АнтиМулдашев

КСТАТИ, ГДЕ ЖЕ ХАРАТИ?

При осмотре храмов Катманду Мулдашеву пришла в голову разумная мысль посоветоваться с главным ламой. Оказалось, что им в данный момент работает ребенок, на вид этак 4-5 лет. Ребенок довольно странный:

«А где лама-то? — спросил сопровождавшую нас женщину Рафаэль Юсупов.

— Его величество перед вами, — ответила женщина. — Он, правда, еще не разговаривает. Но уже ведет себя как настоящий лама».

Почему до сих пор не разговаривает пятилетний пацан, неясно, наверное, чем-то приболел. Но тогда возникает естественный вопрос, почему именно его выбрали на столь значительный пост, — ламу зовут Ямгон Конгтрул Ринпоче Четвертый, и он является реинкарнацией Великого Ламы («реинкарнация» означает перевоплощение, вроде как «Сталин — это Ленин сегодня»).

«А откуда вы узнали, что именно этот ребенок является четвертой реинкарнацией Великого Ламы? — спросил Рафаэль Юсупов.

Нам объяснили, что Высшим Разумом было передано сообщение, что в такой-то год, в такой-то месяц, в такой-то день и в такой-то час должен родиться мальчик, в тело которого должен вселиться дух Великого Ламы. Этот мальчик родился в семье бедного крестьянина, а через некоторое время был разлучен с семьей, привезен в храм, где и проживает под надзором гувернанток, воспитываясь в религиозном стиле».

Надо поздравить непальскую родовспомогательную службу со столь точным исчислением времени появления на свет будущего ламы. Ведь для этого требуется как минимум постоянная связь со всеми роддомами этого гималайского княжества (если они имеются), а также с избами всех беременных на девятом месяце. Кое-что становится понятным и про затянувшееся молчание мальчика, отобранного хоть и у бедных, но все же родителей. Что касается Высшего Разума, то этот вопрос заинтересовал и экспедиционеров.

«Любопытна методика, по которой вы смогли вычислить эту семью, где должен был родиться ребенок-лама. Ведь продолжительность беременности матери колеблется в широких пределах, — стал углубляться в подробности Рафаэль Юсупов.

— Мы пользовались интуицией, — гордо ответила сопровождавшая нас женщина.

— Даутфул (сомнительно!), очень даутфул, — смешивая русский и английский языки, проговорил Селиверстов.

— Нам это подсказали, — не сдавалась сопровождавшая нас женщина.

— Кто?

— Харати.

— Кто это?

— …

Это многоточие означает, что «сопровождавшая их женщина» не очень-то настроена открывать тайну Харати. Кое-что потом сумел разглядеть Рафаэль Юсупов.

— Ох, и сон я видел, — сонно пролепетал Рафаэль, высунув голову из-под одеяла.

— Какой?

— Харати во сне мне приснился.

— Ну и какой он?

— Большой такой и призрачный.

— И что он делал?

— Да не досмотрел я сон, вы меня разбудили».

Разумеется, доктор наук приступил к расспросам.

Наибольшее количество информации о Харати ему удалось получить у монаха по имени Анг, который пояснил, что Харати может все, поскольку владеет великой тантрическои силой священного Кайласа и что дальнейшее наведение справок лучше всего проводить непосредственно в храме Харати недалеко от города. Однако храма Харати нигде не оказалось, зато очередной непальский священник отвел экспедицию к пагоде Харати (монах Анг, видимо, путался в терминологии). Там привалила удача — им повстречался некий Астаман Биндачарайя, представитель древнейшего рода Биндачарайя — хранителей Харати.

Мне тоже так однажды повезло: около Иерусалим» ского храма Гроба Господня (в данном случае имеется в виду И. Христос) к нам подобрался востроглазый господин, на хорошем русском языке объяснивший, что он является хранителем этого заведения и готов показать все самое интересное. Отвертеться от экскурсии не удалось, и хотя она состояла из демонстрации всего лишь нескольких объектов («это — гроб, там — Голгофа, здесь вот тут загорается священный огонь, а это, осторожно, просто лужа от ночного дождя»), хранитель содрал с нас 10 полновесных долларов.

«— Как мне повезло! — воскликнул я, — А я как раз хотел было начать искать человека, кто мог бы мне рассказать о пагоде Харати. У меня есть целый ряд во просов,

— Святой Харати пришел оттуда, — уставившись а пол, проговорил Астаман,

— Из подземелий Кайлас?

— У нас не принято об этом говорить. Харати нас слышит. Только он знает все точно.

Я чувствовал, что Астаман очень умен и начал дове рять мне. Подметив, что Астаман имеет склонность к активному изложению фактов, я замолчал, ожидая но вого его монолога.

— М-да, а ведь вон в той пещере, — Астаман пока зал рукой на маленькое невзрачное здание, — уже 2000 лет сидит в состоянии сомати мой родственник,…Там, — чувствовалось, что Астаман не очень хочет говорить это, — там.,, м… м… там в пещера сокрыто золото. Но не простое золото, а особое.

— Какое особое?

— Понимаете… В пещере сокрыты пластины Буд ды. Они золотые.

— Чего? — у меня забилось сердце».

Чего-чего…, А вот того! Еще пара вопросов, и все становится на свои места. Харати — он в состоянии сомати, а сам натуральный лемуриец ростом 10-12 метров, не более. На золотых его пластинах написаны заклинания — мантры, без знания которых ни точилка древних не может правильно функционировать, ни в пещеры Кайласа не пробраться. А мантры эти самые Мулдашеву не известны, йоги ему их не открыли, почему и не удалось пробраться в пещеру. Впрочем, и мантр недостаточно — выяснилось, что пещера последовательно перегорожена семью дверями, охраняемыми тантрической силой.

«Я… пошел к ребятам, чтобы предложить им завтра попытаться зарегистрировать с помощью аппаратуры тантрические силы у входа в пещеру Харати. В голове вертелась мысль о том, что подземный мир, наверное, подходит к поверхности как в районе священной горы Кайлас, куда мы идем, так и здесь — в пещере Харати.

У нас было с собой три аппарата. Один из них, называемый «Кирлиан», мог регистрировать ауру человеческого тела и показывать ее в виде свечения на экране переносного компьютера. Второй аппарат, называемый «Имедис-Фоль», был предназначен для выявления характера и интенсивности энергий в меридианах и чакрах человека. Третий — «Варикард» — определял тончайшие характеристики пульса человека, которые меняются при изменении энергетики организма».