Страница 9 из 107
Мелитриса помолчала, потом добавила:
- В Моравии и поныне есть православные церкви, а при наших князьях-родоначальниках Ростиславе и Славомире[35] вся Моравия исповедовала православие. Не где-нибудь, а именно здесь составили славянскую азбуку монахи Кирилл и Мефодий[36]. Отсюда новый алфавит, названный кириллицей, распространился среди славянских государств.
Олег взирал на красавицу-аббатису изумлёнными и одновременно восхищёнными глазами. Кто бы мог подумать, что эта женщина является дочерью грозного Спитигнева и племянницей Братислава!
Не удержавшись, он сказал Мелитрисе, что та совершает непоправимую ошибку, позволяя своей дивной красоте увядать в монастырских стенах.
Мелитриса глубоко вздохнула, устремив задумчивый взгляд куда-то мимо Олега, и негромко промолвила:
- Сколь лет минуло, княже, а раны моего сердца все не заживают. Душевная боль уменьшилась, но не прошла. А ныне эта боль только усилилась, ибо боярин Регнвальд удивительно похож на моего суженого, с коим меня разлучили.
После этого разговора Мелитриса долгое время избегала Олега, словно жалея о своей откровенности, или, может, тому виной было известие о поражении чешского войска под Глацем. Что ни говори, но Олег и Регнвальд пришли врагами на чешскую землю и закрывать на это глаза гордая аббатиса не могла.
Мелитриса вновь пришла в княжеский замок лишь после того, как Олег распорядился вернуть в местные храмы самое ценное из награбленного имущества. В беседе с ним аббатиса старалась подчеркнуть, что она здесь с единственной целью поблагодарить русского князя за столь великодушный поступок.
Олег же, действуя по задуманному плану, послал слугу за Регнвальдом.
Мелитриса поднялась, собираясь распрощаться. Тогда Олег властным движением взял аббатису за руку и, глядя ей прямо в глаза, произнёс:
- Война эта скоро закончится, а русы никогда не станут поработителями чехов и моравов. Я думал прежде, что наши дружины пришли в Моравию по просьбе польского князя, не желавшего платить дань князю чешскому. А ныне кажется мне, что русские полки оказались за Богемскими горами по воле Господа, пожелавшего соединить судьбы одного храброго витязя и одной прекрасной монахини.
Глава четвертая. ПОСОЛЬСТВО ИЗ ЦАРЬГРАДА.
Весть о разгроме чешского войска под Глацем дошла до Святослава одновременно с известием о смерти игумена Феодосия.
Дело было перед обедом.
Гонца из Печерской обители Святослав тотчас отпустил, а с гонцом от Перенега уединился в библиотеке, дабы расспросить его получше обо всем, что творится ныне в Богемии.
За обеденным столом князь был весел и разговорчив, чего с ним давненько не бывало.
Ода не разделяла настроение супруга.
- Игумен Феодосий Богу душу отдал, а ты и не печалишься, свет мой, - молвила княгиня строгим голосом. - Не по-христиански это. Неужто не можешь простить Феодосию его былой приязни к Изяславу?
- Пусть грех говорить так, но я скажу: мешал мне преподобный Феодосий, постоянно заступаясь за Изяслава, - ответил Святослав, посерьёзнев лицом. - Ушёл Феодосий к праотцам и слава Богу! С превеликой радостью отстою панихиду[37] по нему, толстенную свечу поставлю за упокой души. Кабы все мои недоброжелатели, подобно Феодосию, разом в иной мир отошли, вот было бы славно!
Святослав предложил супруге выпить за это хмельного мёда, но та отказалась.
- Тогда давай выпьем за то, чтоб и далее русское оружие было победоносно в Богемии, - сказал Святослав, держа чашу в руке. - Чтоб чешский князь и германский король уразумели, как силен великий князь киевский.
- Я вижу, тебе и горя мало, что Олега чуть живого вынесли из сечи под Оломоуцем, - с осуждением проговорила Ода, не притрагиваясь к кубку.
- Я предупреждал Олега, чтобы он особенно не храбрился и себя берег, - раздражённо заметил Святослав. - А он небось, сломя голову, в сечу рвался. Вот и нарвался! Наперёд умнее будет.
Святослав осушил чашу и завёл речь о том, что ныне Судьба к нему благосклонна и что устрашив чехов и германцев он лишит Изяслава всякой возможности возвращения на Русь.
- Не видать этому недоумку стола киевского как своих ушей, - смеялся он.
…В конце лета в Киеве объявились послы византийского императора. Возглавлял посольство сам проэдр синклита[38], в свите его были столь именитые вельможи, что посмотреть на них - вершителей судеб Ромейской Империи - сбежались все киевские бояре. Во время приёма в тронном зале от многолюдства яблоку было негде упасть.
