуфло. Так началось финансовое расследование.
— Гм, — произнесла Анита, — а как выглядит финансовое расследование в Свазиленде?
— Достаточно просто, — ответила Елена, — рота королевских коммандос поднимается по тревоге, залезает в «Хаммеры», и сопровождает комиссию во главе с королем на виллу подозреваемого субъекта. А там разговор начинается с молодецкого удара по морде, и нескольких нетактичных замечаний о сексуальной ориентации. Среди коммандос, тем временем, проходит жеребьевка, шесть человек назначаются расстрельной командой, выбирается подходящая стенка. Тут подозреваемый, понимая, что дело совсем дрянь, начинает сотрудничать с комиссией — называть имена, явки, и банковские счета.
— Вот это круто! А что дальше?
— А дальше, я вспомнила, чему меня учили на курсах международной полиции. Очень пригодилось! Так легко работать в этом направлении, когда в твоем распоряжении вся канцелярия государства — пусть маленького, но члена ООН, Интерпола, и ФАТФ. Твоя работа: сидеть в кампусе Лиунго, и шлепать по клавишам ноутбука, рассылая по миру прокурорские запросы и международные ордера. Все остальное выполняет глобальная бюрократическая система. Я справилась за четыре дня, а следующую декаду ездила по стране. Удачно, что у профессора Хоффа нашлось время.
— О!.. У него нашлось время, и?..
— И вот, — невозмутимо ответила Елена, снова мысленно уплывая в поток минувшего.
…Рори Хофф. Он относился к той категории веселых профессоров, которые считают дополнительные ночные занятия с желающими студентками допустимой и, в общем, нормальной компонентой учебного процесса. Вследствие некоторых легкомысленных традиций юго-восточной Африки, это можно было понять по виду малышей на руках у некоторых студенток. Студентка — банту с малышом, это обычное дело. С малышом смешанной афро-европейской расы — тоже не великая редкость. Но характерная черта: геометрически-четкая линия бровей переходящая в прямую стрелу носа, указывала на соавторство профессора Хоффа. Кстати, поведение этих студенток не было таким уж легкомысленным. По странному стечению обстоятельств, все студентки с малышами упомянутой внешности, разъезжали на новеньких китайских «лэндроверах». Вот такая корреляция, как говорят статистики. Другие студентки не страдали от зависти: ведь по здешнему общинному мышлению, чем больше таких тачек в студенческой группе, тем меньше транспортных проблем. Какая-то из подружек всегда тебя подвезет! Да!