Святослав восседал на троне с подчёркнутой надменностью, разодевшись в лучшие одежды, с золотой короной на голове. Той самой короной, которую русские мастера изготовили по приказу Ярослава Мудрого, когда тот вознамерился провозгласить себя на манер византийских владык кесарем русов. К сожалению, недолго носил эту корону Ярослав Мудрый, призвал его к себе Господь. Новый титул же так и не прижился среди русских князей, владевших столом киевским.
На другом троне рядом со Святославом восседала Ода в длинном, зауженном в талии платье из голубой парчи с узорами из золотых нитей на рукавах и по вороту. Голова великой княгини была покрыта белым убрусом[39], так что не было видно волос. Поверх убруса покоилась золотая корона в виде обруча. Корона удивительно облагораживала облик великой княгини, подчёркивала её красоту и изящество. Тому же способствовала прямая осанка Оды, её выпуклая грудь, на которую свешивались изумительной красоты ожерелья из золота и драгоценных камней. Руки Оды, покоившиеся на подлокотниках, были украшены перстнями: вспыхивали яркими разноцветными бликами гранёные аметисты, рубины и топазы.
Глава посольства обратился к Святославу по-гречески, зная, что великий князь вполне владеет этим языком. Причём в своём обращении проэдр синклита называл Святослава не «великим князем», но «кесарем русов».
В толпе киевских бояр пронёсся вздох изумлённого восхищения. Среди киевской знати было немало таких, кто свободно изъяснялся по-гречески либо понимал многое из говорившегося.
Святослав раздулся от гордости: встать вровень с императором ромеев было его давней и заветной мечтой. И вот эта мечта сбылась!
Главу посольства звали Аристарх: статный мужчина лет шестидесяти с прямым носом и светлыми длинными вьющимися волосами. На нем была туника-далматинка с короткими рукавами, белая с красным узором по нижнему краю. Поверх туники был надет длинный фиолетовый плащ с серебряной застёжкой на левом плече. На ногах - изящные полусапожки из множества плетёных ремешков.
Высокопарная речь главы посольства, обращённая к киевскому князю, была подкреплена щедрыми дарами, которые должны были свидетельствовать о могуществе и богатстве владыки Византии. Дары ромеев произвели впечатление на киевских бояр и особенно на Оду, которая впервые увидела золотые чеканные чаши и сосуды такой изумительной отделки. Золотая птица, издающая переливчатые трели и встряхивающая крыльями, если повернуть в ней какой-то механизм, и вовсе поразила Оду как нечто удивительное и непревзойдённое.
Святослав, давно привыкший и к блеску золота, и к всевозможным безделицам из этого металла, из всех даров выделил мечи с рукоятями из мягкого мыльного камня оленьего рога. Ещё Святославу понравился изящный боевой топорик, украшенный узорами и позолотой. Он велел подать топорик и взмахнул им, как бы примеряясь для удара.
Послы вежливо заулыбались, глядя на нетерпеливое мальчишеское желание Святослава немедленно опробовать приглянувшееся ему оружие.
Впрочем, улыбки византийцев тотчас погасли, едва их глава заговорил о невзгодах, свалившихся на Империю ромеев в правлении нынешнего императора Михаила Дуки[40]. Норманны[41] окончательно изгнали ромеев из Италии, сельджуки[42] постоянно нападают на византийские владения в Азии. Восстали болгары, отложились в Тавриде[43] херсонеситы. Император просит помощи у Святослава Ярославича, ведь из всех православных государей великий князь киевский самый могущественный, это всем известно.
[35]
Ростислав и Славомир - правители Великоморавского государства, боровшиеся в IX веке за независимость западных славян от Римской Церкви и власти германских королей. При Ростиславе появилась славянская письменность и было введено богослужение на славянском языке. Тогда же в Моравии и Чехии утвердилось православие.
[36]
Кирилл и Мефодий - славянские просветители, создатели славянской азбуки, первые переводчики богослужебных книг с греческого на славянский язык. Оба родились в городе Фессалонике в семье военачальника. Кирилл получил образование при дворе императора Михаила Третьего в Константинополе. Мефодий поступил на военную службу, долгое время был наместником одной из населенных славянами областей Византийской империи. Затем удалился в монастырь. В 863 году Кирилл и Мефодий были направлены византийским императором в Моравию в целях проповедования христианства на славянском языке.
[37]
Панихида - моление об усопших без чтения Апостола и Евангелия. Совершалась в храмах в дни общего поминовения усопших или по особой просьбе верующих.
[38]
Проэдр синклита - председательствующий в сенате.
[39]
Убрус - женский платок.
[40]
Михаил Дука - византийский император, правивший с 1071 по 1078 г.
[41]
Норманны, - букв, «люди севера». Так в древней Европе называли скандинавов.
[42]
Сельджуки - ветвь тюрок-огузов (первоначально жили на Сырдарье), названы так по имени их предводителя Сельджука, жившего в X веке. Между 1071 и 1081 годами сельджуки завоевали Малую Азию и некоторые другие территории, ранее входившие в Византийскую империю.
[43]
Таврида - Крым.